Цена покорности (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 3

— …Спасибо мастер. Спасибо… — словно в бреду, шепчет она.

Назар ласково гладит ее по лицу, смотря свысока, а девушка, как кошка, ластится о его руку, не прекращая ее целовать. Я закрываю глаза, потому что впечатлена происходящим. И не знаю — хорошо это или плохо? Где грань этой реальности? Заплаканную девушку трясет, но она благодарит Назара, словно он сделал для нее что-то нереальное.

Назар поднимает ее на ноги, а она еле стоит, ее шатает и трясет так, словно в зале резко похолодало. На сцену выносят белый плед, Назар укутывает девушку, кивает, благодаря за сессию, и ее уводят за кулисы. Раздаются аплодисменты, а я залпом выпиваю всю воду, пытаясь справиться с эмоциями. Меня саму немного потряхивает и все внутри переворачивается.

За потоком эмоций и мыслей не замечаю, как ко мне подходит Назар, берет за руку и тянет за собой. Иду за ним, в ушах шумит, и сердце колотится как ненормальное. Он заводит меня в свой кабинет, сажает на кресло, садится за рабочий стол, где уже стоят фарфоровые чашки и чайник, мед и лимон. Назар наливает нам зеленый чай, делает пару глотков и расслабленно откидывается в кресле, осматривая меня, считывая реакцию.

— Еще есть желание продолжать со мной беседу? — усмехается Назар.

— Зачем девушке нужно так страдать? Какое от этого удовольствие? — отпиваю горячий чай, грея руки о чашку.

— Поверь, ей сейчас очень хорошо.

Вопросительно смотрю, заглядывая в глубокие глаза. Назар выпрямляется, что-то ищет в своем компьютере, нажимает пару кнопок и поворачивает экран ко мне. В небольшой комнате с мягкими диванами лежит та девушка. Она расслаблена и умиротворена, на ее губах блаженная улыбка. Девушка водит пальцами по шее, груди и выгибается, приоткрывая губы.

— Она под наркотиками?! — приходит сумасшедшая догадка, в которую я сама отказываюсь верить.

— Ну, можно и так сказать, на такие вещи жестко подсаживаются, Оксана. Но она ничего не принимала. Я ненавижу наркоманов и все, что с ними связано, и в моем клубе таких никогда не будет! Да это и не нужно — мы плотно сидим на других вещах. Это — особое трансовое состояние нижнего, возникающее вследствие выделения эндорфинов. Порка это большая и экстремальная физическая и эмоциональная нагрузка. Затрачивается большое количество энергии, выделяются эндорфины и адреналин, благодаря которому ускоряется сердцебиение, возрастает кровяное давление. А после, когда уровень эндорфинов достигает своего максимума, у нижнего отмечается светлое, эйфорическое состояние — сабспейс.

— Вам это нравится?

— Мне нравится доставлять удовольствие нижним. Ей это необходимо, и я ей это дал. А если ты про мои личные предпочтения, то я не склонен к жесткому садизму. Мне нравится причинять боль, которая вызывает сексуальное возбуждение.

— Понятно… — Допиваю чай и отставляю чашку.

— Теперь поведай мне, что именно вызвало в тебе столько эмоций? Расскажи о своих ощущениях.

— Я… Эм…

— Все твои эмоции отражаются на твоем лице и теле. Ты впечатлена и одновременно в смятении. Немного шокирована, но не напугана, раз продолжаешь со мной беседу, а не бежишь. А еще тебя поразила реакция Мари. Не бойся, ей двадцать четыре года, она просто выглядит как невинная девочка, чем, в принципе, и цепляет Станислава. Скажу больше — они женаты.

— Разве так можно?

— Почему нет? Такой формат брака самый крепкий, Оксана.

— Все это… — пытаюсь подобрать слова и собраться с мыслями.

— Ты еще хочешь в мой мир?

— Да, потому что последние пару часов я не думала об убийстве и смерти, — честно отвечаю.

— Вот, ты сама озвучила причину входа в тему — как средство от душевной боли. А мне все-таки нужно нечто другое — состояние души и полное осознание принадлежности к теме.

— То есть вы мне не поможете?! — возмущенно спрашиваю.

А он молча откидывается в кресле и рассматривает меня, скептически поджимая губы. Встаю с места собираясь покинуть этот клуб. Дура! Боже, Глеб был прав — я беспросветная, жалкая, никому не нужная дура!

