Настоящая леди (Тайный дневник) - Додд Кристина - Страница 16

Она позволит ему все, что угодно, только бы он отпустил ее. По счастью, это высказывание она оставила про себя, вслух же тихо произнесла только одно слово:

– Хорошо.

Он снова заговорил, но это прозвучало скорее как вздох.

– Себастьян. – Он будто околдовал ее своим именем.

– Себастьян, – покорно повторила она. Он поправил ей волосы. Его губы коснулись ее уха – ее уха! Что ему там понадобилось – у ее уха? Она ожидала что-нибудь услышать, но вдруг внезапно поняла, что движение, которое она ощутила, была улыбка. Он склонился к ее голове, приложил губы к ее уху и улыбался. Подумать только – так играть! Для него это был всего лишь ряд автоматических движений. Для окружающих – трогательное проявление преданности.

Тем не менее, она вздрогнула… почему? Потому что он вызывал у нее дрожь? Или в предвкушении его следующего движения?

Он прикасался к ней, и она реагировала на его прикосновения и все это время постоянно твердила про себя, что презирает его. Он мог изображать из себя человека, наделенного даром редкой доброты, он мог нежно и осторожно выносить ее на руках из экипажа и ласково уговаривать ее выпить бульону, когда она была так больна, но его поступки скрывали лишь пустое сердце. Если бы это было нужно ему для достижения его целей, он принес бы ее на руках и в Лондон. Ему было нужно только использовать ее и выбросить за ненадобностью. Она не должна об этом забывать.

Мысленно принося благодарность за суровую выучку на протяжении десяти бесплодных лет, она собрала все свое душевное равновесие и достоинство и улыбнулась дяде:

– Как вы можете догадаться, лорд Уитфилд обладает редкой способностью убеждать, в особенности, когда это касается особы, засидевшейся в девицах.

Себастьян ущипнул ее, когда она произнесла его титул, но ответил очень мягко и любезно:

– Двадцать шесть лет еще не старость, дорогая.

– И все же он не сообщил вам о вашем состоянии, а ему было о нем известно. Вам не кажется это странным? – Нора смерила Себастьяна суровым взглядом. Очевидно, его игра произвела на нее значительно меньшее впечатление, чем на Мэри.

– Я не сомневаюсь, что это как-то ускользнуло у него из памяти, когда он впервые…

– Увидел ее распущенные волосы, – продолжил Себастьян, собрав в горсть ее великолепные локоны и взглянул на зрителей с выражением полной искренности на лице.

– Я не мог устоять, Бэб. Вы же знаете, каковы все Фэрчайлды. Но вы должны также знать, что я пытался устоять.

– Ну конечно, старина. – Бэб проглотил все его слова, словно они были золотой истиной, а он царем Мидасом.

Золото – вот что тебя погубит, хотелось сказать Мэри. Ее удивило, что у нее возникло желание предупредить его.

Схватив руку Мэри, ту, что была еще в перчатке, Нора потянула ее к себе, как будто стараясь освободить ее от влияния Себастьяна.

– Неужели вам не приходило в голову, что он хочет жениться на вас только ради ваших денег?

Может быть, это в первую очередь пришло бы ей в голову, если бы он действительно собирался на ней жениться. Но во всем этом фарсе Мэри была уверена только в одном – Себастьян презирал Фэрчайлдов. Он бы не женился на ней, будь он нищим, а она владелицей английского банка. Не дрогнув, она солгала:

– Если он хочет жениться на мне ради денег, это только справедливо. У меня ведь тоже есть свои причины выйти за него, и нарушить брачный контракт ему будет нелегко.

Нора тихо ахнула, Бэб, оправившись от минутного шока, засмеялся. Леди Валери, подняв брови, глотнула еще бренди. Озадаченная Мэри повернулась к Себастьяну.

– Что?.. Что-нибудь не так?

– Вы сказали, что у вас есть «свои причины» выйти за меня. Они сочли, что вы имеете в виду…

– Что я имею в виду? – она искренне не понимала ситуацию.

Он и бровью не повел.

– Что вы имеете в виду мои мужские достоинства.

Мэри вся сжалась, залившись краской по самые плечи. Он навязал ей свои ласки, он вынудил ее получать от них удовольствие. Теперь он возбуждал ее словами, образами, никогда до сих пор не существовавшими даже в ее воображении. Самые невинные слова при нем приобретали двойной смысл, каждое движение стало для нее ловушкой. И куда это ее приведет?

