Первый и последний (СИ) - Орлова Екатерина Марковна - Страница 31

Я заваливаюсь на кровать, беру планшет, открываю на нем книгу и закидываю ноги на стену. Не знаю, помогает ли это, но я вычитала, что это полезно в случае риска срыва беременности. Мой врач, миссис Гордон, говорит, что все должно быть хорошо, и она не видит причин для паники. И все же двигательную активность мне запретила. Так что я решила, что перебдеть лучше, чем недобдеть.

— Доброе утро, Долли, — приветствует меня Дина от двери.

Я задираю голову и смотрю на ее перевернутое изображение.

— Привет, Дина.

— На террасе все готово.

— Спасибо.

— Мистер Нортон сказал, чтобы ты не сидела за ноутбуком дольше двух часов. Тебе все равно нужно будет разминаться и отдыхать.

— Много он знает, этот мистер Нортон, — бурчу я, поднимаясь с кровати.

— Долли… — практически угрожающим тоном произносит Дина.

— Дина, — вторю я ей, а потом целую заботливую домработницу в щеку и, подхватив с банкетки плед, выхожу на террасу.

Прохладный воздух наполняет мои легкие и в голове вдруг проносится нечто неуловимое. Такое легкое и воздушное. Я резко останавливаюсь и закрываю глаза. Вижу девушку на террасе с огромными колоннами и старинными массивными перилами. Как будто в замке каком-то. На ней легкое платье, а на голове шифоновая ткань нежно-сиреневого цвета. Руки девушки подняты и эта ткань облепляет ее лицо и хрупкие кисти, развевается на ветру и танцует на нежной коже. А на заднем плане играет новая песня «Крашез» «Завтра». Картинка настолько яркая, что я не могу сдержаться и начинаю слегка раскачиваться, как будто музыка играет не только в моей голове, но и где-то рядом.

Я быстро прыгаю в кресло, хватаю планшет, открываю графический редактор и начинаю делать яркие наброски, пока в голове свежо воспоминание. Я мычу песню себе под нос, пока рисую. Вот так со мной всегда и происходит. Все мои проекты рождаются спонтанно. Бывает так, что я прочитала сценарий к новому фильму и тишина. Никаких образов в голове, никаких звуков и даже малейшего представления, как я буду снимать его. А потом — бац! — и мне снится сон. Или я вижу нужную сцену на улице. Или внезапно в голове — вот как сейчас — всплывает картинка. Тогда я начинаю делать эскизы, чтобы не забыть не только картинку, но и чувства, которые в этот момент испытываю.

Не знаю, зачем рисую это, ведь я не снимаю клипы и не собираюсь заниматься этим, потому что… Стилус резко замирает в пальцах, потому что до меня вдруг доходит, что я не сказала Сильвии и Мэтту о своем положении. Я не смогу полететь в Европу, будучи беременной. Никогда так не рискну. Не уверена, что и с младенцем на руках решусь на такой подвиг. Как только эти мысли посещают меня, внутри все так неприятно скручивает. Так бывает, когда ты сильно чего-то хочешь, но не можешь получить это, потому что мешает то, что ты хотела еще больше. И хочется ухватить все и сразу, но ты понимаешь, что выбор сделать все равно придется. Мой выбор очевиден, и я даже не буду думать дважды. Но почему-то не могу пересилить себя и позвонить продюсерам, чтобы сообщить, что отказываюсь от съемок. Как будто я тогда подведу их, вынуждая практически в последний момент искать мне замену. Мысль о том, что, оттягивая время, я подвожу их еще сильнее, я запихиваю на задворки своего сознания.

Мои мысли прерывает звонок от Дрю, и я рада тому, что он позвонил так вовремя.

— Как дела у моих любимчиков? — спрашивает он, как только я беру трубку.

— Хорошо. А ты как?

— Все в порядке. Мы приехали на радиостанцию для интервью. Потом вечером концерт в клубе и утром назад. Соскучился по тебе.

— И я по тебе, — отвечаю искренне. — Как перелет?

— Кормили отвратительно.

— Так ты голодный?

— О, сладкая моя, я чертовски голодный, — понизив голос, отвечает он, и по моему телу бегут мурашки. Я сильнее закутываюсь в плед и оседаю ниже в кресле. Сейчас я радуюсь, что у него удлиненная сидушка и я могу вытянуть ноги. — Где ты прямо сейчас?

— На террасе.

— Тепло одета?

— Да, папочка, — огрызаюсь я.

— Мне нравится, когда ты меня так называешь. — В голос Дрю вернулся игривый тон. — Где Дина?

