Горячая линия (СИ) - Резник Юлия - Страница 13

— Зимний режим? — хлопнула ресницами.

— Угу. Вас не предупреждали, что тут все регулируется?

— Может, и предупреждали. Но я не помню.

— Ну, ты пока делай чай, а я по квартире пройдусь. Хватит уже тебе жопу морозить. — Глаза Вари стали совсем уж круглыми. Наверное, он переборщил со своей прямотой. Наташка его всегда за это ругала. И мужланом звала. А впрочем, с другой стороны, чего еще ждать от бомжа? Захар немного повозился с ручкой, а когда будто бы ненароком оглянулся, Варя все еще на него смотрела. И улыбалась слабо. Не обиделась, значит… Ну и хорошо. Он решил, что ни за что не станет строить из себя то, чего нет. Ему с Варей потому и нравилось, что можно было не притворяться. И пока он, настоящий, кажется, ничуть ее не смущал.

Пока Варя тарахтела посудой в кухне, Захар действительно прошелся по квартире. Двухкомнатной, но с хорошей площадью. Было видно, что переехали они совсем недавно. Та выглядела совершенно необжитой. На батарее в дальней комнате сушились хлопковые женские трусики.

— Ну, что? Я все. Ух ты… вот это пир. Не надо было.

— А это мне решать. Вы ж у меня в гостях.

— Вот именно! Скажи мне, Варвара, чем ты думала, открывая незнакомому мужику? А если я маньяк какой-то?

— Но вы же сами…

— Что сам?

— Сказали, что придете, — пробормотала Варя. — Что ж, мне надо было вас не впускать?

— Меня впускать! А если в следующий раз кто такое потребует, гони его в шею, Варвара.

Он не знал, почему ему так нравилось называть Варю полным именем.

— Не будет никакого следующего раза. Это только с вами так вышло.

— Как, так?

Он приехал утешить Варю, убедиться, что она в порядке, но о той ситуации они почему-то и словом не обмолвились. А теперь сидели, вот, и друг друга сверлили взглядами в попытке понять, что же между ними происходит на самом деле. И почему?

— Так… — Варя занервничала. Вскочила из-за стола. — Я ж варенье забыла… — Захар тоже встал, не зная, чего от нее, такой стремительной, ожидать. И так получилось, что они налетели друг на друга в проходе. Замерли, не дыша. Он в этом дурацком спортивном костюме так ведь толком и не смог ее рассмотреть. А теперь почувствовал. Кажется, каждой клеткой. Все ее выдающиеся выпуклости и впадины. И то, как она задрожала, соприкоснувшись с ним. Будто это на нее подействовало как разряд тока. И как-то сразу все стало понятно. Как если бы иного им просто не было дано. Захар провел ладонями по бокам Вари, спустился вниз по ее аппетитным бедрам. Взвесил в ладонях попку и взгромоздил девчонку на стол.

Глава 9

У нее голова шла кругом. Варя не понимала, как ей быть, что ей теперь делать. После известия об убийстве Аллы, наверное, только последняя дура впустила бы в свой дом совершенно незнакомого человека. Но она это сделала. Причем, по доброй воле. Просто потому, что не смогла отказаться. Притвориться, будто ее нет дома. Правда, струсила, было дело, когда домофон зазвонил. И на несколько бесконечных секунд даже затаилась испуганным зайцем. Вероятнее всего, если бы Захар не проявил настойчивость и не позвонил в домофон во второй раз, их бы знакомство так и не состоялось. И все бы между ними умерло, не начавшись. Но ведь он позвонил. А Варя открыла. А потом с нетерпением мерила коридор, пока Захар Иванович поднимался на лифте.

Он ее ошеломил. Она ведь совсем не так себе его представляла. В ее мыслях образ Захара Ивановича менялся. То он ей виделся совсем опустившимся маргиналом, то — с подачи фантазерки Надьки — эдаким заскучавшим плейбоем. А в реальной жизни это был обычный мужик. Темные волосы, беспокойные, покрасневшие от усталости глаза, циничная улыбка. Заросший, какой-то всклоченный. Но не грязный, как она, признаться, боялась. Он был одет просто, но чисто: джинсы, черный свитер и темно-серая куртка. Его кроссовки были изрядно потерты, но когда он их, наступая на задники, снял, под ними оказались носки вполне приличного вида. Глупо, но она отметила даже такие незначительные, на первый взгляд, детали. И они ее тронули невероятно. Почему-то Варя решила, что Захар Иванович принарядился именно ради неё.