В его постель. Как язык колокола, эта мысль билась в ее разгоряченном мозгу, и она сказала яростным шепотом, предназначенным только для его ушей:

– Ни за что! Будь вы в золоте с ног до головы, будь у вас рекомендации от всех куртизанок Венеции. Пусть даже…

– Если даже я пообещал бы сделать вас самой счастливой женщиной на свете?

Он с улыбкой стиснул ее руку. С той самой улыбкой, которая напоминала ей оскал сторожевой собаки на поводке, ждущей своего часа.

– Я понимаю, – так же тихо ответил он. Мэри отвернулась и обратилась ко всем присутствующим в кабинете:

– Я желаю выйти за лорда Уитфилда… Себастьяна… из-за той власти, которой он обладает. Я знаю, что как его невеста я буду в безопасности.

– В безопасности? – переспросила Нора. – От чего?

Бэб широко распростер руки.

– Ты же теперь в семейном кругу.

Нора вдруг заговорила поспешно, словно не желая дать Мэри время задуматься над ее словами:

– А вам не кажется, что у лорда Уитфилда могут быть свои планы на ваш счет? Вам, быть может, это неизвестно, но Фэрчайлды и Уитфилды – старинные враги. Вас это не пугает? Безопасность, которой вы так желаете, может оказаться весьма ненадежной.

Почему это должно было ее удивить или испугать? Разве Мэри не подозревала, что под внешней учтивостью Себастьяна скрывались зловещие тайны?

Но сейчас ей все это было безразлично. У нее была теперь своя цель – вырвать состояние из рук Фэрчайлдов, получить его в бесконтрольное владение, если выйдет.

– Значит, пора покончить с этой враждой, – твердо заявила она.

– Ты права. – Бэб был, казалось, искренне счастлив. – Пора. Давно пора. И какой конец, а? Вражда кончается брачным союзом! Вы станете Ромео и Джульеттой из семей Уитфилдов и Фэрчайлдов.

– Интересная идея, – пробормотал Себастьян.

Какая, право, гадость, подумала Мэри.

– Ты, Мэри, – истинная Фэрчайлд, – продолжал Бэб. – Для мужчин ты неотразима. А Себастьян – о, он настоящий мужчина! А, Себастьян?!

Бэб подмигнул какому-то невидимому собеседнику.

Себастьян попытался его утихомирить.

– Я не хочу, чтобы моя будущая жена знала о моем беспутстве.

– Слишком поздно, – невнятно пробормотала Мэри.

Он дотронулся до нее чуть ниже груди. Ни один мужчина никогда не прикасался к ней в этом месте. Резко повернувшись, Мэри гневно на него воззрилась.

– Любовница жалуется на своего нареченного наедине, – насмешливо прошептал он.

Мэри поняла, что Себастьян часто слышал наставления, даваемые ею самой себе, и сейчас она узнала свой знакомый поучительный тон.

Тепло его руки горячило ей кровь, но она прошептала твердо:

– Я вам не любовница.

– Нет, – шепотом согласился он. Его улыбка не только не успокоила, но еще больше ее встревожила.

– Я никогда не буду вашей любовницей.

– Нет?

Это прозвучало очень неубедительно. Скорее это был вопрос, причем каким-то образом утверждающий обратное. Себастьян был великий мастер интонации. А время шло, и Мэри все сильнее испытывала неизвестное ей ранее ощущение. Не столько вызванное его прикосновением, хотя оно и было для нее постоянным источником беспокойства, но пробуждением в ней способности чувствовать.

Она быстро стянула с руки вторую перчатку. Ей не хотелось, чтобы он снял ее с такой же нарочитостью, как он это сделал с первой. Он поступил так, чтобы произвести впечатление на Фэрчайлдов, показать им, насколько полно он владеет ею. К сожалению, он произвел впечатление и на нее. Она чувствовала, что теряет контроль над собой.

Она нестерпимо боялась этого человека. Не потому, что он мог сделать так, чтобы ее арестовали за убийство, и не потому, что он был беспощаден в достижении своих целей. Нет, все это не было причиной ее страха. Она боялась потому, что, когда он страстно шептал ей на ухо и смотрел на ее тело холодными серыми глазами, она чувствовала что-то внутри себя. Напряжение. Слабость. Обжигающий жар.