За тридцать тирских шекелей - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 53

Не могу похвастать тем же: сижу в одной комнате и даже почти разучился ходить. Радует только прекрасный вид из окна на город Сан-Лео, на долину реки Мареккья – так же, как живущих внизу радует вид на старую крепость, стоящую на горе Фельтро. Я часто вспоминаю услугу, которую ты оказал мне в Хуме. Если бы ты приехал сюда, то думаю смог бы повторить свой выигрыш в кости у таких мастеров игры, как Азеф и Зифар. Я пойму, если в силу занятости и жизненных обстоятельств ты не сможешь повторить ту замечательную игру, но всем сердцем буду на это надеяться. Жму твою крепкую руку и обнимаю, Джузеппе.»

Он написал на конверте адрес его брата, который был лаконичным, емким и простым для запоминания: «Египет, город Нурух, второй квартал, лавка сапожника Вазира Абаса ибн Хуссейна (для Али)». Потом отдал письмо надзирателю и через несколько дней узнал, что оно направлено адресату. Оставалось только ждать и надеяться.

Но прошел месяц, второй, третий, полгода… Надежда, вспыхнувшая было в сердце, стала угасать, а через девять месяцев от нее остались только остывающие угольки…

Однажды жарким летним днём в кабинет Сальватора Гравы, коротко постучав, вошел его помощник Никола Конти.

– У нас гость, коменданте! – с порога доложил он, переводя дух, как будто бежал по двору, а потом по лестницам. – Прибыл чужестранец, который принес вам какой-то пакет!

Конти был взволнован: посторонние крайне редко приходят в крепость. А уж визита иноземца они вообще не могли припомнить. К тому же все письма и пакеты приносят официальные курьеры!

Волнение помощника передалось коменданту.

– Где он?

– У наружных ворот.

– Один?

– Нет, с ним четверо сопровождающих.

Комендант подошел к зарешеченному окну и выглянул наружу. Крепостная стена мешала обзору, но двух спешившихся всадников и несколько лошадей удалось увидеть.

– Проведи его ко мне. Одного. Но вначале выведи во двор дежурную смену с оружием – это дисциплинирует…

Помощник кивнул и исчез. Сальватор Грава не отходил от окна, наблюдая за происходящим. Он видел, как выбежали и построились в шеренгу у крепостных ворот четыре надзирателя в форме и с ружьями за спиной. Как Никола Конти впустил во двор человека в длинном и широком черном плаще и меховой шапке.

«И как ему не жарко?» – удивился комендант.

«Вот и спроси у него!» – пришла в голову отчетливая мысль. Слишком отчетливая. Комендант закрутил головой, оглядываясь. Показалось даже, что это не мысль, а слова, которые кто-то сказал рядом с ним. Но рядом никого не было: в кабинете он был один…

В корилоре послышались тяжелые шаги. Комендант поспешно сел за стол и придвинул недавно поступивший циркуляр из Рима, изобразив, что увлеченно читает важный документ. Дверь распахнулась без стука, и порог переступил немолодой, но крепкий мужчина – высокий и широкоплечий, с волевым лицом и глазами много повидавшего человека. Шапка из «золотого» каракуля, усы, борода, на щеке – длинный шрам, который успел побелеть и почти не выделялся на смуглой коже. Но Сальватор Грава родился и вырос в Неаполе, а потому сразу определил, что когда-то давно незнакомца полоснули по лицу острым ножом.

– Здравствуйте, сеньор комендант, – с акцентом сказал он, учтиво склонив голову. Плащ скрывал фигуру, но можно было уверенно сказать, что человек очень силен, к тому же от него исходила тяжелая волна уверенности и опасности, как от дикого зверя. – Меня зовут Али, и я хотел бы поговорить с вами по важному делу. Наедине!

Али повернулся и бросил быстрый взгляд на замершего в дверях Конти, который явно чувствовал себя не в своей тарелке. Под взглядом неожиданного гостя он шагнул назад и захлопнул дверь. Причем сделал это без приказа своего начальника, что являлось грубым нарушением субординации. Если и другие надзиратели станут слушать не коменданта, а чужака, то Али станет командиром крепости!

– Я не принимаю посетителей для разговоров, – резко ответил Сальватор, показывая, кто здесь хозяин. – Вы сказали, что у вас для меня пакет. Где он? И кто его передал? Надеюсь, вы не шутили?