А потом он и вовсе ее добил. Когда взялся отрегулировать окна. Это было очень странное и в то же время захватывающее дух зрелище — хозяйничающий в ее доме мужчина. Может, для кого-то ничего особенного в происходящем и не было, но не для Вари, которая росла без отца.

Её даже ничуть не покоробило, когда он бросил:

- Ну, ты пока делай чай, а я по квартире пройдусь. Хватит уже тебе жопу морозить.

Да, кто-то наверняка бы сказал, что это было грубо. А Варе в словах Захара Ивановича виделось совсем другое. Какая-то странная и незнакомая ей забота. И только это по-настоящему имело значение. Не форма, а содержание. Понимаете?

Варя бросилась к холодильнику. Чертыхнулась, потому что тот был почти пустой. На скорую руку приготовила омлет с успевшей подсохнуть по краям докторской колбасой. Как раз когда она смела его со сковороды на тарелку, в кухню вернулся Захар Иванович. Смерив ее внимательным взглядом, вымыл руки. Сел за стол и начал есть, хотя говорил, что не голоден. При этом у них выходил странный разговор. Захар Иванович ругал ее за то, что она его впустила! Вычитывал Варю, как девочку. И ей было так странно видеть его, а не просто слышать голос по телефону, что она от него не могла отвести глаз. Варя смотрела, как двигаются его челюсти, как под плотной кожей перекатываются желваки, когда он жует. Как ловко он управляется с вилкой. Какой удивительно маленькой та кажется в его крупных пальцах. И что-то такое… совсем уж странное и преждевременное творилось с ней.

— … если в следующий раз кто такое потребует, гони его в шею, Варвара.

— Не будет никакого следующего раза. Это только с вами так вышло.

— Как, так? — Захар Иванович отставил пустую тарелку в сторону и уставился прямо на нее. Его взгляд был подобен рентгену. Варя верила, что если не прекратить эти гляделки, он запросто прочитает мысли, кружащиеся в её голове. Вскочила под совершенно нелепым предлогом.

— Так… Я ж варенье забыла…

И в этот момент Захар Иванович тоже встал. Двигаясь по инерции, Варя врезалась в его крепкую грудь. Замерла, не дыша. Лишь чувствуя. Кажется, каждой клеткой. Понимая, что он совсем не такой, как те парни, с которыми ей приходилось иметь дело раньше. Настолько не такой, что даже сравнивать их глупо. Понимая, что он не из тех, кто станет спрашивать разрешения. Скорее просто заявит о своих намерениях. И что тогда? Что ей делать тогда? Оттолкнуть? Сказать — нет, извините, мы не настолько близки? Но был ли у нее кто-то ближе?

А если ей не понравится? Если возникнет брезгливость? Где та черта, после которой он уже не сможет остановиться? И почему она решила, что он ее хочет в принципе? На долю секунды Варе показалось, что она все придумала. Но как раз в этот момент Захар Иванович провел ладонями по ее бокам и спустился по бедрам вниз, не оставляя простора для фантазии. Взвесил в ладонях попку, прежде чем она успела впасть в комплексы по поводу её размера, и взгромоздил на стол.

Варя с шумом втянула воздух. Опустила взгляд. В кухне горел яркий свет, и ей было ужасно неловко. Прекратить бы это все. Но даже собственный зажим не встал на пути желания продолжить. Где-то на задворках сознания мелькала мысль, что обязательно нужно использовать презерватив, ведь мало ли с кем он спал до нее и какую вообще вел жизнь, однако ей не хватало смелости спросить, есть ли он у Захара Ивановича. А потом тот потянулся к язычку молнии на ее курточке, и все посторонние мысли покинули ее голову вовсе. Варя облизала губы, наблюдая, как медленно бегунок продвигается вниз. Как постепенно оголяется ее тело. И полы расходятся до конца. Как Захар Иванович поддевает их большими пальцами и сдвигает. А те поддаются, обнажая ее молочно-белую грудь с крупными, сжавшимися в камень сосками, натянувшими белый хлопок её скромного лифчика.

Захар Иванович протиснулся между Вариных ног. Потрогал вершинки подушечками пальцев. Вжал, как кнопки. Потер. Варя задрожала сильней. Ей и хотелось на него посмотреть, чтобы понять, как он реагирует, и страшно было. Еще ни один мужчина не вел себя с ней настолько доминирующе и бесцеремонно. Может, поэтому она так легко и сдалась? Было что-то ужасно возбуждающее в таком примитивном, на уровне животных инстинктов, порыве.