За тридцать тирских шекелей - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 62

– Гм, – сомнения не покидали Графа, но он понимал, что в словах Коробейника есть резон.

– Ну, и ладушки, – страшноватый гость расслабился и откинулся на спинку стула. – Ты мне как-то хорошего бухла наливал…

– Кончилось! – сухо сказал Граф. – Да и директор сейчас зайдет!

Пьяный Коробейник был гораздо хуже трезвого: навязчив, подозрителен и агрессивен. Поэтому лучше всего, покончив с деловой частью общения, тут же с ним распрощаться.

– Кончилось? – криво улыбнулся нежеланный гость. – А может, жаба душит? Ну, харэ… Пойду жалом повожу, где Голован шхерится!

«Стрелка» была назначена на пятнадцать часов в «Катькином садике», как называют старожилы Екатерининский сквер.

– Правила знаешь, – в очередной раз, напоследок, проинструктировал Коробейник. – Опаздывать нельзя – неуважение, раньше прийти тоже нехорошо – могут подумать, что подлянку затеваешь… Пришел ко времени, один, руки в карманы не суй, голос не повышай, держись спокойно и уверенно, будто правда на твоей стороне!

– А на самом деле? – нервно сглатывая, спросил Юздовский. – На моей стороне правда?

Коробейник задумался.

– Смотря кто «разводить»[16] будет… Хотя… Если по чесноку, то хрена тут думать? Голован в своем праве бомбить кого хочет. На чужие территории, правда, лезет, – это против правил. Только за тобой никто территорию не закреплял. Так что и предъявлять тебе ему нечего. Потому и предупреждаю – веди себя аккуратно!

Граф поёжился.

– Ну… А как он вообще настроен?

– Кто?

– Ну, Голован…

Коробейник усмехнулся.

– Очень хорошо, дружески… Только это ничего не значит. Он однажды за общим столом красивый тост за своего близкого корефана сказал, выпил, засадил ему перо в бочину, а потом закусил, как ни в чем не бывало…

– Так вы меня хоть прикройте там! – воскликнул Граф, понимая, что ступил на тернистый, кривой и опасный путь, с которого не свернешь и назад не вернешься.

– Прикройте… Тут главное – не перебдеть: засекут, подумают, что ловушка, и сразу шмалять начнут, в тебя первого! – Коробейник помолчал и явно для успокоения добавил: – Поставлю в стороне человечка, пусть сечёт издали…

В общем, к монументальному памятнику Екатерине Великой Юздовский подошел ровно в пятнадцать часов и далеко не в лучшем настроении. Волнение, дурные предчувствия, опасения и откровенный страх бурлили в душе, как бурлит в животе после пьянки и невоздержанной жратвы. Вокруг взирающей свысока Екатерины сидели на скамеечках пенсионеры, прогуливались мамочки с колясками, с шумом гонялись друг за другом школьники с портфелями – наверное, убежали с уроков. Царица рассматривала их снисходительно и удовлетворенно, очевидно считая, что это всё ещё её подданные.

Почти сразу Феликс увидел приближающуюся с другой стороны гориллообразную фигуру Голована и двинулся навстречу. Они сошлись на середине широкой аллеи, Голован протянул руку и даже изобразил улыбку.

– Здорово, Граф, давно не виделись! – с улыбкой его физиономия была еще страшней, чем без нее.

Их руки сошлись, Юздовский почувствовал ладонью массивный перстень и ощутил исходящее от него тепло. И сразу же бурление в душе улеглось, как будто после вчерашней пьянки он выпил стакан рассола из-под квашеной капусты или моченых арбузов. Напротив, на смену тревожным мыслям пришло успокоение и полная уверенность в себе. Причем он твердо знал: такая метаморфоза произошла именно от этого соприкосновения!

Граф машинально опустил взгляд, и его бросило в жар: это была не просто тяжелая золотая «гайка», которые так любят бандосы – на огромной лапе тускло отблескивала фамильная драгоценность, которую он искал всю сознательную жизнь!

– Зачем звал? – сразу перешел к делу Голован. – Предъявить хочешь?

Ошарашенный Феликс молчал, загипнотизированно рассматривая перстень своего прадеда, который так долго скрывался от него и ускользал уже от протянутой руки! Но в таких ситуациях молчание – уступка противнику. Голован сделал шаг вперед, нависнув над контрагентом всей своей тушей и подавляя тем самым его волю. Это был испытанный и многократно проверенный прием.

