Люди, дружившие со смертью (СИ) - Марченко Андрей Михайлович "Lawrence" - Страница 6

Впрочем, особая кровавость была не в их стиле. Дезертирство в их рядах было минимальным, и если личных счетов с бежавшим не было, то его и не искали — одним подельщиком меньше, скатертью дорога…

Не так давно под Эйном состоялась драка двух кондотьерских бригад, в которой общие потери составили пять раненых и один пленный. С пленным получилась вовсе смешная история — в бой он шел подшофе, свалился с коня, и так как был закован в броню, самостоятельно подняться не смог. Делать было нечего, и он заснул. Разбудил его победивший противник. Его похмелили, а поскольку ранее был дан приказ пленных не брать, почти тут же вытолкали взашей…

Потом я пересекался с капитаном одной бригады, которая дралась под Эйном. «Дралась», конечно, громко сказано, впрочем, судите сами:

— А что ты хочешь, — сказал он мне за кружкой пива. В пивной было так шумно, что можно было считать, что наша беседа была приватной. — Они вышли на перехват. Пересеклись, значит… Пересчитались… Мы согласились, что нам ничего не светит. Заказчик хотел драку — он ее получил. Мы два часа выколачивали пыль друг с друга…

Но история с Эйном на этом не закончилась.

Поняв, что город никто защищать не собирается, муниципалитет решил встретить победителей цветами. Вреда от этого не предвиделось, да траты были небольшими.

Горожане вышли на улицы, прокричали заученные фразы.

Наемники въехали без особого шума и шика. К цветам остались равнодушны, по сторонам смотрели настороженно, иногда проверяя, как выходит из ножен оружие. Лошади давили цветы подковами…

Граждане недоуменно разбрелись по домам.

Все приготовились к грабежам, но их не последовало. Мало того — кондотьеры выставили свои патрули и начали рубить конечности приблудным мародерам.

Многие этого не поняли и даже обозлились — если сами не воруете, отчего мешать другим?

По углам поползли слухи, на заборах появились подметные письма: победителей переименовали в оккупантов. Воровать не перестали, но теперь это было проникнуто освободительным духом. И последний лавочник, который обсчитал кондотьера, мнил себя национальным героем.

Но привычный ход событий дал сбой. Город никто не собирался освобождать. Мало того: кондотьерам не выплатили остаток суммы за кампанию. В препирательствах и взаимных обвинениях прошло несколько месяцев. Потом спор затих на обоюдных проклятиях и клятвами больше не связываться друг с другом. Соответственно город и провинция все это время находилась под пятой наемников.

Конечно, подобное имущество отягощало бригаду: из имущества движимого, недвижимого и движимого с трудом, кондотьеры предпочитали легко переносимое. А тут целая провинция.

Наемники попытались перепродать ее какой-то из сопредельных стран, но те были истощены недавней войной, и, хотя заинтересовались предметом, пытались цену сбить, норовили купить в кредит.

Повздыхав немного, кондотьеры начали управлять провинцией самостоятельно. И странное дело — у них это получилось.

Во-первых, в провинции свои представительства открыли почти все банкиры. С кондотьерами они были знакомы накоротке, ведали многие их секреты, посему налоговые ставки для банкиров являлись чисто символическими. За счет этого, банкирам удалось поднять проценты по вкладам. Беречь деньги в Эйнских банках стало выгодно и совершенно безопасно — кондотьеры уважали тайну вкладов. Особенно своих.

Во-вторых, к ним потянулись люди. Преследуемые во многих княжествах за ересь, за кровавые деяния, просто авантюристы пересекали границу.

Пограничные заставы отсекали преследования, города провинции сулили коней под седло, оружие, новые документы новые дороги. При условии, если была монета. При отсутствии оной, ее предлагалось заработать на месте.

А вновь прибывшие, надо отметить, были забияками, убийцами, но уж точно заурядными личностями их назвать было нельзя.

