Двойное искушение - Додд Кристина - Страница 13

Он сказал это таким унылым тоном, что Селесте захотелось рассмеяться, но она лишь заметила:

– А мне нравятся такие живые дети.

– О, в таком случае она вам понравится. Только, к сожалению, незаконнорожденная и по английским законам считается иностранкой. Вам придется потрудиться, чтобы жизнь Кики не разрушилась, едва успев начаться.

Селеста вдруг почувствовала в Кики родственную душу.

– Я думаю, что девочка очень тоскует по матери, – заметила она.

– Возможно. Но пока что она превращает нашу жизнь в ад, а я не могу допустить этого, – сурово ответил Трокмортон.

– Понимаю. – Селеста слегка замялась, но все же спросила: – А как складываются ее отношения с отцом?

Теперь пришла очередь мистера Трокмортона замяться.

– Эллери смеется над ее проделками, позволяет Кики делать все, что ей взбредет в голову, гладит ее по волосам, когда та поет. Я думаю, что такие знаки внимания только осложняют дело.

Да, ребенка-бунтаря Эллери не мог не замечать. Это вам не тихая мышка, какой была в свое время Селеста. Но при этом дочь должна быть для него постоянным живым укором, и… Селеста снова смутилась, так и не доведя свою мысль до конца.

Они вышли из столовой в темное фойе и услышали доносившийся до них из дальнего угла шорох шелка и негромкое мужское бормотание. При этих звуках Трокмортон прибавил шаг и потащил за собой Селесту, которой пришлось едва ли не бежать, поспевая за ним. Только после того как они миновали фойе и приблизились к библиотеке, Трокмортон заметил:

– Кажется, роман между мистером Монкхаусом и леди Новелл в полном разгаре.

Надо сказать, что любовная сцена нисколько не шокировала Селесту, в Париже такие романы были обычным делом. Она лишь повернула голову к Трокмортону и спросила:

– Откуда вам известно, кто это?

– Я прекрасно вижу в темноте, – пояснил Трокмортон и добавил: – И мистер Монкхаус тоже, между прочим. – Затем он провел Селесту в библиотеку и сказал, обводя вокруг широким жестом: – Ну а здесь я не позволил маме что-либо менять. Она хотела поставить новые кресла вместо этих, старинных, с львиными головами на подлокотниках. Но мне они нравятся. Я часто привожу сюда Пенелопу, чтобы почитать ей. Выбираю что-нибудь спокойное, легкое, чтобы ей не снились потом кошмары – всякие тигры или аллигаторы, знаете ли.

Селеста понимающе усмехнулась.

– Но если у Пенелопы кошмары случаются редко, то у Кики – то и дело, только непонятно, что ей видится. Ведь кричит-то она по-французски.

– По-французски?

– Кики не желает говорить по-английски, хотя прекрасно все понимает, – поморщился мистер Трокмортон. – Впрочем, для вас это не будет проблемой, вы-то французским владеете свободно. Одним словом, я надеюсь, что вам удастся вернуть мир и покой под крышу нашего дома.

«Если все обстоит хотя бы наполовину так, как говорит мистер Трокмортон, меня ожидает здесь веселая жизнь», – подумала Селеста.

– Я постараюсь, – просто ответила она.

– Впрочем, не думайте, что вам придется целыми днями заниматься воспитанием девочек. У них есть няня, а ваши обязанности ограничиваются только классными часами. Кроме того, поскольку Кики очень возбуждена после сегодняшнего приема, я полагаю, что вам есть смысл приступить к занятиям только со следующей недели.

– Надеюсь, вы не думаете, что мне нужна отсрочка для размышлений, сэр?

– Нет. – Трокмортон повел Селесту в короткий коридор, заканчивающийся массивными двустворчатыми дверями. – Но не хочу при этом, чтобы возле Эллери постоянно находились сразу две прекрасные молодые девушки, желающие обратить на себя его внимание.

– Я вовсе не собираюсь добиваться того, чтобы он обратил на меня свое внимание, – не очень искренне возразила Селеста.

– Хорошо, скажем иначе. Я хочу, чтобы до того, как Эллери оправится от своей сыпи, вы перенесли свое внимание на его недостойного брата.

Теперь, когда Селесте стало понятно поведение мистера Трокмортона, ей предстояло вежливо отказать ему, но так, чтобы не слишком обидеть своего хозяина.

