Первый любовник Англии - Додд Кристина - Страница 27

Отряхнув руки, леди Хонора приказала им отрывисто:

— Дайте нам знать, когда все будет сделано!

Тони прислушался к стенаниям сэра Дэнни и жалобным протестам, доносящимся снизу. В конце концов он снова уселся за стол и принялся за работу, прерванную его обручением. Наибольшего его внимания требовала литейная. Для развития дела постоянно требовались новые механизмы, и почти все средства вкладывались именно туда.

Постучав пальцем по верхней губе, Тони посмотрел на сэра Дэнни, все еще пребывающего в шоковом состоянии.

— Вы не имеете права так поступать! — заявил сэр Дэнни. — Она принимала ванну всего лишь прошлым летом! Всем известно, что зимой ванна опасна для жизни! Ванна убьет ее!

— Ничего с ней не случится. — Тони сжал гусиное перо и снова предался своим размышлениям.

— Если вы намерены причинять страдания бедной девочке, я заберу ее обратно и, поверьте, найду другой способ утвердить ее на законном месте!

— Как вам будет угодно, — ответил Тони. — Однако, если вломитесь в гостиную, чтобы спасти бедную девочку, считаю своим долгом предупредить: леди Хонора уже упоминала, что и вам необходима хорошенькая чистка.

Сэр Дэнни затравленно оглянулся по сторонам, а Тони кивнул в подтверждение своих слов, чтобы придать им большую убедительность. Выглянув из кабинета, Тони обнаружил стоящих в ряд служанок с ведрами, от которых валил пар; с той стороны, куда удалились леди Хонора и сестры, слышались непрекращающиеся вопли Роузи.

Он улыбнулся…

Расположившись на галерее и слушая стенания Роузи, сэр Дэнни с тоской вспомнил, как в недавнем прошлом он всегда был готов броситься ей на выручку: и когда «другие» мальчишки дразнили ее маменькиным сынком, и когда она хворала, и в особенности, когда ее мучили ночные кошмары. В таких случаях он всегда оказывался рядом, но теперь он потерял это право… Всплески воды заглушили громкие крики Роузи.

Когда же закончится эта пытка?

Хэл простер руки над красными язычками пламени кухонной печи. Они освещали тонкую старческую кожу, придавая ей алый оттенок. Интересно, пожрет ли его адское пламя? Будет ли он гореть в геенне огненной, расплачиваясь за свои тяжкие грехи? И может ли он избавиться от всего этого, покаявшись перед Господом, Девой Марией, всеми святыми и живущими ныне людьми?

Когда же закончится эта пытка?

Этот старый дурак сэр Дэнни перехитрил его!

Прячась в зарослях кустарника перед террасой и ругаясь на чем свет стоит, Людовик рассматривал дом. Старый дурак и молодой лорд. Они тайно сговорились и отдалили от него Роузи так же далеко, как звезду на ночном небосводе.

Но Роузи была несчастна: это подтверждалось жалобными криками, которые разрывали его сердце. А смех служанок приводил его в ярость. Даже здесь, за пределами дома, он мог слышать холодный тон приказаний, отдаваемых этими тремя женщинами, этими колдуньями, которые руководили всем этим издевательством.

За кого, черт побери, его принимали сэр Дэнни и этот надутый лорд? Не за рыцарственного же дурака, как эти англичане? В его жилах течет кровь викингов! Он еще им покажет!

Наступал вечер, высокие окна осветились, и даже отсюда были видны струящиеся облачка пара.

Когда же закончится эта пытка?

— Я не наследница, — повторяла Роузи, стоя в бадье, в то время как девушки-служанки ополаскивали ей голову прохладной водой.

— Тони убежден, что наследница! — Джин вынула из сундука платье. — Что скажешь об этом, Энн? Ты прекрасно разбираешься в цветовых оттенках.

Энн оценивающе взглянула на желтый шелк и отрицательно покачала головой.

— Нет, этот цвет придаст ее смуглой коже болезненный оттенок. Постарайся найти что-нибудь в красных тонах.

На свет появилось платье из алого бархата, отделанное по краям золотой тесьмой.

— Вот это будет великолепно! — сказала Энн.

