Дитя Зла (СИ) - Химченко Павел - Страница 35

— Что ты сказал? — неожиданно вернулся к разговору Радомир.

— Я? С собаками вашими разговаривал. Они у вас очень красивые, озорные.

Радомир, широко улыбаясь, подхватил собаку и посадил себе на колени, вернее, на ту часть ног, что не была занята животом.

— Я их очень люблю, это два кабеля. Мои лапусики! — князь уткнулся головой в шею собачки, на что та ответила тихим рыком. — Р–р–р-р — оскалившись, ответил ей мужчина и взял из тарелки кусок мяса — На, ешь. Всё, беги, не мешай.

Паладин на мгновение словил себя на мысли, что глазами именно этой собаки может смотреть Мовиграна.

Трапеза продолжалась несколько часов, и за это время паладин рассказал князю всё, что считал нужным, постоянно выслушивая в ответ бесконечные истории Радомира о его славных подвигах.

— Ох… я нажрался как свинья. У меня, наверное, брюхо разорвётся. — тяжело проговорил Радомир, откинувшись на спинку стула и вытирая рукавом жирный рот.

И вправду складывалось впечатление, что его живот увеличился, да так, что теперь на коленях собачка уже не поместится.

— Храните своё здоровье, князь.

— Ай, — махнул рукой мужчина, — пущай лекари его хранят, иначе зачем они мне нужны, да? — мужчина рассмеялся и Алистер поддержал его в этом. — Ой, живот разрывается. Всё, хватит есть. Так о чём ты мне уже два часа талдычишь? Какая–то Богиня, ребёнок, великий князь. Ты где этого всего нахватался–то? Ты же эту несуразицу ещё до охмеления нести начал.

— Радомир, я вам рассказал всю конъюнктуру лишь для того, чтобы вы поняли предмет моей сделки к вам.

— На хмельную голову заключать сделки? Дурное это, Алистер.

— Я уверен, что вам она понравится.

— Да? Ну давай, молви.

— Регент предал Славизем, а потому должен быть смещён.

— И что ты предлагаешь?

— Я предлагаю вам забрать свой удел. Мне и моей спутнице нужно добраться до великого князя и вернуть его к жизни, пока лес не поглотил всю нашу страну.

— Так, подожди–подожди, я не очень понимаю связь между великим князем и лесом, так что ты мне лучше про мой удел расскажи. Что ты там придумал?

— Нужно выступить войной против регента. Мы разобьём его и доберёмся до великого князя, чтобы вернуть его на престол. Когда Владислав узнает о том, что вы спасли его жизнь, то непременно захочет вас отблагодарить. Захочет ли он сам или вы ему поможете ‒ неважно, в любом случае, вы вернёте свои земли и, вполне возможно, упрочите своё положение.

— Звучит недурно. А ты в этом всём какую роль играешь?

— Моя задача разобраться с лесом, для этого мне нужен великий князь.

— А–а–а! — князь коварно улыбнулся. — Так ты тоже что–то выцыганить у него решил?

— Нет. Меня интересует только благополучие Славизема.

— Так ты ж толкаешь меня на междоусобную войну, какое ж тут благополучие?

— Без этой войны нам не спасти Владислава.

— Слушай, вот ты знаешь, как меня зовут? Я Радомир, рад миру, понимаешь? Я против братоубийственных войн.

— Ой, да что вы мне такое говорите? — дерзнул Алистер, сморщив лицо. — Я лично сражался с вами несколько раз.

— Ну да, ну да, было. Но ты же не путай, — князь покачал пальцем, — войну против безобразного повышения налогов или за отстаивание чести и войну против великокняжеского венца. Меня назовут узурпатором. Я что, государственный переворот устроить хочу?

— Нет. Вы выступите как защитник государственности, ибо князь–регент узурпировал власть.

— Не князь он!

— Да, вы правы. Регент узурпировал власть, отравив своего племянника Владислава. Вам поверят все князья, если о вас так скажет сам великий князь, а он скажет.

— Хорошо звучат твои слова, Алистер. Вот словно мёд в мои уши текут, честно. Только во всём этом гениальном плане ты забываешь одну важную, тяжёлую, металлическую деталь.

— Вы про небесное воинство?

— Именно! С вами, серыми собаками, невозможно сражаться! Тысяча отборных всадников, полностью закованные в металлическую броню, которую не пробивает ни одно из существующих оружий! Пока твой орден стоит на стороне регента, мы можем только лапу сосать, да слюни пускать.

