Он тебя не любит(?) (СИ) - Тоцка Тала - Страница 68

— Я пришла раньше, вы меня не заметили, я пряталась в кухне, пока вы говорили на террасе, — глухим голосом начала она, — я не собиралась подслушивать, но вы говорили обо мне. И об Алене.

— Так я с Тимом столько говорил, — сказал за спиной Макар, а ей вспомнился тот огромный, давящий ком, что не давал дышать, как она стояла на коленях, а слезы капали на пол.

— Чемодан без ручки, — тихо сказала Эва, и Мак замер за ее спиной.

— Что?

— Тимур назвал меня чемоданом без ручки, — повторила она, кутаясь в собственные руки, — ты тогда сказал ему, что любишь Алену, и я решила от тебя уйти.

Макар замолчал, Эва тоже молчала, вдруг ее руки накрыли широкие шершавые ладони — они у него всегда такие были от постоянных тренировок, — и он уткнулся ей лбом в волосы.

— Я вспомнил. Но ты тогда не ушла?.. — его голос звучал хрипло и безжизненно.

— Я ушла. Но ты нашел меня и позвал замуж. Я так хотела за тебя замуж, Мак, — она качнула головой, и он прижался к ее волосам губами, — я ведь в мечтах давно вышла за тебя замуж и считала своим мужем, и я поверила, что если ты женишься на мне, то сможешь полюбить. Потом.

Говорить вдруг стало удивительно легко, как будто сдвинулась с места подтаявшая глыба. А может это потому что Макар не видел ее лица, и она говорила как будто в пустоту. Внезапно руки, державшие ее, напряглись, и она оказалась развернута на сто восемьдесят градусов. Лицо Макара было перекошенным от боли, а глаза казались бездонными.

— Когда я нашел тебя в кафе, на окраине? — он впился в нее взглядом, казавшимся совсем безумным. — Ты из-за этого разговора ушла, ты ни с кем там не встречалась?

— Встречалась? — Эва повела плечом. — Нет, я выбралась из дома, а потом садилась на что придется, я сама не помню, как там оказалась. Помню уже, как ты пришел.

Макар дернул ее на себя и обвил руками, она вдыхала запах его кожи, смешанный с чужим, незнакомым парфюмом, и слушала, как колотится его сердце. Или это так стучало ее собственное? Или оно у них было одно на двоих?

— Я тогда решил, что ты там с кем-то встречалась, а потом к нему ушла, — Макар продолжал говорить и тереться щекой о ее висок, — я ж чуть не свихнулся тогда, Эвочка. Чемодан с твоими вещами на свалке нашел и фотки наши… Я тебя искать начал, домой к тебе ездил, где квартиранты жили, и дядьку твоего донимал, а потом понял, что ты меня бросила и видеть не хочешь, подумал, что из-за мужика. А это все из-за меня… — он застонал, зарываясь в ее волосы и так сдавливая затылок, что у нее слезы выступили. Или они уже давно подошли и все ждали случая, чтобы пролиться. — Ты говорила, что тебе нравился какой-то хмырь, я от ревности, думал, сдохну.

— Это ты был, Макар, — сдавленно сказала Эва, героически не давая слезам выхода, — всегда только ты. Ты мне понравился, как только я тебя увидела в ресторане, мы с Аленой твоей там были…

— Нет, — Мак с силой прижал палец к ее губе, — не моя она. Ты моя, моя девочка, моя Эвочка…

Он снова обнял ее, пряча ее лицо на своей груди, а Эве хотелось выть от бессилия, потому что даже если бы она и поверила Макару, ничего не изменить. Она связана договором, Машка называет отцом Арсена. Если Макар узнает, что дочка его, он не отступится, и что с ним тогда сделает Ямпольский, Эве даже подумать было страшно. Да и верить Макару не получалось, не верилось и все.

— Ты женился, — прошептала она чуть слышно, но Мак услышал.

— Женился, — прошептал в ответ, — думал, она твоя сестра, ты как-то узнаешь. Досадить тебе хотел, идиот, да? — снова он терся о нее щекой, лицом о лицо, о волосы, и она подставлялась, внутренне проваливаясь куда-то на нижние этажи. — Я правда думал, что люблю Алену, Эва, пока не потерял тебя. И тогда понял, что она была просто детской привязанностью, первой любовью, но от той девочки, в которую я был влюблен, ничего не осталось. Ты моя любовь, Эва, без тебя я просто не жил. Без тебя и без Машки…

— Ты спал с ней, — Эва попробовала увести разговор с опасной дорожки, но он сам остановился, взял ее лицо в ладони и заговорил:

— Спал. Я был женат на Алене, и да, я с ней спал. Но ни разу не сказал, что люблю ее, парадокс, да? Другу говорил, а ей нет, потому что Тим правильно сказал, гештальт. Незакрытый гештальт. А когда я это понял, было поздно. Ты тоже спала с отцом Машки, и к нему ты ушла второй раз. И ты замужем за Ямпольским, но разве ты его любишь?

