Холодное пламя: Гори! (СИ) - Вишневский Сергей Викторович - Страница 1

Сергей Вишневский

Холодное пламя: Гори!

Глава 1

По грязным трущобам, зачастую морщась от смрада, за мелким босяком следовал широкоплечий мужчина.

— Долго еще? — спросил он, поглядывая на заинтересованные лица прохожих.

— Почти пришли, господин, — кивнул малец и указал на узенький домик, встиснувшийся в проулок.

Как только они подошли к двери, малец обернулся и требовательно вытянул руку.

— Уговор! — заявил он. Выглядел он уверенно, но по дрожи в руке было понятно, что парень все равно боиться.

Широкоплечий мужчина вытащил из кармана медную монету и протянул ее пацану. Тот схватил ее, тут же засунул за щеку и, шлепая по пыльной мостовой, скрылся в проулке.

Незнакомец же подошел к двери и постучался могучим кулаком по двери. Ответа не было, и он постучался еще раз, громко произнеся:

— Эй! Есть кто живой?

Спустя пару секунд послышались тихие шаги. Скрипнул засов на двери, и в щели показалось детское личико.

— Рус здесь живет? — спросил мужчина, глядя на перепуганную мордочку.

— Рус — здесь, — осторожно ответила она.

— Где он?

— Болеет, — тихо ответила девочка.

Мужчина нахмурился и представился:

— Меня зовут Трок. Он работает в моей кузнице. Давно он слег? Его неделю не было.

Девочка завозилась и, что-то подвинув, отворила дверь, впустив внутрь кузнеца. Тот вошел внутрь и огляделся.

Дом оказался внутри еще меньше, чем снаружи. Небольшая открытая печь, деревянная кровать и стол. Больше в него ничего не влезло. Вся посуда и теплые вещи скорее всего хранились на крыше.

На столе Торк обнаружил корзину с яйцами, которые он выдал ему неделю назад, в качестве премии за отличную работу. Парень выстоял две смены на мехах и помимо двойной платы получил от кузнеца корзину с яйцами. Корзина была почти полной.

— Он не ест ничего, — проследив за взглядом, ответила девочка. — Только пил, а сегодня уже не просыпается. И не пьет.

Кузнец взглянул на ведро, в котором едва треть воды наберется, а затем указал на парня.

— Чего голый лежит?

Девочка достала из под кровати обрывки горелой ткани.

— Рубаха на нем тлеть начала, я испугалась что загорится. И простыню тоже убрала.

Кузнец взял тряпку и, вымочив ее в ведре, положил на лоб парня. В этот же момент раздалось шипение, и от нее потянулся пар.

— Я сегодня три ведра на него извела, — тихо ответила девочка.

Кузнец нахмурился и протянул руку к работнику, но тут же одернул, почувствовав нестерпимый жар.

— Худо дело, — произнес он.

— Эй! Рус! — раздался голос с улицы. — Ты работать собираешься?

Кузнец удивленно взглянул на девочку, а затем поднялся и вышел из дома. Там его встретил пухлый мужичок, недовольно переминающийся с ноги на ногу.

— Ты кто такой? — спросил он. — И где Рус? У меня рук не хватает, тесто того и гляди упадет, а его неделю нет.

— Торк, кузнец из мастеровых, — протянул он руку по виду пекарю.

— Сулим, — протянул в ответ руку толстяк. — Хлебных дел мастер. Из «Сладкого переулка».

— Наслышан, — кивнул кузнец. — Рус, выходит, и у тебя работал?

— Выходит — да. А я еще думал, чего он все в саже постоянно приходит.

— А я удивлялся почему от него рогаликами ванильными пахнет. Думал деньги на сладкий переулок несет.

— Если не секрет, — смущенно произнес повар. — Сколько вы ему платили?

— Восемь монет за смену. Когда две смены отстоит — продуктами помогал. Но у него рука к металлу не лежит. Он только на мехах стоял, да вторым молотом работал. — пожал плечами Торк и, так же хмурясь, спросил: — А вы?

— Десять, но он не просто тесто месил. Он и хлеб формовал и рогалики лепил. Ушлый малый. Работы не боялся. Сейчас таких мало.

— Все хотят рогалики есть, но зарабатывать на них никто не хочет, — кивнул кузнец и указал в сторону дома. — Получается он утром у тебя работал, а потом до заката у меня?

