Добровольно проданная (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 9

Ожидание мучительно. Лучше, если бы все произошло спонтанно. А сейчас я места не нахожу. Не могу ни читать, ни смотреть телевизор. Даже маме позвонить не могу, потому что боюсь разрыдаться и рассказать ей правду. Я как на иголках хожу по комнате и постоянно выглядываю в окно в ожидании Константина.

Беру телефон, включаю любимую музыку, сажусь в кресло, надеваю наушники и откидываюсь на спинку, закрывая глаза. Мне просто необходимо успокоиться, иначе я сойду с ума. Музыка немного расслабляет, специально прибавляю звук, чтобы заглушить собственные мысли. Спустя несколько песен, меня немного отпускает, и я расслабляюсь, тихо повторяя слова.

Вздрагиваю и напрягаюсь, когда чувствую, как к моим волосам кто-то прикасается. Открываю глаза и вижу стоящего надо мной Константина. Он кажется еще выше и более величественным. В черной рубашке с закатанными рукавами и распахнутым воротом, хотя я точно помню, что утром Константин уходил в голубой. Перевожу взгляд на его руку, упирающуюся в спинку кресла, на часы с браслетом явно из золота, осматриваю выступающие вены, словно он носит тяжести, и сглатываю.

— Извините, я не слышала, как вы вошли, — невпопад говорю я. А он медленно выдергивает из моих ушей наушники.

— Тихо, — голос совсем другой, тягучий, хищный. И глаза уже не холодные, а горящие, пожирающие. Замираю, сжимая телефон, когда Константин обходит меня и становится позади. Он хватает меня за косу и дергает, вынуждая откинуть голову. Это не больно, но неожиданно и неприятно. Дыхание учащается, когда Адамади наклоняется ко мне и глубоко втягивает мой запах на шее. Очень близко, очень много его терпко-горького запаха, так, что дыхание спирает.

— Скажи мне, София, — будто выдыхает мое имя, — насколько ты чиста? М? — спрашивает на ухо хриплым шепотом, от которого пробирают мурашки, и сковывает тело,

— Я приняла душ, — отвечаю еле слышно, а мужчина усмехается,

— Я не об атом, зайка, — еще сильнее оттягивает мои волосы, вынуждая максимально запрокинуть голову и посмотреть на него, — Скажи мне, кому и насколько ты отдавалась? Кто тебя ласкал, целовал, и насколько далеко ты подпускала мужчину?

— Я, Никто меня не трогал,

— Совсем? Не верю, София. Такую красивую девочку нельзя не трогать — Я в смятении, не понимаю, чего он от меня хочет, поэтому моргаю и глубоко дышу, — Хорошо, давай я тебе помогу, — он, наконец, отпускает мои волосы и выпрямляется, — Встань! — И я быстро поднимаюсь, его тембр голоса заставляет подчиниться, — Иди ко мне! — Делаю пару шагов, — Ближе, — Встаю почти вплотную и ахаю, когда он хватает меня за талию и впечатывает в себя, — Кто-нибудь обнимал тебя?

— Так — нет, — выпаливаю я, не зная, куда деть руки, поэтому они безвольно повисают,

— А как? — Я совершенно не понимаю, что должна ответить, и отвожу взгляд, — Смотри на меня и отвечай! — Даже через одежду чувствую его сильное, твердое и такое горячее тело,

— Нет, так грубо! — злюсь, но быстро осекаюсь, сама пугаясь своей агрессии. Но, похоже, он удовлетворен моим ответом, Адамади слегка улыбается и ослабляет хватку. Он поднимает руку и прикасается к моим губам, Смотрит в глаза, словно гипнотизирует, и водит немного шершавыми пальцами по губам.

— Кто-нибудь целовал эти губы? — его голос опять хрипнет и понижается,

— Да, — честно отвечаю я, и он вдавливает пальцы в губы, вынуждая их приоткрыться. Его пальцы перемещаются ниже, ведут по шее, ключицам, и по моему телу пробегает нервная дрожь, А потом большая ладонь накрывает грудь и слегка потирает, а вторая рука спускается ниже и сжимает бедро, вновь впечатывая в себя,

— А так? Кто-нибудь трогал? — с каждым вопросом его голос становится грубее,

— Нет, — выдыхаю я, кусаю губы, поскольку ладонь на груди сжимается, причиняя легкую боль,