— Князь, есть способ победить паладинов в открытом бою. — закончив фразу, Алистера охватил страх, ведь он не знал, что имела ввиду Мовиграна, когда сказала пообещать победу.

— Ну–ка, удиви! Чего это мы столько лет не знаем, что не можем разобраться с жемчужиной Славизема?

— Э… Князь, я не могу… этого сейчас сказать. — паладин отчаянно искал способ лаконично уйти от темы, в которую вляпался.

— Чего это? Секрет, что ли, большой?

— Нет! Конечно же, нет. Дело в том, что э… Если я скажу, то вы мне не поверите. Это нужно показать!

— И на чём же ты собрался показывать? На моих бойцах? — рассмеялся Радомир.

— Нет, но вам и вправду лучше это видеть, нежели об этом слышать.

— Хорошо. Когда же ты сможешь представить мне свой гениальный способ?

— Завтра.

— Хорошо, тогда завтра жду от тебя решение. Ну а сейчас мне пора уходить, ещё есть дела, да и спать хочется.

— Как скажете.

Тучный мужчина медленно встал из–за стола и подошёл к дверям. Открыв дверь, он повернул голову к паладину и громко отрыгнул.

— Ух, хорошо винишко–то пошло. Я вот всегда хотел спросить да не у кого было. Алистер, скажи, тяжело в этом доспехе ходить?

— Нет, Радомир, как вторая кожа. — со сдержанной улыбкой ответил паладин.

— Сла–а–а-вно. — протянул князь и вышел в двери; его собачки убежали вместе с ним.

Алистер поспешил вернуться в свои покои, зайдя по пути в клозет. Он быстро привёл себя в порядок, умыв лицо и руки, затем вышел на коридор и постучался в комнату Мовиграны.

Опираясь рукой на косяк для лучшей устойчивости, паладин внимательно вслушивался в звуки, доносящиеся из комнаты.

Раздался звук засова и дверь приоткрылась. Алистер толкнул дверь и увидел Мовиграну со светильником в руке, завёрнутую в одеяло; она возвращалась обратно в постель.

— Я могу войти? — робко спросил мужчина.

— Если бы не мог, не отворилась бы дверь.

Алистер тихо зашёл в комнату и закрыл дверь на засов. Свет в комнате исходил только от светильника, и в полумраке мужчина с трудом отыскал стул, чтобы сесть. Ему было необходимо сесть.

— Не упади, я не смогу тебя поднять одна. — проговорила женщина, укладываясь на кровать.

Из–под одеяла показались две милые ножки. Алистер даже потерял счёт времени, разглядывая их.

— С чем пришёл?

— Ой, да. — паладин встряхнул головой. — Это, как его?.. А! Мови! Прости меня, я там без тебя ел много вкусной еды!

— Рада за тебя.

— Ты тут наверное голодна была? А я вот ничего не сделал.

— Я поела.

— Ты про тот случай с собакой, когда хозяин ей кусок мяса дал?

— Чего? — женщина сморщила лицо. — У тебя разум забродил от хмеля?

— А–а–а… Нет. Извини, что–то я не то… Всё. — Алистер не понимал, что с ним происходит. То ли от хмеля, то ли от волнения, но он не мог внятно сформулировать ни одну мысль. — Ты это… что там?.. А, вот! Прости меня, что я так поздно пришёл. Ты уже тут спишь, а я ещё нет.

— Ты уже пришёл.

— Точно!

— Зачем пришёл?

— У меня к тебе претензия была, вот.

— Слушаю. — она подняла брови, поджав губы.

— Ты вот что опять заставила меня наговорить князю?

— Конкретнее.

— Ты сказала ему пообещать победу, я пообещал. А как мы её достигнем ты мне не сказала! Я опять был дураком, да что ж такое–то?

— Я виновата?

— Нет! — паладин помахал рукой. — Нет, но я тебя такой считаю.

— Скажи, паладин, после того, как прибыли мы в город, ты что сказал мне сделать?

— Э… сидеть в комнате.

— А сам что сделал?

— Пошёл на ауди… енц… К князу пошёл.

— А почему же не спросил меня? Быть может, я б совет тебе дала, иль ценным знанием снарядила. Ты ж убежал и не спросил, я и решила, что обо всё ты знаешь сам.

— Да почему опять я виноват?

— Почём мне знать? — Мовиграна пожала плечами.