– Я никогда…

– Перестаньте, я прекрасно понимаю разницу между собой и Эллери, – криво усмехнулся Трокмортон. – Вы думаете, с этим так легко смириться? Ну ничего, я нахожу утешение в своей работе.

Селеста смутилась. Она не хотела задеть чувства мистера Трокмортона, хотя, если говорить честно, ей до сегодняшнего дня и в голову не могло прийти, что тот способен на какие-либо чувства.

– Право, мистер Трокмортон, я не могла и подумать, что…

– Мистер Трокмортон? – перебил он ее. – Зовите меня просто по имени. Гаррик.

Это было самым невероятным из всего, что довелось ей услышать за сегодняшний вечер.

– Я… когда я была ребенком, то не знала, как вас раздражает мое поведение… мне очень…

– Нет, нет, вы всегда мне нравились. Очаровательная девочка с большими глазами и дерзкой улыбкой. – Он замедлил шаги возле закрытой двери. – Вы и теперь очаровательны, но совсем по-другому. Ваша улыбка, умение держаться, отзывчивость… Из озорного ребенка вы превратились в прелестную юную леди, быть рядом с которой честь для любого джентльмена.

Селеста отвела глаза в сторону и уставилась в пол. Ее смущал тон Трокмортона да и само направление, которое приняла их беседа.

Трокмортон склонил голову, потянул ноздрями и негромко заметил:

– Ваши духи. Прелестное сочетание – цитрус, корица и, очевидно, иланг-иланг?

«Вот это да! – подумала Селеста. – Откуда он-то знает о таких вещах?»

– Простите, я, кажется, смутил вас. – Трокмортон начал отступать назад, но Селеста ухватила его за руку.

– Нет, это не так. Просто я не думала, что вы… что вам…

– Что мне могут нравиться женщины?

Он улыбнулся так, что у Селесты не осталось сомнений, – мистеру Трокмортону очень нравились женщины. Во всяком случае, его интерес к ней самой казался несомненным.

– Дорогая Селеста, – бархатным тоном сказал Трокмортон, – милая маленькая Селеста, когда я гляжу на вас, я думаю только об одном.

С этими словами он склонился над Селестой. Та, выкатив от удивления глаза, откинулась назад и прижалась спиной к стене.

– Я думаю, что наш поцелуй станет самым волнующим событием в моей жизни.

«Если кому и приходилось сдерживать в браке свои чувства, так это ему, а не его жене», – подумала Селеста, сильнее прижимаясь спиной к влажной штукатурке. Трокмортон склонился еще ниже, и Селеста оцепенела, со страхом и замиранием сердца глядя на приближающееся лицо мистера Трокмортона. Еще секунда, и его губы коснулись ее губ. Теперь Селеста закрыла глаза, все еще не в силах поверить в то, что она целуется – и с кем, с мистером Трокмортоном! И, что самое странное, не чувствует при этом ни малейшего отвращения.

Скорее она испытывала нечто совсем противоположное.

До этого Селеста целовалась дважды, один раз в Англии и один раз во Франции. Но те поцелуи, сорванные случайными поклонниками, оставили ее равнодушной, она не принимала их всерьез, – ведь сердце Селесты целиком было отдано одному лишь Эллери, и только его поцелуй мог бы взволновать ее по-настоящему.

Но Трокмортон в одно мгновение сумел развеять этот миф. Целоваться с ним оказалось приятно… очень приятно. Селеста чувствовала его жаркое, обжигающее кожу дыхание. Губы Трокмортона, слегка пахнущие виски, все крепче прижимались к ее губам, словно требуя ответа.

«Соскользнуть по стене вниз? Да. Нет, он стоит слишком близко, – проносились в голове Селесты беспорядочные мысли. – Пусть, пусть целует меня. Еще крепче! Боже мой, он что, умеет читать мои мысли?»

Трокмортон в самом деле еще сильнее прижался губами к губам Селесты, и по спине девушки пробежал холодок.

Дыхание ее стало частым, прерывистым, кровь гудела в жилах, и бешено стучало в груди встревоженное сердце.

Селеста продолжала стоять неподвижно, уронив руки, чувствуя, как разгорается в ней…

Страсть? К мистеру Трокмортону? Не может быть!

Он прервал поцелуй.

Селеста подумала, что теперь Трокмортон отпустит ее, но он не отодвинулся ни на шаг, лишь слегка отстранил голову.