Повесть об Остролистном холме - Алберт Сюзан Уиттиг - Страница 18

— Замолчи, Петрушка! — взревел Босуорт, но без особой злости — он знал об этой особенности юной поварихи говорить вокруг да около по три раза, прежде чем перейти к главной теме. — Милая моя девочка, у меня нет ни малейшего интереса к сведениям о наличии или отсутствии ливера и о способах приобретения свежих устриц. Столь же мало меня занимает вопрос, есть ли в слове «июль» буква «р». Скажи лучше, о чем таком ужасном ты пришла мне сообщить? Надеюсь, ничего не стряслось с кем-нибудь из наших друзей.

— Не скажу, что с другом, сэр, скорее, с соседом… — Вспомнив о цели своего прихода, Петрушка вновь залилась слезами. — Ах, сэр, это было так страшно, словами не передать! — Рыдания душили ее, застревали в горле подобно сухой корке, не давали говорить.

Босуорт вздохнул. Седеющей лапой он похлопал ее по плечу.

— Прости, Петрушка, но сказать все же придется. Пусть это трудно передать словами, но ты должна найти эти слова внутри себя, как бы ужасно они ни звучали. Ну же, будь умницей, говори, прошу тебя.

— Благодарю вас, сэр. Я постараюсь. — Петрушка глубоко вздохнула и пристроила свою шляпку, перекинув ленту через лапку. — Так вот, я решила отказаться от устриц и ливера и остановиться на грибах. Фунта мне бы хватило. Я знаю, что по берегу ручья, который течет у подножья каменной осыпи рядом с овечьим загоном на Остролистном холме, можно всегда найти неплохие лисички. Я надела шляпку, накинула шаль, прихватила корзину и пошла искать грибы. А вместо них я нашла… — Она зажмурилась, вспомнив увиденное. — Ах, сэр, это так ужасно, так ужасно, я даже не знаю, как мне… — И снова ее тело сотряслось от громких отчаянных рыданий.

— Ну же, успокойся, — сказал Босуорт, который и сам не знал, какие слова подобрать, поскольку женские слезы всегда делали его беспомощным. — Возьми себя в лапы и закончи свой рассказ. Ведь это всего лишь слова, они идут одно за другим, пусть трудно и медленно, спотыкаясь, но потихоньку доведут нас до конца истории.

После таких ободряющих слов Петрушка все-таки приступила к рассказу и, то и дело отвлекаясь от основной темы на попутные замечания, комментарии и пояснения, в конечном счете добралась до финала. Она спустилась в расселину, где протекал ручей, но тут ее внимание привлекли два зимородка, которые не могли поделить крупного водяного жука, извлеченного из-под камня одной из этих птиц, а потом разговорчивая белка захотела непременно рассказать Петрушке, что дупло ее кузины на противоположном склоне Овсяной горы чуть было не разорила куница, но, к счастью, кто-то ее спугнул, и все бельчата остались невредимы — обычные лесные новости, которыми обмениваются при встрече животные.

Наконец Петрушка подошла близко к тому месту, где раньше видела лисички, и тут заметила, что неподалеку на камне сидит женщина, а у ее ног лежит собака. Женщина была дамой из Лондона, которая прошлой осенью купила Ферму-На-Холме, зовут ее мисс Поттер, а собака — деревенский терьер по имени Плут, с которым у Петрушки шапочное знакомство. А рядом с женщиной на земле совершенно неподвижно лежал старый Бен Хорнби.

Босуорт изумленно открыл пасть.

— Лежал на земле? Спал, что ли?

— Увы, нет, сэр, — печально сказала Петрушка. — Мистер Хорнби был… он был мертв, сэр.

— Мертв!? — в ужасе воскликнул Босуорт. — Ты уверена?

— Увы, да, сэр. Он лежал совершенно неподвижно, а мисс Поттер едва сдерживала слезы. А потом она нагнулась и взяла что-то из руки мистера Хорнби. Он, конечно же, был мертв, сэр.

Босуорт замер и какое-то время стоял как столб. Затем он вспомнил, как в последний раз видел Бена Хорнби — воспоминание это само по себе, без всякого усилия с его стороны, озарило мозг почтенного барсука. Со своего наблюдательного пункта на вершине Остролистного холма он наблюдал Бена за работой — тот загонял Изабеллу и других овец в кошару.

