Тёмный посредник 2 (СИ) - "Amazerak" - Страница 16

Квартира оказалась большой трёхкомнатной, но коридор — довольно узкий. Он вёл прямиком в зал, по пути к которому имелись ещё две двери. Одна из них была закрыта.

— Обстановочка у тебя, прямо скажем, не очень, — прокомментировал я увиденное.

— Конечно! Да они всё загадили, — расстроенным голосом воскликнула Олеся. — Не разувайся. Тут пол немыт.

Предупреждение оказалось излишним: у меня даже мысли не возникло снимать ботинки, когда я увидел затоптанный линолеум, на котором валялись использованные шприцы.

Мы прошли в первую комнату. На кровати лежал парень. Он поднялся и вперил в нас пустой равнодушный взгляд, словно не понимал, кто мы такие, и ему было абсолютно на это плевать.

Он почесал свою щетину, а потом лохматую шевелюру. Было сложно определить его возраст. Лицо — обрюзгшее, зубы — жёлтые, под глазами — синяки. Сам — сгорбленный, худой, на предплечьях живого места нет — все исколоты.

Олеся вошла первой.

— Ах ты, мразь, — процедила она. Девушка схватила стоящий в углу деревянный стул, подскочила к парню, да как огрела его стулом по спине. Парень свалился на пол, закрывшись костлявыми руками, Олеся же подняла стул над головой и снова обрушила на брата.

— Какого хрена творишь, овца тупая? — завопил тот.

— Гнида! Я тебя убью! — стул третий раз опустился на голову несчастного наркомана. Даже ножка сломалась. Парень завывал, матерился и умолял прекратить.

Услышав шум, из зала в коридор выползли четыре существа, похожие на людей. Среди них даже была женщина. Выглядели они ничуть не лучше, чем брат Олеси: у одного лицо покрыто отвратительными пятнами, у другого почернело левое запястье, а на тыльной стороне ладони зияла язва. Вот, наверное, поэтому тут и стоял такой душок: они же все гниют заживо.

— Чего тут происходит? — спросил вяло мужчина с почерневшей рукой.

— Так, все на выход! — скомандовал я.

Наркоманы сгрудились в коридоре. Они лениво переглянулись, не понимая, что от них хотят.

— Быстро, я сказал. Пошли! — грозно повторил я.

За моей спиной доносились грохот стула, причитания и крики брата и матерная брань Олеси.

— А что случилось-то? — промямлила женщина.

— Пошли вон, — я указал на дверь. — Или пинками выгнать?

— Ну ладно, ладно, — проворчал мужик с гниющей рукой, и компания сутулой очередью выползла из квартиры. Я последовал за ними и, чтобы им шлось быстрее, пообещал, что если ещё раз тут увижу — убью. Когда эти четверо сели в лифт, я со спокойной совестью вернулся обратно и запер дверь на замок.

Крики в комнате смолкли. Олеся больше не избивала брата. Теперь она сидела в углу, уткнувшись в колени, и плакала.

— Ненавижу, — повторяла она, всхлипывая.

Брат лежал на полу с окровавленными шевелюрой и лицом. Рядом — стул с двумя сломанными ножками. Парень держался за голову и причитал.

— Ты как? — я присел рядом с Олесей. — Выпустила пар?

— Ненавижу! Я его убью, — проговорила девушка сквозь слёзы.

— Всё позади. Ты дома. Тебе ничего не угрожает, — стал я её успокаивать.

Подошёл к валяющемуся на полу парню. Задумался: что делать? Выгнать его? Может пожаловаться в органы. В конце концов, это и его квартира тоже. Отправить в больницу или на реабилитацию? Ага. А потом Олесе за него ещё платить. Медицина-то тут денег стоит. Оставить дома? Тогда тут так и будет притон и гадюшник, в котором совершенно невозможно жить и содержание которого опять-таки ляжет на плечи девушки.

Я присел на корточки и схватил парня за ворот футболки:

— Ты за каким хреном сестру продал?

— Да не продавал я её! — пробормотал он, растерянно уставившись на меня. — Я денег должен был. Эти козлы потребовали вернуть долг, а мне нечего было. Они сами пришли.

— И много ты кому задолжал ещё?

— Не помню. Ты-то кто вообще?

— Тот, с кем тебе лучше не встречаться, — я схватил его за шиворот и выволок из квартиры. — Погуляй пока, проветрись.