– Мало ли кто кем прикрывается! – трубно прогудел он. – Ты за него не впрягался! Да я и не под тобой хожу! Я сам себе хозяин!

Граф не мог выйти из ступора: вот его мечта, которая неожиданно оказалась так близко, но что делать в такой ситуации, он не знал.

– Что, мою цацку рисуешь?

Голован хлопнул его по плечу, у Юздовского подогнулись колени. Но это вывело его из транса.

– Ничего я не предъявляю, – промямлил он. – А перстень симпатичный, могу купить…

– Не продается! А если надумаю, тебе на оценку не понесу! Звал зачем?

– Гм… Договориться. Чтобы не мешать друг другу…

– Так это надо не вдвоем шептаться! – оглушительно захохотал Голован. – Это надо с обществом решать, на сходке… Только ты не наш, слова нигде не имеешь, и базарить с тобой правильные пацаны не будут… Давай лучше в паре работать: ты мне наводки даешь на жирных котов, а я с тобой делюсь!

– Да нет, это не дело, – с трудом вымолвил Юздовский.

– Ну, не дело, тогда расходимся! – недовольно сказал Голован. – На первый раз за беспокойство с тебя не получаю!

Он развернулся и направился к выходу из сквера.

«Нафиг такие «стрелки»! – раздраженно думал он. – Только зря потерял время с этим фофаном!»

А Феликс Юздовский долго смотрел ему вслед. Он так не думал. Перстень нашёлся, оставалось его забрать… Хотя это нелегкая задача – с живого Голована не то что «гайку» или «цепуру», даже выпавший на пиджак волос не снимешь! Значит, надо перевести его из одного состояния в другое – из живого в мертвое. Но сам он не в состоянии производить такие превращения. И спецов —»чистоделов» в повседневном круге общения нет.

Единственная ниточка, связывающая его с уголовным миром, это Коробейник. Он и киллера может найти, да и сам наверняка способен выполнить такую работу. Может даже, за спиной у него уже и есть «мокряки»… Только Голован крепкий орешек… Это не какой-нибудь беззащитный лох, которому можно свернуть шею, как цыпленку, и никто не почешется! Один его вид, да что там вид – одно упоминание его имени внушает страх!

Поэтому вначале надо прозондировать настроение Коробейника. Очень осторожно, деликатно, издалека… Потому что напрямую предложить своей «крыше» завалить Голована нельзя – он может пойти и тут же сдать его заказанному. А тот не страдает от неумения превращать живых людей в мертвяков и не отложит это дело в долгий ящик!

– Встретились, переговорили, ничего определенного, – с видимым безразличием рассказал Граф о результатах «стрелки».

Коробейник покивал.

– А что ты хотел? Я так и думал. Но главное, ты себя обозначил… А дальше посмотрим.

– А чего смотреть? – изобразил удивление Феликс. – Что я ему могу сделать? Да и вообще… Кто ему может на хвост наступить?

– Да никто! Никому даже такая мысль в голову не придет! Потому что если он эту мысль учует, а он её обязательно учует, то мигом сердце вырвет!

– Вот потому я и не хочу с ним ссориться, – лицемерно сказал Юздовский, но прозвучало это убедительно.

– Не только ты! И люди посерьезней тебя – Туз, Сибиряк, – тоже не хотят! Он же здоровый, как мамонт, и свирепый, как голодный тигр! И везде ходит с этими близнецами, а каждый – словно водонапорная башня! Их надо из гранатомета мочить или бомбой взрывать!

Граф осторожно перевел разговор на другую тему. А когда они с Коробейником расстались, тяжело задумался. Он понял, что фамильный перстень так же далек от него, как и тогда, когда было неизвестно, где он находится. Хотя теперь он знал, где его искать!

Глава 5

Оперативник Рутков

Легко искать тех, кто не прячется. А не прячется тот, кого не ищут. В этом отношении Крот был легкой добычей, потому что он не прятался, а его искали. Обычно так не бывает, но тут сыграло роль случайное стечение обстоятельств: он освободился полгода назад, ни в каких серьезных делах засветиться не успел, а следовательно, искать его не могли. По крайней мере сам он так думал. Но искали его по давнему убийству в Стрельне, которое осталось нераскрытым и по которому он проходил свидетелем. Крот не ожидал никаких неприятностей с этой стороны и не мог даже подумать о том, что через столько лет свидетеля будет искать уголовный розыск. В этом была его ошибка.