Босуорт наморщил лоб. Когда же это было? Позавчера вечером? А вчера рано утром, когда он отправился в кошару позавтракать земляными червями, ворота кошары были открыты и овец там уже не было.

Босуорт нахмурился сильнее. Овцы исчезли, а их хозяин найден мертвым — причем не в постели. Что-то тут неладно, очень неладно.

Первой мыслью Босуорта стало предположение, что старик стал жертвой грабителей. Кражи овец в Межозерье случались нечасто, но все же, как это ни печально, такое бывало. В прошлом году с пастбища на той стороне Эстуэйт-Уотер бесследно исчезла дюжина превосходных лейстерских овечек, и с тех пор их никто не видел. Примерно в ту же пору сынишка одного фермера вел на рынок в Хоксхед шесть хердуиков своего отца. На мальчика напали, овец похитили. Да, такое уже случалось и наверняка еще повторится: люди — животные жадные, им вечно не хватает того, что принадлежит другим.

— А ты не заметила, — спросил Босуорт Петрушку, не переставая хмуриться, — поблизости от того места каких-нибудь овец мистера Хорнби? Скажем, Изабеллу, или Принцессу, или их ягнят?

Петрушка покачала головой.

— Я очень испугалась, сэр, и не стала останавливаться. Я бросилась бежать домой со всех лап. Ведь мистер Хорнби всегда приглядывал за Большим Барсучником, вот я и подумала, что вам нужно поскорее все узнать. Это же такое событие, о котором вы напишете в «Историю», ведь правда?

— Истинная правда, — уныло ответил Босуорт. Действительно, Бен Хорнби всегда охранял Большой Барсучник от угрозы разорения, и то же делал лорд Лонгфорд, когда был жив. Кто же теперь, после смерти Бена, им поможет? Дурные предчувствия владели Босуортом, когда он вновь заговорил: — Я очень благодарен тебе, Петрушка. Я сразу же сделаю запись в книге.

Босуорт подошел к полке, снял последний облаченный в кожу том и, раскрыв, положил его перед собой на стол. Затем взял в лапу гусиное перо, обмакнул его в серебряную чернильницу и вывел на странице дату. Чуть ниже великолепным каллиграфическим почерком он написал:

«Сегодня на Остролистном холме найден мертвым старый Бен Хорнби».

Затем Босуорт поднял глаза на Петрушку.

— Вряд ли у тебя есть какие-нибудь мысли о том, как это произошло.

— Никаких, сэр, — сказала Петрушка с сожалением в голосе. — Разве что он свалился со скалы и разбил голову о камни. Как вы думаете, сэр? А уж почему он свалился и когда — нет, сэр, об этом я ничего не могу сказать. Может, это только-только случилось, а может, уже немало времени прошло.

Босуорт вздохнул и добавил к написанному ранее: обстоятельства смерти неизвестны. Потом подумал и приписал: время смерти также неизвестно. Снова подумал, окунул перо в чернильницу и продолжил:

«Остается невыясненным местонахождение 2-х хердуиков и 3-х ягнят. Возможно, действовали похитители овец».

— Спасибо, Петрушка, — сказал он, отложив перо и промокнув чернила зеленой промокашкой. — Представляю, что ты пережила. Можешь возвращаться к своим делам, милая, а мы все станем с нетерпением ждать к ужину твой чудный пирог с телятиной, окороком и грибами.

С этими словами Босуорт захлопнул книгу.

Петрушка сделала два шага к двери и вдруг воздела передние лапы.

— Боже мой, сэр! — вскричала она. — Грибов-то нет! Я убежала, а корзинку там бросила. Ах, сэр, какая же я растяпа!

— Ну, ну, — успокоил ее Босуорт. — Просто у тебя голова была занята другим. Бог с ней, с корзинкой, невелика потеря. Я совершенно уверен, что твой пирог окажется так же восхитителен, как если бы в нем было полным-полно грибов.

— Вы очень добры ко мне, сэр. — Петрушка деликатно высморкалась. — Но все же я думаю…

— Господи, да ведь уже время пить чай! — сказал Босуорт, глянув на часы, стоящие на каминной полке. — Будь любезна, попроси одну из крольчих принести мне чашечку горячего чая с лимоном и кекс или что-нибудь в этом роде.