– Нет! – Али качнул головой. – Я вообще никогда не шучу! Вот, что у меня есть для вас…

Он сунул руку под плащ и увесистый кожаный мешочек, характерно звякнув, упал на стол коменданта. Рядом лег пистолет с непривычно чёрной, словно подгорелой, рукояткой.

– Проведи меня к Калиостро! – властно сказал Али. – Или за золото, или за свинец. Выбирай!

Повисла минутная пауза. Сальватор Грава был старым солдатом, он видел много смертей, рисковал жизнью и сам убивал. В явившемся неизвестно откуда чужеземце он почувствовал своего двойника. Под распахнутым плащом был виден еще один пистолет за поясом, а на левом боку висела сабля с богато отделанной рукояткой. Лицо совершенно спокойно, и из-под меховой шапки не выкатилось ни одной капли пота. Его не остановить – пожалуй, он один сможет разделаться с шестью тюремщиками Сан-Лео. А на улице ждут еще четверо, наверняка таких же, как он… Но дело в том, что его и не надо останавливать.

– Мне достаточно платят, а в спине уже сидит пуля, – медленно проговорил Грава, и голос его был тверд. – Поэтому спрячьте и ваше золото, и свинец. Я проведу вас без всяких условий!

Они прошли по коридорам, но не поднялись по лестнице к люку в бывший пороховой склад, а спустились по каменным ступеням в подвал. Здесь царили полумрак и прохлада. Сопровождавший их Никола Конти шел впереди с трещащим и плюющимся искрами факелом. Пахло копотью, сполохи пламени рисовали на каменных стенах три огромные тени, размеры и форма которых то и дело менялись.

Конти остановился у тонкой дощатой двери, на которой вдобавок не было замка.

– Открывай! – приказал комендант.

Заскрипели несмазанные петли. Свет факела тускло осветил небольшую комнату. Это была не камера, а кладовка или какое-то другое подсобное помещение. На грубо сбитом из неструганных досок столе лежало что-то длинное, накрытое белой простыней.

– Дай факел! – Али шагнул вперед, сбросил саван и осветил мертвое тело. Внимательно осмотрел, нагнулся к лицу, поднес факел поближе.

– Пятна. Так бывает при отравлении мышьяком…

– Это трупная пигментация, – сказал комендант. – Он умер три дня назад. Ждем разрешения из Рима на захоронение. Но доктор, который должен удостоверить смерть, все не едет…

Али ничего не сказал – развернулся и молча пошёл к лестнице. Через несколько минут кавалькада из пяти всадников во весь опор поскакала прочь от мрачной крепости Сан-Лео.

В это же время в далёком Палермо свежий ветер разносил над Морской площадью аппетитный запах похлебки, которую, свесив ноги с помоста для выступлений, уплетали из одной тарелки Грация и Том.

– Когда-то мы здесь так же сидели с Джузеппе, – вздохнула Грация. – И тоже ели гармуджу, только голубя для нее поймал он…

– Не грусти! – подбодрил её Том. – Вот увидишь, его скоро выпустят. Или сбежит. Не может быть, чтобы он не нашёл выход! А раз вы здесь познакомились, он обязательно приедет сюда…

– Когда-нибудь, может, приедет. Только в этой жизни или в следующей? Годы летят быстро, и я уже не могу, как в молодости, прятаться в «волшебном ящике» или голыми ногами отвлекать внимание от фокусника… А ведь прилично зарабатывают только артисты.

– Ну, меня пока «волшебный ящик» не пугает, – подбодрил ее Том. – Ведь моего заработка нам хватает?

– Хватает, – вздохнула Грация. – Но без заведующей хозяйством легко обойтись, и Луиджи в любой момент может меня выгнать, чтобы сэкономить мое смешное жалованье…

– А ты не хочешь собрать собственную труппу? Наберем маленьких людей, выучим всем номерам. Ты будешь хозяйкой, а я буду ими командовать. Вдобавок могу деньги считать…

– Считать я и сама могу! – рассмеялась Грация. – Было бы что! Но идея мне нравится.

– Хватит прохлаждаться! – раздался снизу недовольный голос Луиджи. – Обойдите дальние кварталы и объявите про завтрашнее представление, а то зрителей все меньше и меньше…