Передружба. Недоотношения - Хилл Алекс - Страница 8

Слышу громкий заразительный смех и ищу Богдана. Вижу его рядом с Вадиком, активно размахивающим руками. Кот поворачивает голову и широко улыбается, но не мне. Окси ведет плечом и вновь поворачивается ко мне лицом:

– Пару недель, Бо. Вот увидишь. Он будет твоим.

Он и был моим… Другом. А теперь я уже не уверена в этом.

Что сказать? Сбылась мечта идиотки. Два моих лучших друга стали… Друзьями? Наверное, так. Мы частенько зависаем втроем. В школе, после нее, даже собираемся на выходных устроить вечер кино дома у Оксанки, пока ее родителей не будет. И все должно быть круто. Я, по идее, должна прыгать от счастья, но меня тянет на дно. С каждым из них по отдельности мне комфортно. Я могу быть собой и ничего не стесняться, но вот так, когда мы втроем… Не знаю, что происходит. Я закрываюсь. Больше молчу и туплю в телефоне, не влезая в их разговоры.

Окси все твердит, что мы на верном пути. Говорит, что скоро все изменится и она видит прогресс, но я вижу обратное явление. Мы с Котом практически не общаемся. Между нами появилась ледяная неловкость. Богдан все меньше мне пишет, как и я ему. Неведомой природы страх каждый раз заставляет стирать сообщения, которые я набираю по полчаса. И Кот так и не признался, что Настя не была его девушкой, сказал, что они расстались. Окси заставляет меня продолжать врать о парне, которого нет. Утверждает, что так нужно. И это все разрушает нашу связь с Богданом. Я буквально чувствую, как она рвется. Но Оксанка говорит, это должно помочь создать новые отношения.

Я не знаю… Не уверена…

Зачем рубить канат, который сближает души? Разве нужно отказываться от дружбы, чтобы усовершенствовать отношения? Любовь – тоже канат, а два лучше, чем один. Почему нельзя связать нас новым, не разрубая старый?

Я запуталась…

Субботний вечер кажется по-настоящему осенним, а может, это все потому, что в моей душе идет холодный дождь. Согреться не помогает даже теплый спортивный костюм, зато Оксанка до сих пор обходится укороченной джинсовой курткой и юбкой. Несем из ближайшего магазина два больших пакета с чипсами и газировкой – важные атрибуты для просмотра кино.

– Кот сказал, что придет с Вадиком, – говорит Окси.

– А меня вы не хотели спросить?

– Брось, Бо. Вадик нормальный парень.

– Только с тобой, потому что…

– Не начинай, – отмахивается она.

Вадик с детского сада без ума от Оксаны. Делает все, что она попросит. В начальной школе дарил конфеты, в пятом классе цветные ручки и брелки, но завоевать сердце Ромашовой ему так и не удалось. И по сей день он остается ее верным поклонником, который неумело скрывает свою симпатию. По крайней мере, я ее вижу четко и ясно. Возможно, поэтому мы с ним и грыземся.

– Тебя отпустили с ночевкой? – спрашивает Окси, выгружая газировку в холодильник.

Слышу строгий голос папы из воспоминаний: «У тебя есть свой дом и кровать. Нечего подкидываться. Вот будет восемнадцать, хоть на вокзале ночуй».

– Нет. Отпустили до двенадцати. Папа меня заберет.

Открываю шкафчик с посудой и достаю две большие миски под чипсы и кукурузные палочки.

– И почему дядя Леша меня так не любит?

– Ничего подобного. Он просто… Забей! Это же папа.

– Нужно научиться ставить его на место, Бо, а то он до старости все будет решать за тебя.

Ничего не отвечаю, методично вскрывая упаковки, и пересыпаю снеки в миски.

– Так! – Окси хлопает дверью холодильника. – Пошли готовиться к приходу мальчиков.

– А разве мы не готовы? – отвечаю с полным ртом кукурузных палочек.

– Бо-о-о…

Проглатываю лакомство, но чувствую горечь вместо сладости. Нужно сказать ей. Я устала. Не хочу больше играть в эту дурацкую игру и привлекать внимание. Пусть все станет как раньше. Этого будет достаточно. Я за последнюю неделю убила столько нервных клеток, что не уверена, остались ли еще выжившие.

– Оксан, давай закончим операцию по завоеванию. Ничего не выходит. Я уже смирилась. Ну не видит он во мне девушку. Даже если я в бальном платье начну крутить перед ним сальто, все останется по-прежнему. Я закрываю эту тему.

