Львёнок, который хотел выжить (СИ) - Бими Ева - Страница 92

Действительно ли Дони знал, что Сью до ужаса боится пауков — вопрос. Но на ее вчерашнее возмущение он сослался на мудрое высказывание: — «загляни своему страху в глаза», и в ее случае страх выглядел крайне презентабельно и мило.

Оттуда, где находилась спальня Донателло, послышался приглушенный спор. Отключить сигнальный рев будильника, а о предстоящем реве свидетельствовали короткие гудки, отсчитывающие тридцать секунд до взрыва «звуковой бомбы», возможно было решением математической задачи. Дони был умен. Но этим утром его будильник с этим не согласился.

— В смысле — неправильно? — решенную Донателло в уме задачу будильник отверг, и сонный гений был этим явно раздражен и пристыжен. — Что значит — неправильно?! Да как ты?..

Дони все же решил задачу тем, что просто разбил свой будильник. Не самый плохой исход по сравнению с задетой гордостью гения-черепахи.

Да уж. Это утро явно показало то, что звукоизоляция спальных отсеков оставляла желать лучшего.

Все постепенно стали выходить из своих комнат. Кто на кухню, включая телевизор, кто в ванную. Но мне не хотелось выходить никуда и уж тем более покидать объятья Леонардо.

— Почему мы всегда так рано встаем? — обращаясь к лидеру и развернувшись к нему лицом, я прижалась обнаженным телом к нагретому моим теплом пластрону.

— Никто не отменял необходимость соблюдения режима, — свою ласковую, но по-лидерски бескомпромиссную фразу Лео сопровождал поглаживанием по спине. Большая мозолистая ладонь то скользила по оголенной спине вниз от шеи к пояснице и вновь плавно возвращалась наверх, то, слегка касаясь кожи, пальцы лидера вырисовывали круговые узоры. Умопомрачительно приятно.

— А кто-то может? — довольно протягивая вопрос от получаемых ласк, я выгнулась, заглядывая в лицо Леонардо. Покатый круглый нос приблизился к лицу и потерся кончиком о мой.

— Может, — не менее довольный Леонардо легко прикоснулся первым поцелуем к моей улыбке и, чуть приспуская объятья, продолжал выцеловывать каждый участок на шее, спускаясь к плечам и ключице.

— И это — ты? — хотя зачем задаю ему этот вопрос, ведь ответ уже не важен.

— Угу, — протянув на выдохе ответ, Лео лизнул вершину груди и обхватил губами розовый напряженный ореол, втягивая его в себя. Тело выгнулось, открываясь для его ласк. Но не удержанные мною стоны заставили подниматься кверху россыпь поцелуев от груди к губам, приглушая звуки наслаждения.

Задумчиво и вместе с этим безраздельно нежно и властно лидер рассматривал черты лица, обводя пальцами каждый участок, на что падал его взгляд. И я вновь и вновь поражалась тому, как столь сильное создание может так неизмеримо нежно прикасаться.

— Пора подниматься, — подарив легкий поцелуй, Лео выпустил из объятий, встал и стал натягивать на себя обрезанные по колено штаны. Затягивая широкий кожаный ремень, он не переставая разглядывать меня с ног до головы. Присев, я все же натянула на себя одеяло, прикрывая наготу. Странно, но как такового смущения я не чувствовала, хотя, может, оттого, что сейчас желала его, или, может, время смущения друг перед другом после прошлой ночи уже должно было пройти.

Леонардо присел напротив меня и стал сосредоточенно обматывать руки бинтами, то и дело поглядывая в ответ. Следить за каждым его движением было занимательно. Казалось, что даже будучи спящим, мастер катан мог так же ловко и точно осуществлять свою церемонию обёртывания эластичными лоскутками.

— Я буду ждать на кухне, — он отчего-то продолжал пронзительно и долго всматриваться в лицо, так и не сдвинувшись с места.

Могла ли эта изучающая меня задумчивость быть последствием нашей прошлой ночи? Или — следствием моего признания в любви? И вдруг запоздалая непрошенная неловкость явилась. Он так мне ничего и не ответил на это. Что-то внутри порывало его спросить о взаимности в чувстве. Но если он не был готов признать это или вовсе не испытывал настолько же сильное чувство, спрашивать о взаимности было бы бесполезно и неправильно. А вдруг такие чувства не свойственны его виду? Они же черепахи… Хоть и эволюционированные. Но, даже если и не любит, пускай, ведь он рядом, а это — все, что нужно.