— А у меня есть манжеты, вышитые красными и черными нитями. Они будут прекрасно гармонировать с руками Розалин. — Леди Хонора бросила взгляд на ногти Роузи и приказала служанке, держащей щетку: — А теперь вычистите их.

— Я ни за что не оденусь в эти одежды! — Роузи содрогалась от прикосновения к своим ногтям жесткой щетки и поражалась собственной храбрости. Она и так уже сделала все, что требовали от нее эти три ведьмы: у нее просто не было другого выхода.

Она приняла не одну, а целых две ванны; она мужественно терпела, когда ее терли песком, выискивали вшей в голове и мыли до такой степени, что, казалось, в бадье плавают длинные лоскуты ее собственной кожи. Ее протесты игнорировались, а угрозы встречались дружным смехом. Роузи понимала, что две сестры Тони до этого имели дело только с непослушными детьми, и именно таковой они ее и считали. А леди Хонора… Ей и в голову не могла прийти бояться чего-либо.

— Тебе придется надеть либо это, либо ходить голой. — Джин указала на корсаж, вынутый из сундука с одобрения Энн. — То, в чем ты ходила раньше, уже давно превратилось в золу. Конечно, то, что мы тебе предложили, уже лет двадцать как вышло из моды, но это по праву принадлежит тебе.

— Мне?

— Ну конечно, ведь ты же дочь покойного сэра Эдуарда, — объяснила Джин.

— Нет!

— Когда Тони принял во владение Одиси, этот сундук уже был здесь.

Энн поддержала Роуэи за руку, помогая ей выбраться из бадьи. Служанки тут же принялись вытирать ее с головы до пят.

— Конечно, наследница! Мы все хорошо знали Эдуарда. Он был фаворитом королевы, в то время как мы служили при дворе фрейлинами.

Роузи казалось, что ее со всех сторон рассматривают тысячи глаз, и она стыдливо закуталась в полотенце. Она и представить себе не могла, что в поместье Одиси служат так много горничных, причем каждая из них пожелала принять участие в отмывании грязи с новой хозяйки, а три ведьмы, казалось, одобряли это.

— Свидетели не будут распространять про тебя сплетни, моя дорогая, — успокоила ее Джин, увидев, что смущение Роузи достигло наивысшего предела. — Просто всем очень хочется посмотреть твое превращение из простой актрисы в наследницу Одиси.

Служанки опять сняли с нее полотенце, и Роузи ощутила себя беззащитной и голой, как младенец. Пытаясь скрыть смятение, она спросила:

— Теперь вы должны сказать мне: я похожа на него?

— Не совсем. — В глубоком и звучном голосе леди Хоноры явно сквозило неодобрение легкомыслием Роузи. — Ты похожа на нее.

— На нее?

— На свою мать.

Ее мать? Роузи никогда не задумывалась о своей матери.

— У тебя, ведь, несомненно, была мать, — поджала губы Джин.

Уловив в ее тоне какую-то недомолвку, Роузи продолжила допрос:

— И… И она вам не нравилась?

— Она почти разорила Эдуарда. — Энн помогала Роузи продеть голову в нижнюю рубашку из тончайшего шелка и завязала тесемку на шее.

— Разорила его?

— В свое время королеве очень не понравился выбор твоего отца, — пояснила леди Хонора. — Все-таки Эдуард был одним из ее фаворитов.

— Мы никогда не понимали, чего же хорошего он в ней нашел, — пояснила Джин, засовывая Роузи в обшитый шелком корсет. — Кстати, она была такой же тощей, как и ты.

— И такой же смуглой, — добавила леди Хонора, стараясь под общее одобрение нацепить на Роузи черный чепец, вышитый жемчугом.

— Честно говоря, в ней не было ничего привлекательного, но Эдуард не сумел противостоять ее чарам. И этот дом он построил для нее, назвав его впоследствии Сэдлер-хаус. Короче говоря, он женился на этой женщине, не получив разрешения королевы.

— Несомненно, она уже носила ребенка, — Джин пристально вгляделась в Роузи. — Тебя. Эдуард повел себя достаточно глупо, представив тебя королеве в качестве будущей фрейлины.

— Но как он был очарователен в своей дерзости! — вздохнув, улыбнулась Энн.

— А ты, любезная сестра, была влюблена в него. — В голосе Джин прозвучали обвинительные нотки.

— Как и ты, дорогая!