– Правда? – Она хлопает длинными прямыми ресницами.

– Да… Я… Наверное, у всего есть срок годности. И у чувств тоже. Мне все равно. Честно. Мы с Котом друзья, пусть так и остается.

Ложь печет язык и горло. Кровь приливает к голове и гудит в ушах. Хочу остаться один на один со своими чувствами и больше никому не позволять ковыряться в них. Даже Оксане.

– Ты уверена? – настороженно спрашивает она.

– Да, – твердо киваю.

Окси подходит ко мне и крепко обнимает. Собираю волю в кулак, чтобы не расплакаться. Решила, значит, решила. Хватит мне уже страдать. Сколько можно?

– Хочешь я скажу Коту, что сегодня все отменяется? Устроим девичник.

– Нет. Все нормально.

– Точно?

– Конечно. Ты же со мной.

Не совсем понимаю, как это происходит, но… Первое: мы единогласно выбираем для просмотра ужастик. Второе: усаживаемся на большом зеленом диване рядком: Вадик, Кот, Оксана и я. Мы с Богданом часто смотрим вместе триллеры и ужасы, и наш главный прикол – пугать друг друга в самые нагнетающие моменты, до того как на экране выпрыгнет монстр, а сейчас мне до него даже не дотянуться.

– Лисецкая, точно не хочешь выпить?

– Вадик, отстань от нее, – строго говорит Кот.

– Может, уже начнем? – предлагает Окси, ерзая на месте, и направляет пульт на телевизор.

– Оксан, ты точно выдержишь? – с искренней заботой интересуюсь я. – Мы могли бы…

– Да брось! Мы же не одни. Есть за кого прятаться, – перебивает она.

На экране медленно появляются кроваво-красные буквы на черном фоне, из колонок звучит угнетающая мелодия, и начинается фильм. Картина оказывается действительно жуткой, но благодаря комментариям Кота и Вадика мы больше смеемся, чем трясемся от страха. Окси, как и полагается леди, пищит каждый раз, увидев труп, а Вадик ее забавно пародирует. Кое-как досматриваем до финала. И вот двое выживших должны спастись из страшного места, но… Не тут-то было.

– А-а-а-а! – кричит Окси.

Поворачиваюсь и вижу картину пострашнее, чем на экране. Самую страшную на свете. Кот гладит Оксану по волосам, приобняв за плечи. Она упирается лбом в его плечо, он что-то шепчет ей, прикрыв глаза. Наверное, успокаивает, но я не могу расслышать точно. Уши закладывает. Дыхание сбивается из-за острого лезвия, которое резко проходит между ребер и попадает в цель.

Собираюсь сосредоточить внимание на фильме, но натыкаюсь на печальный взгляд Вадика. Он только что понял, что фильмы ужасов снимают идиоты, которые не понимают, чего на самом деле боятся люди.

– Кто хочет кофе? – произношу уверенно, прикладывая максимум усилий, чтобы голос звучал так же, как всегда.

– Я! – Вадик вскакивает на ноги, будто у него под пятой точкой материализовывается ежик.

– А я бы сходил на перекур, – говорит Кот.

Слышу его, но не вижу. Нарочно избегаю взгляда.

– Можно на лестничной клетке. Я провожу, – подхватывает Оксана.

Ухожу на кухню. Включаю чайник. Пальцы ничего не чувствуют. Ни-че-го. Вадик садится за стол. Оба молчим. Не можем выдавить даже одного коротенького слова. А если бы и могли, то вряд ли они были бы приличными. Ставлю перед одноклассником наполненную чашку и занимаю стул напротив. Тишина закручивается вокруг нас плотной, непроглядной воронкой, но не спасает от боли, а усиливает ее.

– Уступаю даме, – оживает Вадик. – Можешь уйти первой.

– Спасибо, – отвечаю тихо.

– Только придумай что-нибудь правдоподобное. Эти двое раскусят тебя за секунду.

– Хорошо. А ты как?

– Я могу сказать, что… – Вадик делает глоток кофе и ухмыляется. – Что у меня от кофе скрутило живот, потому что ты в него плюнула.

Тихо смеюсь, активно кивая:

– Это будет максимально правдоподобно.

Хлопает дверь, и мы оба вздрагиваем. То маленькое чувство безопасности и веселья, что удалось воскресить, прячется под стол. Вытаскиваю из кармана телефон и прижимаю его к уху, имитируя звонок.