— Я скоро, — кивнув, я постаралась выветрить из себя все вопросы.

Лидер покинул комнату, а я отправилась к пакетам на поиски одежды.

О. Мой. Бог. Сью…

Да, первым делом я решила взглянуть в тот самый загадочный дальний пакет. Некоторые экземпляры нижнего белья поражали не столько своей откровенностью, а сложностью переплетения деталей. Ну, например, эта странная широкая полоска с ленточками и клипсами, наверное, должна к чему-то пристегиваться. Но к чему? Может, к этому?.. Вертя в руках четыре элемента одного комплекта, я не могла понять — что, куда и к чему… Какой-то бельевой пазл, а не одежда.

Но девушка позаботилась и о более скромном и простом в функциональном исполнении нижнем белье. А все прочее оставлю на разгадывание позже.

— Выглядишь чудесно, — первый комплимент лидера чуть не сбил с ног, заставив резко остановиться перед ним. Я же ведь не ослышалась?

— Залетай, я больше не могу их сдерживать, — Лео озорно ухмылялся, придерживая дверь ванной комнаты, впуская меня вовнутрь.

— А когда у меня появится девушка, Лео, — прозвучал раздосадованный голос Майки, — я повешу расписание на туалет. И знаешь что? Мы с моей крошкой будем стоять в списке перед тобой.

— Ну, а пока не появилась, — Лео суровым тоном лидера обратился к брату, — напомню, что мое правило «дамы вперед» остается в приоритете.

И пока я умывалась, до меня доносилась перепалка братьев, где Рафаэль отказывался верить в чудо появления спутницы жизни для младшего; где Майки говорил о недооцененной силе позитивного мышления и о том, что с таким настроем, как у Рафаэля, тому светят пожизненные объятья только с боксерской грушей; где Дони соглашался с благоразумностью идеи о расписании, чем вызвал недовольство черепахи в красном, ведь его очередь посещения уборной по задумке Донателло была самой последней; и, вызывая все то же недовольство младшего брата, говорил про некие «исключения, которые только подтверждают правила». А Лео в этом утреннем столкновении будуарных интересов пытался примирить конфликт «авокадо» тем, что не вмешивался в спор. И мудрость его поступка заключалась в том, что он просто ждал, когда Сью выложит на стол первую стопку дымящихся оладий, которые, собственно, и примирили всех «авокадо», заставив позабыть о туалетной дилемме.

Расположившись за столом по правую руку от Леонардо, я, видимо, была единственной, кто так удивленно смотрел на его тарелку, покрытую блестящим металлическим куполом.

— Ты не шутишь, да? — Леонардо уставшим тоном адресовал свой вопрос Рафаэлю, который и преподнес ему, словно дворецкий, утреннее блюдо.

— Сделка есть сделка, Лео, — Раф безысходно развел кисти рук в стороны, таким образом намекая брату на неотвратимое обязательство перед ним. Купол был снят с тарелки, и по ее центру в гордой позе меченосца стоял криво слепленный из пластилина брат-близнец Леонардо.

— Какое чудо! — навалившись чуть ли не всем телом на Лео, я разглядывала Рафаэлевское произведение пластилинового искусства, — Смотри, и даже глазки есть! Синие, совсем как у тебя! Можно мне его оставить себе?

— Боюсь, Кнопочка, это блюдо только для лидера, — Рафаэль снова развел ладони в стороны, испытующе смотря на старшего брата, у которого даже не дрогнул ни единый мускул на лице. Леонардо зажал между двух пальцев свою слепленную копию, приподнял на уровень глаз, оценивающе рассматривая презент от старшего брата, глубоко через нос втянул в себя воздух, задержал дыхание, открыл рот, намереваясь поглотить пластилиновую фигурку, но был остановлен моим резким протестом.

— Не смей, — повиснув на его руке, я пыталась предотвратить странное желание лидера съесть то, что мне так понравилось, — я хочу его!

Леонардо оставался бесстрастным в лице, но с озорными искорками в синих глазах, обращенных на меня, с удивлением смотрел в ответ.