— Хорошо, — удовлетворенно произносит и прикасается к моим губам. Нет, не целует, слегка втягивает нижнюю губу, а потом проводит по ней языком, Я не испытываю отвращения, хотя его тяжёлый запах врывается в легкие. Но мне все равно хочется его оттолкнуть, Константин словно читает мои мысли и отпускает, Отходя от меня на пару шагов назад,

— Ть! слишком напряжена и скованна, — говорит он и снимает часы. — Где-то мне нравится твоя дрожь. Страх — очень искренняя и неподдельная эмоция, Самая честная. Но мы будем с ним бороться, София, — он кидает часы на туалетный столик и начинает расстегивать рубашку, — Поэтому сегодня ты будешь делать все сама, — заявляет мужчина, вытаскивая полы рубашки из брюк, снимает ее полностью,

Стою на месте, не зная, как это понимать, и что я должна делать. Он не перекачен, как это сейчас модно, но спортивен и подтянут, Ни грамма лишнего веса, чистые мышцы и кожа с ровным, легким загаром. Но больше всего привлекает внимание татуировка черной буквы «А» на левой стороне шеи, Не похоже, что взрослый мужчина сделает татуировку просто так, для красоты, Скорее всего, она имеет для нега значение,

— Снимай халатик, зайка, — он выразительно указывает пальцем на пояс и ждет. Снять халат — что может быть проще? Обычное, ежедневное механическое действие, А сейчас оно дается мне с трудом. Но я все-таки дергаю пояс дрожащими руками, веду плечами, ткань скользит, и шелковая тряпочка падает к моим ногам. Тело покрывается мурашками, но не от холода, а от его выразительного, похотливого взгляда, по которому понятно, что он не будет просто брать меня, Адамади будет играть только по своим правилам, — Иди в ванную и набери нам джакузи, — просит он, начиная расстегивать ремень, А я уже не думаю ни о чем, просто разворачиваюсь и сбегаю в ванную,

ГЛАВА 8

София

Несколько минут соображаю, как настроить воду в этой огромной джакузи. Руки дрожат, но я все же справляюсь. Сажусь на бортик и смотрю, как льется вода. Константин не заставляет себя долго ждать, проходит в ванну в одних белых обтягивающих боксерах. С минуту осматривает меня, а мне становится душно из-за пара, и я жадно хватаю воздух. Он берется за резинку боксеров, снимает их, и я непроизвольно отворачиваюсь, слыша усмешку за спиной.

Всплеск воды, и мужчина садится в еще не заполненную джакузи, а я продолжаю смотреть в стену и крепко сжимать бортик ванной.

— Встань передо мной! — в его голосе нет ни капли просьбы, только четкие приказы, на которые он имеет право.

«Уманская С.В. обязана исполнять все требования и указания Адамади К. А. беспрекословно, если это не несет угрозу ее жизни и здоровью», — повторяю я себе и встаю, как он просит, стараясь смотреть куда угодно, только не на голое тело Константина.

— Раздевайся, София. И смотри на меня, малышка.

Вдыхаю, завожу руки за спину и одновременно устремляю взгляд на мужчину, стараясь смотреть только в глаза. Расстегиваю бюстгальтер, спускаю лямки с плеч и под пристальным взглядом Константина опускаю бюстгальтер на полку с полотенцами. Хватаюсь за резинку трусиков и медлю. Умом понимаю, что этого не избежать, но тело не слушается,

— Давай, зайка, ты это уже делала, — хрипло, с придыханием говорит он и ждет с горящими, хищными глазами, кажется, что они даже поменяли цвет. Стали более насыщенными, как ртуть. И такие же отравляющие, губительные, — София, я стараюсь быть более терпимым к тебе, учитывая, что это твой первый раз. Но не испытывай мое терпение, — в голосе проскальзывает угроза, и я рывком снимаю с себя чёртовы трусы, оставляя их на полу. — Умница. Теперь иди ко мне, — Константин закрывает воду и устраивается поудобнее. Делаю шаг, второй, третий, случайно опускаю взгляд в воду и вижу его достоинство. Становится дурно, потому что я не представляю, как ЭТО поместится во мне. Он большой, уже налитый, со вздувшимися венами. — Дай руку, — он тянет мне ладонь, помогая забраться в джакузи. — Садись, — тянет вниз, вынуждая оседлать его. Мамочки, как бы я себя ни настраивала, это все равно страшно. Сажусь промежностью на его ноги, так, что член Константина оказывается между нами.

— Хорошая девочка, — хвалит меня, хищно улыбаясь. — Расплетай косу, зайчонок, — говорит он и хватает меня за талию.