В поисках цели (СИ) - "Мир" - Страница 62

Сквозь ор прорезался леденящий душу визг, заставивший меня мгновенно вскочить на ноги и осмотреться. Автоматчики отступили окончательно, заняв позицию у дверного проёма, подле бородача — хвала волосикам! Я их, пусть и не без усилия, но вполне ощущаю под собой, даже не видя глазами.

Рядом — бетонный монолит! Стена, толщиной примерно в тридцать сантиметров, что не пробить, не прорезать, не за мг не за два. ДА и не ясно совсем, что там за ней, кроме пустоты. Скорее всего — пустота над потолком театрального коридора, вход в который находится на два пролета ниже. Двери куда-либо впрочем, нет и на этаж выше, а еще выше… визг оборвался, сойдя на хрип, и бульканье. И по пространству меж лестничных маршев, полилась человеческая кровь.

— Слышишь, это только начало!

Визг и ор стали поистине не человеческими, затопляя собой все доступное пространство и поэтому же пространству, меж бетона лестниц, полетел чей-то глаз, отделенный от тела.

— Я сдаюсь. — буркнул я, поднимая руки и спускаясь по ступеням вниз.

— Ну вот и славненько — улыбнулся мне не безызвестный с бородой, наводя на тушку в алом платье свой смертоносный белый пистолет.

— Только лучше вам меня сразу убить. — улыбнулся я в ответ, обнажая клыки и продолжая спуск — Не то хуже будет, гарантирую!

— Да не вопрос! — взвел ублюдок курок на оружие.

— Стреляй в голову, придурок! — и я рывком сократил дистанцию.

«Бах».

Глава 30 — Пока бьется сердце

Не обманул, гад! — вынес я вердикт, очухиваясь и ощущая у себя в мозгах пулю о девяти миллиметрах.

Поганство! Он меня убил! А я оказался все же медленнее пули. Просчет! И пролежал тут часов пять мертвой грушей. А все было так красиво… Лестница, доминирующая высота, прыжок на столкновение, и… пуля в лоб! Рр!

А еще на мне порвали платье! И трусы, тоже, потерялись. Но… целка на мести, и мою невинность оставили при мне. Побрезговали видать, иметь труп. А убирать его с залитой кровь лестницы — поленились.

Вот ведь нелюди! И своих подельников, их трупы, с этой проклятой дороги к небу убрать не утрудились! Кошмар вообще! Бесчестные отбросы! Ну я им… ничего не сделаю. Пока. Оружие то они у своих соучастников все отобрали! Даже ножи и зубочистки! Если последние у них конечно вообще были.

Зато я могу внимательно осмотреть рожи, прячущиеся под масками.

— Бородач — вынес вердикт, глядя на того, что умер от моих рук первым.

А этот, второй, любвиобильный… негр? Не совсем, но близко, смуглокожий просто. А третий… тоже негр, почти негр, как это ни странно. Тоже смуглый, хорошо загорелый или где-то около того, и оба безбороды. Хотя рожи такие… квадратные, что под маской мнилось мне обратное. Зато — татуированы.

Только вот мне лично, здесь и сейчас, ни их лица, ни их татуировки, или даже имена, хотя никто из них так и не представился и документов с собой не носил явно по религиозным соображениям, ничего не скажут.

Просто «дяди», что дружили с дядей, что убил тетю, дядю, или хрен там знает кого еще — когда человека живьем режут, визжат все одинаково — как свиньи на бойне. А сейчас, все трое, как и те, кого там наверху прирезали — застрелили, и чья кровь просочилась аж на несколько этажей вниз, окрасив весь бетон ступенек в цвет спелой вишни, просто трупы, и уже неважно чьи.

Надо кстати подняться наверх и посмотреть кого там-то убили — подумал я, закончив раздевать мертвецов, в безуспешной попытке найти что-нибудь для себя из одежды или надеть броник, что мне как колесо КАМАЗа Жигулям, тазик для варки пельменей, и метнулся в верх по ступеням.

Нашел место убийства — его ни с чем не перепутаешь! Ошметки чего-то непонятного, а именно — мозгов, на стене. Море уже свернувшейся крови на полу, и еще какая-то требуха в виде лоскутов кожи и одежды, так же перепачканных уже загустевшей субстанцией.