— Мой муж не показывает тебе видео, как мы это делаем, правда же? — зло спросила Эва, и Макар осекся. А потом чуть не задохнулся.

— Видео? Какое видео, ты о чем?

И ее как прорвало. Эва была даже рада выплеснуть на Макара все, что скопилось за эти годы, что мешало и мучило. Реагировал Макар… странно. Молча выслушал о домашнем порно-ролике, при упоминании о беременности жены непонятно выгнул бровь, а когда она сказала, что сестра собиралась отнять ребенка и грозилась опекунским советом, лишь поморщился.

— Вот как, значит она приезжала к тебе, — сказал он тоном, в котором Эве послышались на удивление незнакомые нотки. Нехорошие, — и деньги тебе одолжила? Послушай, Эвочка, давай договоримся так. Алены для тебя больше нет. А для меня нет Ямпольского. И Машкиного отца тоже. Есть мы. Я вас забираю сейчас же.

— Нет, Макар, — Эва покачала головой и сделала шаг назад, — никуда мы не поедем. И разводиться я не буду, Арсен хороший муж и прекрасный отец.

— И что? Алена, возможно, шикарная жена, — Мак снова подошел вплотную, — для кого-то. И мне похер. Мне ты нужна. А если нет, пусть меня лучше твой Ямпольский застрелит, я больше не хочу без тебя, не могу… — он дернул ее на себя и заговорил, рвано выдыхая слова, как выплевывая, — ты же тоже любишь меня, Эвочка, по глазам вижу. Никогда не понять тебя было, а сейчас все видно. И хочешь меня так же.

— Нет, Макар, — попыталась она увернуться, — я тебя больше не люблю.

И тогда он толкнул ее к стене, навалился сверху и вдавил кисти рук в стену.

— Проверим?

Дрожь, такая забытая, такая сладкая пронзила ее, пыхнула жаром, затопила все внутри, а потом ринулась вниз. В мозг билось, что надо уйти, стряхнуть с себя этот так не вовремя охвативший трепет, прогнать проклятое желание, замороженное на столько лет, — как там Арсен сказал, замороженная ледышка?

Но было поздно, Макар понял, его глаза вспыхнули, он приблизил лицо почти вплотную, и Эва ощутила, как его пробирает до самого основания:

— Целуй меня! — потребовал он.

Ее губы сами искривились, подбородок дерзко вскинулся, и не она, а что-то внутри нее сказало:

— Тебе надо, ты и целуй.

Эва решила про себя, что если он вопьется губами, даже раздумывать не станет, в пах коленом, как учила Кристинка, и на выход. Но Макар неожиданно отстранился, поднес к губам ее ладошки и, не спуская с нее горящих глаз, начал целовать кончики пальцев. По одному. Так начиналась их излюбленная прелюдия к долгому, затяжному, изматывающему, но такому крышесрывательному сексу, что у нее невольно задрожали колени.

Макар подхватил ее за талию и усадил на поручень, и она больше не могла и не хотела сопротивляться, обхватила его ногами и сама начала целовать, вспоминая его вкус, его руки, его страсть, которая обрушилась на нее, унося остатки разума.

Ничего не забылось, все было как и раньше, их тела понимали друг друга с полуслова, сколько раз они занимались любовью в самых неожиданных местах! Макар всегда выбирал платья, в которых юбка обеспечивала беспрепятственный доступ к телу, и сегодня, будто нарочно, на ней было такое же платье.

Его руки тут же нашли разрез, с плеч платье сползло само, и когда Макар приник губами у обнажившейся груди, Эва с тягучим стоном выгнулась ему навстречу. Она снова могла любить, ее тело ликовало, отзываясь на каждое движение губ, языка, пальцев, и охватившее обоих исступление было настоящей жаждой двух изголодавшихся безумцев.

В этом безумии где-то внутри ясно слышался прерывистый шепот:

— Девочка моя… моя девочка…