Двойное искушение - Додд Кристина - Страница 50

Он задернул длинные тяжелые занавески цвета индиго и плотно связал их атласными лентами. Затем снял с диванов подушки, разбросал их между двумя росшими в кадках апельсиновыми деревцами, подвинул один диван поближе и жестом пригласил Селесту в это уютное гнездышко.

Она бесстрашно шагнула вперед. Гаррик протянул ей навстречу руки. Он был на голову выше Селесты; ее макушка едва доходила ему до подбородка, и Селеста уткнулась лицом ему в грудь. Какое-то время они стояли неподвижно, потом Гаррик положил горячую ладонь на обнаженное плечо Селесты. Они напоминали сейчас путников, долго шедших к своей цели и наконец достигших ее. Они и были путниками, которых любовь свела на дороге жизни.

Затем Селеста медленно выпрямилась и прошептала:

– Я еще не закончила раздевать тебя. Но теперь я хочу тебя раздеть.

– Нет, сегодня моя очередь, – возразила Селеста, покачав головой.

Он обхватил щеки Селесты ладонями, заглянул ей а глаза.

– Хочешь отплатить мне за вчерашнее? – спросил Гаррик.

– О, да. Хочу взять реванш.

Гаррик погладил ей щеки большими пальцами и ответил, отступая назад и раскидывая руки в стороны:

– Хорошо. Мучай.

Селесту охватило ликование, смешанное с легким испугом. Сможет ли она все сделать так, как надо? Но лучше уж сделать и допустить ошибку, чем не допускать ошибок, но и не сделать того, что хочется!

Селеста скользнула руками под сюртук и скинула его с плеч Гаррика на мраморный пол. С рубашкой ей тоже удалось справиться без особого труда – она просто расстегнула воротник и стащила ее через голову.

Перед ней открылась обнаженная грудь Гаррика. Будучи одетым, он производил впечатление просто высокого плотного мужчины, но теперь в неярком свете свечи стали заметны мощные мускулы, перекатывающиеся под смуглой оливковой кожей, и темные курчавые волоски, усеявшие грудь от плеча к плечу и спускавшиеся вниз по животу. Селеста на минуту замерла, изумленная этой картиной, а затем выдохнула:

– Ты прекрасен.

– Мужчина не может быть прекрасным.

– Ты можешь. – Она обошла вокруг Гаррика, ведя пальцем по его груди и переходя на спину.

На спине у Гаррика тоже оказались волоски, такие же темные и жесткие, как и на груди.

– Ты не похож на аристократа, – сказала Селеста. – Скорее на фермера или на рабочего.

– Мой отец и был рабочим. – Гаррик замер, когда палец Селесты скользнул по его позвоночнику, – Он считал, что мужчина должен уметь пахать и строить, так что какое-то время я проработал докером, в Индии… – Он снова замер, почувствовав, как Шелеста прижалась к его спине и погрузила пальцы в густую шевелюру на затылке. Затем отодвинулся от нee и резко переменил тон: – Ты обжигаешь меня, когда касаешься своей грудью, Селеста.

– Не вижу никаких ожогов, – прошептала она, скользнув рукой по его плечу.

Он повернулся к ней лицом и схватил за запястья.

– Селеста…

– Ты начал говорить про Индию, – напомнила она ему, лукаво улыбаясь.

Гаррик нахмурился, пытаясь вспомнить, о чем у них шла речь. Селеста развела в стороны сжатые в руках Гаррика запястья, поднялась на цыпочки и шепнула ему на ухо:

– Ты начал рассказывать мне, как тебе удалось накачать такие мощные мускулы, и я очень хочу узнать, что было дальше.

– Ты у меня за это ответишь, – игриво пригрозил Гаррик.

– Жду не дождусь.

Вспыхнувшая любовь к Гаррику не ослепила Селесту настолько, чтобы она могла забыть о тех преимуществах, которые он имел перед нею. Гаррик знал, как нужно любить женщин, и он наверняка сумеет сделать так, чтобы им обоим было приятно. Это, собственно, и придавало смелости Селесте, позволяло ей дразнить Гаррика, пользуясь тем, что у него заняты руки.

– Индия, – напомнила она.

– Я провел несколько месяцев в лагере кочевников. Пас у них яков.

– Яки? Кто это?

– Такие быки с длинной шерстью.

– Но зачем деловому человеку потребовалось пасти…

– Я путешествовал вместе с кочевниками! – нетерпеливо воскликнул Гаррик.

Селеста склонила голову набок и спросила, сдерживая улыбку:

– А дальше?