Впрочем, большая часть крови, и прочего, осела не тут, а утекла в пролет сразу на этаж, а то и на два, ниже. А тут же… прочие заложники оставили свои метки — пахучие испражнения! Что лично меня, несказанно радует — они еще живы! Места казни тут только на четверых, а заложников вообще-то было девять штук! Не считая меня. Так что остальные… если и умерли, то точно не здесь. Надо проследовать их маршрутом! Подняться наверх, и найти хотя место, куда дели всё трупы гражданских.

Только надо быть осторожней. Умирать вновь мне не хочется! Совсем. Вернее, я не умру, пока сам этого не захочу, или меня не сотрут в порошок, развеяв пыль по ветру. Но жизни функционирование тела с определенного момента может стать невозможным. При большой кровопотере, отсутствия, или серьёзном повреждении большей части внутренних органов.

Потери мышечной массы как класс, например если мне вырвут «с мясом» из пазов суставов и вместе со всеми связками руки-ноги, так что я стану не просто обрубком, а ободранным обрубком. Ну и если меня лишат головы вместе с позвоночником. Впрочем, в этом случае будет вообще стоять вопросом, где именно буду этот пресловутый «я».

В общем, убить меня вполне реально! И даже без особых ухищрений, в виде сжигания на костре. И в любом случае это… неприятная процедура, которую я бы хотел как можно дольше избегать. А ведь враг может еще и просто заставить меня суициднутся!

Например, залив по пояс в бетон, обрубив руки и сбросив в море. Я не умру просто эт того, что там, на глубине пучин морских, нечем дышать — жабры отращу! Но вот пути дальнейшего развития, побега с глубины, у меня не будет. Буду медленно умирать с голоду, и… буду вынужден сказать замученному телу «стоп, хватит», уйдя на перерождение.

— Вот тыж… — буркнул я, отскакивая от отрывающейся двери в сторону, и тут же совершая еще один прыжок в бок, за бетон стены.

Пульс подскочил, дыхание сбилось, в глазах запрыгали алые точки. То, что я увидел пулю, несущеюся к себе, это всё туфта! Она прошла надомной, стрелок явно рассчитывал на человека ростом повыше, и меня она задеть не могла. Но вот разгон мозга, для принятия мгновенного решения, и тела, с накачкой мышц силой до предела, чтобы уйти от второго потенциального выстрела, что угодил бы взрослому человеку в сердце, а мне — в рот, оставил отпечаток «ти писец какой вумный, с места в карьер!».

Тело возмутилось до глубины души своей бездушной! Мышцы воспылали огнем, стали дряблыми и похудели, мозги… сказали «у нас обед!» и ушли на перерыв до завтра, лишив меня половины вычислительной мощности. Ну а нервы… они канаты! Когда минут через пять восстановят утраченные связи, из-за чего все тело еще и онемело, став словно деревянным.

А что мне оставалось?! Стоять и ждать когда меня вновь пристрелят?! Ведь выстрел то был! Был! Вон дыра в бетоне, хоть я его ни увидел, ни услышал уже. И даже третий! Оставивший дырочку в приоткрытой двери.

Звездец! Кто там так шмаляет!? На расстоянии метра за дверью никого нет точно…

О! Снизу голоса донеслись. Кто-то идет. Брань, ругань, возмущения…. не уж-то моё тело не обнаружили? Это плохо! Пора тикать! Или вернее — резать свидетелей! Вот только… как? — беглый осмотр помещения — тут нет места для засады!

Вернее есть! На пролет ниже, прилепится к нему снизу, пользуясь рельефом и торчащими прутками арматуры для зацепа, и в полумраке дежурного освещения лестничного марша — меня там никто не заметит! А уж спикировать сверху на…

Если мне конечно хватит сил дождаться врага, раскорячившись спиной к «потолку», наполовину вися на руках — они уже не ноют! Они орут! Визжат! И вновь онемели, хоть и в экстренном побеге от снайперских выстрелов и не учувствовали. А уж ноги, что встали на приступочку…

Фак! — почти вырвалось вслух гневное возмущение, так как первыми, плача, стона и стеная, и со связанными руками, неслась толпа людей, что точно не террористы.

Вот только кто их отличит?! Это я, почти в упор, «вижу» зареванные, сморщенные гневом и злостью, и обессиленные лица, замученных людей! Скрытыми от публики под черными безликими масками. И с автоматами в руках.