Парень принялся что-то возражать, но я закрыл дверь у него перед носом.

В зале раздался чей-то голос. Пройдя туда, я обнаружил несколько старых зассаных матрасов и двух индивидов, пристроившихся возле батареи. Полная девушка лежала, свернувшись калачиком. Её желтушное лицо ничего не выражало, а взгляд был какой-то стеклянный. Мужчина сидел, прислонившись к стене. Он был лысый и тощий. Левое предплечье его прогнило настолько, что среди почерневшего мяса теперь белела кость.

— Ну а вы-то что тут забыли? — я схватил вначале одного за шиворот и вытолкал вон, потом — другую. Эти еле стояли на ногах и, кажется, осталось им уже недолго: не сегодня-завтра отдадут душу Реке Времени.

Квартира находилась в ужасающем состоянии. Мало того, что тут никто не прибирался неделями, так ещё лежали эти вонючие матрасы, а на кухне располагалась целая лаборатория по производству вещества, валялись шприцы, жгуты, какие-то таблетки. Тараканы, испугавшись моего появления, разбежались по щелями. Никакой бытовой техники в квартире не осталось — только кухонная плита и неработающий холодильник.

— Много дел предстоит, — произнёс я, осматривая кухню критическим взглядом.

— Не представляю, как быть дальше, — посетовала Олеся. Лицо её опухло от слёз. — Они всё продали. Тут невозможно жить.

— Что они варили?

— Дезоморфин. Он очень дешёвый. Но от него всё гниёт, и умирают быстро.

— Да уж, видел… — поморщился я, вспомнив дыру в руке последнего наркомана.

Мне стало жалко Олесю. Ей предстояло остаться одной в загаженной квартире. А ещё того и гляди брат вернётся и приведёт своих дружков.

— Придётся всё заново покупать, — сказал я. — А запах, наверное, месяц будет выветриваться, — я зевнул.

— Ты, наверное, хочешь спать. Нельзя за руль садиться в таком состоянии. Останься.

— Домой надо, — я не горел желанием ночевать в этой помойке, но и управлять мотоциклом, когда у тебя глаза слипаются, и правда, было не лучшей идеей.

— Тут грязно, конечно, но в моей комнате чище, — сказала Олеся. — Они туда, кажется, не заходили. Можешь поспать там.

И действительно, вторая, закрытая комната, оказалась в более человеческом состоянии. Тут были кровать, шкаф и письменный стол, которые наркоманы ещё не успели продать. На стене висел чёрно-белый снимок улыбающейся семейной пары.

— Тут раньше жили родители, — объяснила Олеся. — После их смерти — я. Можешь ночевать тут, а я пойду приберусь немного.

— Давай помогу, — предложил я. — Матрасы выволакивать — та ещё морока.

Я распахнул все окна, впуская в пропахшее гнилью логово свежий воздух. Матрасы и предметы наркоманской кухни мы оттащили до ближайшего мусорного контейнера. Даже соседи по этажу удивились, увидев тому, какую мы делаем работу, и обрадовались, что тут больше не будет притона.

А потом Олеся собралась мыть полы, а я отрубился. Прямо в одежде шлёпнулся на кровать и уснул. Только толстовку и куртку снял и оружие выложил. Правда, сон был тревожный — даже не сон, а какая-то вязкая дрёма, в которой я бултыхался, то проваливаясь во мрак, то возвращаясь обратно в мир. И тогда я слышал звуки в коридоре, в ушах стояли чьи-то голоса, а перед закрытыми глазами мелькали тени.

Кто-то барабанил в дверь — я проснулся. Схватил нож и пистолет. Некоторое время соображал, что делать, пытаясь придти в себя. Стук не прекращался. Он был такой сильный, что казалось, дверь сейчас слетит с петель.

Вышел в коридор. Олеся стояла бледная, испуганная.

— Кто это? — спросил я, но она лишь помотала головой, как бы говоря, чтобы я не шумел.

— Открывай, — крикнул за дверью грубый голос. — Мы знаем, что ты дома.

Я посмотрел в глазок. Там — трое. Колотил в дверь бритый налысо парень в безрукавной чёрной жилетке.

— Кто такие? — спросил я.

— Открывай или дверь выбьем. Долги возвращать когда собираешься?

Я оценил дверь: пожалуй, её и правда несложно выломать, слишком уж хлипко выглядит.

— Адресом ошибся, — крикнул я. — Тут вам никто ничего не должен.