— Выходит так. — кивнул пекарь и добавил: — Восемнадцать медью в день. А работал он у меня всегда на славу. Два раза в месяц выходной брал.

— У меня так же.

Двое мужчин взглянули на дом и первым витавший в воздухе вопрос озвучил Сулим:

— А куда он деньги, интересно девал?

— Куда девал — уже не скажет. Слег он с жаром.

— Сильно?

— Я такого раньше не видал, — покачал головой Торк. — Жар у него такой, что тряпка на нем шипит, да пар идет. Сестра говорит, что под ним простыни тлеть начали.

Сулим недовольно зашевелил усами и хмуро взглянул на кузнеца.

— Родители у него есть? Или он сирота?

— Сирота, за то он сам говорил. Только девка малая в доме одна.

— Сестра это, — пояснил Сулим. — Видал ее, помогала как-то к карнавалу, когда рук не хватало. Присыпку по цветочным корзинкам сыпала.

— Корзинки были, что надо, — похвалил Торк, припомнив как на осенний карнавал пробовал кремовые пирожные. — Моя Дола от них визжала прям.

— За похвалу спасибо, конечно, — улыбнулся толстяк. — Но что делать будем?

— Надо спросить сестру. Если он деньги дома прятал, то вызовем лекаря. Может хоть посоветует чего, — произнес Сулим. — Жалко работящие руки.

— А если нет?

Пекарь хмуро глянул на кузнеца и спросил:

— Сами заплатим, а на него долг положим. По людски, с отсрочкой.

— А если его боги приберут?

— А если приберут, то значит мне не стыдно будет к нему на погребальный костер прийти, — пожал плечами пекарь и протянул руку. — Ну, как?

— Не по людски рабочие руки оставлять, — кивнул Торк и пожал руку.

Лекарь остановился перед дверью и выжидательно уставился на сопровождавших его пекаря и кузнеца.

— Пожалуйста, — произнес кузнец и вложил три серебряные монеты в руку худощавого старика.

— Ну-с, — вздохнул он и, напялив на лицо маску с прорезью для глаз, вошел в дом.

Там он оглядел скудное убранство, покачал головой и подошел к кровати, возле которой лежал больной. Он протянул руку к его лицу, но, не прикоснувшись, тут же одернул.

Брови старичка поднялись вверх, и он полез в принесенную с собой кожаную сумку. Вытащив из нее огромные кожаные перчатки с фиолетовым отливом, он тут же принялся их надевать. После этого он приподнял голову парня и, жмурясь от исходящего от него жара, оттянул ему веки.

— Вот как, — пробормотал старичок и аккуратно положил его обратно.

После этого он повернул его на бок и взглянул на доски кровати, которые уже почернели, а местами виднелись красные угольки.

— Третья степень, не меньше, — вздохнул он.

После этого, он оглянулся и, найдя на полу тряпку, начал искать воду.

— Вода вот, — произнесла подскочившая сестра Руса.

— Благодарю, — произнес старичок и спросил: — А вы, барышня, кто будете?

— Сестра.

— А звать вас как?

— Луна.

— Какое интересное имя, — улыбнулся старичок. — Скажи мне, Луна, сколько твой брат так лежит?

— Третий день.

— А перед этим он на что-то жаловался?

— Да. Говорил, что жарко постоянно. Два дня не ел, только пил. Сегодня уже не пьет.

— Угу, — кивнул старичок и смочил тряпку в ведре. Затем он достал небольшие песочные часы и приготовив их поставил на стол, одновременно положив тряпку на лоб больного. — Одежда где его?

— Я сняла. Рубаха его тлеть начала, вот я и испугалась, — призналась девочка. — И постельное убрала.

— Правильно сделала, — кивнул старичок, наблюдая, как идет пар от тряпки. Когда пар заменил дым, и тряпка начала чернеть, старик мельком глянул на песочные часы и вздохнул. — Четвертая степень.

— Он поправится? — с надеждой спросила девочка.

— Пока я не могу тебе точно сказать, — ответил старичок. — Надо переговорить с людьми, которые оплачивали его… осмотр.

— У Руса деньги были, — тут же затараторила девочка. — Двадцать серебром есть! Мы копили…

— Боюсь этого для лечения будет мало, — задумчиво произнес старичок. — Да и лечением это не назвать. Тут скорее будет «временное решение».