— Стоять! — командует Назар, и я останавливаюсь. У него командный выработанный тон, словно у военного. Четкий приказ — и тело повинуется. — Повернись ко мне, — его голос понижается, становясь до дрожи холодным. Поворачиваюсь, опуская взгляд, потому что не хочу смотреть в его темные поглощающие глаза. — Я отпускал тебя?!

— Нет.

— Не сметь больше так вести себя со мной! Поняла! — Киваю. — Отвечай словами!

— Да, я поняла.

— Вот и хорошо. Сейчас можешь ехать домой. Собери вещи на неделю. Завтра ровно в девять утра за тобой заедет мой водитель. Поживешь неделю в моем доме. Мы с тобой пообщаемся и проведём несколько сеансов. Спустя неделю я решу, что тебе нужно. Все, свободна! — звучит снова четкий приказ, и его нельзя ослушаться. — Доброй ночи, Оксана, — уже мягко говорит он, и я ухожу.

ГЛАВА 3

Оксана

Я плохо спала, проснулась рано и с головной болью. Но надо отдать должное Назару, думала я не о смерти мужа, а о том надо ли мне вообще ехать к практически незнакомому мужику. Кто его знает, что кроется за красивым словом «мастер», может, он сумасшедший. А потом поняла, что я сама ненормальная, раз на все это согласилась. Нужно признать, что мысли о Назаре и его практиках отвлекают меня от личного сумасшествия.

Труднее всего прощаться с сыном и видеть, как его забирает бывший муж. Глеб обещал, что Димка останется со мной, но я хорошо знаю своего мужа и боюсь, что он передумает. У него достаточно сил и власти, чтобы лишить меня Димки навсегда. Остаётся надеяться на его слово, которое он никогда не нарушает. Они выходят из дома, а я смотрю им вслед. Так похожи, как две капли воды. Даже жесты те же. Глеб что-то рассказывает сыну и, как всегда, дёргает ворот рубашки. Он всегда так делает, даже не замечая, а мне нравился этот жест.

Мне все в нем нравилось, казалось, за долгие годы брака я не успела к нему привыкнуть. Наверное, потому что он не отдавал мне себя. Он позволял себя любить. И я, как дура, слепо любила, потакая, повинуясь, падая к его ногам, но он не оценил. Смотрю на него сейчас и представляю, как Глеба целует, ласкает, поправляет ворот другая женщина, та, которая не стала падать к его ногам и оказалась нужнее меня. Представляю… и внутри все горит, сжигая душу в пепел.

Муж с сыном садятся в машину, а я сама не замечаю, как из глаз льются слезы. Истерики уже нет, остаётся пожирающая пустота, горечь, боль, злость, ненависть и отвращение к себе. И слезы, будь они неладные. Я ведь всю себя ему отдала, а взамен получила только предательство.

Утираю проклятые слезы, нервно бью себя по щекам и до боли кусаю губы, чтобы не закричать. Если полночи я сомневалась в адекватности своих поступков, то сейчас я начинаю собирать вещи, чтобы успеть к приезду водителя, который отвезёт меня к Назару.

Назар живет за городом в коттеджном комплексе. Дом на отшибе — дальше только лес и озеро. Почему-то вспоминается «Синяя борода». Но мне не страшно, пусть там будет хоть десять комнат с убитыми женами — хуже уже не будет. Дом Назара, как крепость, огорожен огромным бетонным забором с коваными воротами. Они разъезжаются, и машина въезжает во двор.

С моей стороны распахивается дверь, и я вижу Назара. Это такая мелочь, но приятно, что меня ждут и встречают. Он подает мне руку, но я вижу огромную морду черного пса и ныряю назад в салон. С детства боюсь больших собак, особенно бойцовских.

— Шторм, фу! Сидеть! — командует Назар, и собака садится рядом. — Не бойся, выходи, он не тронет, просто любопытный, у нас редко бывают гости. — Подаю Назару руки и выхожу, настороженно посматриваю на собаку. — Я же сказал — он не тронет без моего приказа!

— Я не сомневаюсь, что у такого мужчины, как вы, выдрессированная собака, но я боюсь больших собак и не могу сиюминутно преодолеть свой страх, — отвечаю.