— Ты хочешь поговорить о нашей домработнице?

— Я хочу, чтобы она не слышала твоих стонов.

— Что?

— Во что ты одета, крошка?

— М-м-м. — Я опускаю взгляд и слегка приподнимаю плед. Штаны для йоги, безразмерная футболка. — Черный кружевной комплект.

— Врунишка. Говори правду. — Я со вздохом называю ему каждую из вещей. — И без трусиков? Это хорошо. Спусти штанишки до коленей, Долли.

— Дрю…

— Выполняй, детка. — Я слушаюсь его и через пару секунд штаны спущены до самых щиколоток, а ноги широко разведены. — Сделала? — В ответ я угукнула, чувствуя, как начинают трепетать все внутренности от предвкушения. — Опусти руку. Веди ею медленно по груди, ущипни себя за сосок. Теперь второй. — Я выполняю все, о чем просит Дрю, а подтверждением ему служит мое утяжелившееся дыхание и тихие стоны. Большего ему и не нужно, чтобы знать, что я чувствую и как выгляжу. — Спустись ниже по животу, коснись своей сладкой киски. Давай, малышка До. Ты уже мокрая?

— Да, — выдыхаю я, размазывая влагу по клитору. Я так заведена, что мне не потребуется много времени, чтобы кончить.

— Поласкай себя пальчиками. Кружи по клитору сначала медленно, а теперь ускоряйся понемногу. Представь, что это мой язык или пальцы. Что я ласкаю тебя, а под собой ты чувствуешь, как к попке прижимается мой тяжелый твердый член. Чувствуешь это, детка?

— Да! — стону громче, потому что мне нужно еще совсем чуть-чуть. Низкий голос в трубке и богатое воображение делают всю работу за меня. Мне остается только приложить немного усилий, чтобы достигнуть вершины.

— А ты чувствуешь, как я вхожу в тебя? Врываюсь на всю длину и нещадно трахаю. Потому что именно так я и хочу тебя сейчас. Хочу почувствовать каждый кусочек тебя. Знать, что ты извиваешься подо мной, стонешь и покрываешься потом. Что ты сходишь с ума рядом со мной настолько, что тебе становится плевать, слышит ли тебя кто-то.

— Боже мой, Дрю, — хрипло произношу я за секунду до того, как увидеть звезды. Я выгибаюсь на кресле, а все тело потряхивает, пока я, спускаясь на Землю, лениво обвожу кругами пульсирующий комочек между ног.

— Умница моя, — говорит Дрю таким голосом, как будто я только что трахнула не себя, а его.

Восстанавливаю дыхание и осматриваюсь вокруг. Ни одной долбаной салфетки. Наплевав на все, натягиваю штаны назад и чувствую, как они пропитываются влагой. Снова придется идти в душ. Откидываюсь назад на подушки и смотрю на сверкающую голубизну бассейна.

— А ты? Я тоже хочу, чтобы ты кончил.

— Малышка, это будет выглядеть немного странно в студии звукозаписи, не находишь?

— О, боже, ты в студии?! — вскрикиваю я. — И кто-нибудь слышал, как ты?.. Я чувствую, как щеки заливает румянец.

Дрю смеется.

— Нет, Долли, никто не слышал. Я вышел на улицу.

— Оу. Это хорошо. А ты возбужден?

— Еще как, детка.

— Что будешь с этим делать?

— Подумаю о чем-нибудь неприятном. Надеюсь, поможет.

— Вечером, когда будешь в номере, я смогу тебе помочь.

— Хорошо, я позвоню вечером. Как ты себя чувствуешь?

— Сегодня неплохо. Вместо шести раз я сбегала с утра в ванную четыре. И пока меня еще не тошнило больше. Но мне Дина заварила этот свой мерзкий чай.

— Он помог?

— Я пока не пила его, решаюсь. — Я кошусь на большую чашку на столике рядом с креслом. — Дрю, вот скажи мне: почему у нас все разговоры всегда заканчиваются сексом или переходят на него?

Я снова слышу низкий смех мужа, и сама улыбаюсь.

— Сегодня мы изменили ход истории, Долли. Наш разговор не закончился сексом, а начался с него.

— Ах! — вылетает из меня, когда резко скручивает низ живота. Я накрываю его ладонью и испуганно смотрю на нее. Руки начинают дрожать.

— Долли? — слышу встревоженный голос Дрю. — Детка, что случилось?

— Не знаю, — сиплю я. — Резко заболел живот. — Я шумно выдыхаю, когда боль так же резко проходит.