Кондотьеры построили порт. Труд был адский, и денег в него ушло немерено. Но у провинции не было естественной гавани. Пришлось строить ее самостоятельно: с чистого листа, позже испещренного инженерными построениями. Инженерам фортификаторам нашлось занятие: строить волноломы, рыть каналы и копать фарватеры. Но затея себя оправдала — очень скоро по товарообороту он вышел на первое место среди окрестных графств.

Рядом же постоянно работало несколько верфей. Каждый мог купить корабль, тут же навербовать команду, поднять паруса и под каким угодно флагом отчалить в закат.

Затем был открыт кадетский корпус и несколько школ. Учебные заведения были светскими, скорей техническими и что самое важное — совершенно бесплатными и общедоступными. Отставные кондотьеры и механики за кошт казны вколачивали розгами в подростков основы того, чему сами научились в бою. Выпускники, конечно, выходили еще желторотыми, но уже не ходячим мясом.

Кто-то из них приставал к бригадам, но некоторые оставались при школах, вступали в цеха. А цеха, надо сказать, разрослись. Требовались оружие, амуниция. Сюда шли поставки металла, руды, везли шкуры, по рекам сплавляли строевой лес, границы пересекали табуны лошадей.

Сейчас до кондотьерской провинции было недалече — миль двадцать если по прямой, сразу за речкой. Вспомнилось это отчего: Реннер ушел раньше меня, стало быть, ему надо было куда-то завернуть. По срокам вполне подходил Эйн — как раз дорога туда, дорога обратно, может быть, полдня на месте. Если пришпорить коня, то поболее.

Но зачем? Давным-давно, я слышал, Ади приставал к наемникам. Но очень ненадолго, и эти ганзы были совсем небольшие — редко до дюжины головорезов. Компании вместе с ним собирались отменные, но недолговечные, поскольку каждый мнил себя звездой и пытался солировать. Они проводили какие-то разовые операции — вроде выкрасть какую-то одиозную персону из-за семи замков, привести в исполнение заочный смертный приговор. Но в регулярных кондотьерских бригадах Ади Реннер не состоял. Это я знал совершенно точно — такого наемника утаить было нельзя…

— Таден…

— Да?

— Кто у нас скоро будет в Эйне?…

— Вообще-то я собирался на обратной дороге заскочить…

У Хайдера там было знакомств даже больше чем у меня. Меня и его знали одинаково, но если мое имя было известной торговой маркой поставщика смерти, то Таден имел связи еще со времен своего кадетского прошлого.

— Таден, вероятно наш общий друг сейчас там… Шила в мешке не утаишь… Просто прислушайся, с кем он там имел контакты. Может пригодиться…

Тролль и мост

— Господин капитан, а не хотите молока?

Я обернулся. Пока я думал, то не заметил, как нас догнал фельдфебель Аделанд.

В начале своей карьеры наемника я подобрал его в чистом поле на пепелище какого-то трактира. Тогда я подумал, что человек, выживший без оружия в мясорубке, нам сгодится. И оказался прав.

Получилось так — была одна война, про которую слово «братоубийственная» — самое то. Вырезали даже монастыри.

В одной драке, когда бой превратился в резню, трое спрятались в выгребной яме по уши в дерьме. Четвертому предложили сделать то же самое, но он не захотел пачкаться даже под угрозой смерти. Аделанд укрылся на крыше, и его, конечно же, нашли. Равно как и тех, кто спрятался в сортире — трюк был не бог весть какой. История закончилась просто, но неожиданно: троих казнили, но его отпустили. С Аделанда лишь испросили клятву не брать оружие до конца этой войны или же еще год — на случай, если война затянется дольше.

Соблюдение такой клятвы по тем временам было чуть не равносильно смертному приговору. Но ему опять повезло. Возможно, потому что он клятву сдержал. Поскольку в клятве не было ни одного слова про магию, он выучил несколько приемов, настолько же простых, насколько и действенных.

Кроме того, монастырское образование давало о себе знать — на первой же стоянке он помог разобраться мне с моими бухгалтерскими записями. Он совсем не походил на хрычей-бухгалтеров, виденных мною раньше. Те обычно начинали беседу со мной с того, какая сложная и важная наука — бухгалтерия.