– А дальше я просидел несколько месяцев в кабульской тюрьме, затем проливал кровь во время разборок между раджами…

– У тебя в жизни было много приключений.

– В эту минуту они кажутся мне детскими шалостями.

– Расскажешь о них когда-нибудь?

– Да, только не сейчас.

– Не сейчас, – согласилась Селеста.

Она провела рукой по груди Гаррика, отыскала спрятанные под волосками соски и погладила их кончиками пальцев.

– Похожи на мои, но другие. Когда я трогаю их, ты чувствуешь то же, что и я?

– То же, что и ты? – Селеста кивнула, а Гаррик пожал плечами. – Не знаю, но мне нравится это ощущение. Очень нравится.

Она нежно ущипнула сосок – так же, как он щипал ее, и когда Гаррик судорожно вздохнул, сказала удовлетворенно:

– Да, наверное, мы чувствуем это одинаково. Затем, решив, что ее маленькая месть состоялась – попутно и небольшое открытие, – она перенесла руку к выпуклости на брюках Гаррика и обнаружила, что та нисколько не уменьшилась. Пожалуй, стала даже еще больше.

Селеста сглотнула и принялась неловко расстегивать брюки Гаррика.

Все это время он держал ее за плечи, стараясь то ли поддержать Селесту, то ли сам удержаться на ногах.

– Я обещаю тебе… – начал он.

– Знаю, – прервала его Селеста.

Она наконец справилась с пуговицами, подсунула ладони за пояс брюк и стянула их с бедер Гаррика вниз, на пол.

– Сейчас освободим тебя от брюк, и… И потрясенно замерла, увидев…

Да, она знала, что именно должно быть у мужчины на этом месте, но увидела это впервые. Да еще так близко, и такой… большой. Огромный, можно сказать.

– Святые небеса, – выдохнула Селеста. Гаррик скосил вниз свои серые глаза, полуприкрытые тяжелыми веками.

– Ну, Селеста? Что ты об этом думаешь?

– Я думаю, что мне хочется потрогать его.

Ствол Гаррика нервно качнулся.

– Раньше ты не спрашивала разрешения, – откуда-то издалека долетел до нее голос Гаррика.

Она протянула палец и осторожно притронулась. К самому кончику.

Гаррик напряженно вздохнул.

Подняв голову, Селеста перехватила его взгляд – это был взгляд мученика, которого сжигают на костре. Но поскольку Селеста не могла сделать Гаррику больно, оставалось предположить, что он мучается не от боли, а от наслаждения, не менее острого, чем боль.

Она осторожно обхватила ствол ладонью.

Странно, что наслаждение может оказаться таким сильным, непереносимым. И странно, что наслаждение Гаррика может передаться ей, но так оно и было. Она провела рукой вдоль ствола, ощущая его неровности чувствуя его мощь и силу. Гаррик застонал, и от этого стона запылали сначала щеки Селесты, а затем зажглось пламя между ее собственных ног.

И тут Гаррик словно взорвался. Одним резким движением он прижал ее к себе, затем принялся лихорадочно расстегивать платье Селесты, заставляя ее сердце биться все сильнее и тревожней.

– Гаррик, – она с улыбкой развела руки в стороны, чтобы ему было легче снять с нее платье, – к чему такая спешка?

Он не отвечал, не замедлил движений. Расстегнул пуговицы на платье, распустил пояс на нижней юбке. Платье с легким шорохом соскользнуло на пол. Гаррик обхватил Селесту за талию, поднял на руки и понес к подушкам, разбросанным на полу.

Оба они, и Гаррик и Селеста, дрожали, как в лихорадке.

На нем не осталось ничего, кроме ботинок.

На ней – только тонкая белая кружевная сорочка и шелковые чулки.

Но и этого не должно было оставаться между их разгоряченными, льнущими друг к другу телами. Напрягшиеся соски Селесты коснулись груди Гаррика. Его ствол рвал ее кружевную сорочку.

– Корсет? – хрипло спросил Гаррик.

– Нет.

Он покосился на темный треугольник, проступающий сквозь тонкую ткань ее сорочки.

– Панталоны?

– Я же шла к тебе, – покачала головой Селеста.

Он повалился на подушки, утягивая Селесту за собой. Она не успела и глазом моргнуть, как Гаррик уже оказался сверху. Селеста негромко вскрикнула, скорее от неожиданности, чем от испуга, он задрал подол ее сорочки. Затем он протиснул колено между ее ног, развел их в стороны и теперь она лежали бедром к бедру, грудь с грудью. Натиск Гаррика оказался столь стремительным, что у Селесты закружилась голова.