В плену Обмана (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 11

— Ммм, — тянет обиженно, надувая губы. — Тогда я найду желающего обновить стек, — выдает Диана, думая, что я поведусь на ее провокации.

— Удачи в поиске, — усмехаюсь я, поднимаюсь с места и иду в кабинет Севера.

ГЛАВА 7

Егор

Север — мужик со странностями. Точнее, с какой-то только ему понятной жизненной философией. Ему сорок восемь, легкая седина в волосах, благородная бледность, тёмные глаза и холодный безэмоциональный характер, оправдывающий прозвище Север. Он окружает себя металлом, стеклом и холодными бледными тонами, словно боится тепла. Кожаные кресла с хромированными подлокотниками, стеклянный рабочий стол с металлическими ножками, шкафы с матовыми стеклами и легкий запах сигар и кофе. Рядом с Севером всегда крутится его приемный сын Игорь. Высокий, худощавый, язвительный мудак. Север немногословен и монотонен, а эта рыжая мразь всегда ему поддакивает и пользуется положением. Он похож на шакала из «Маугли», который всегда подскуливает Шер-хану. Такой же мерзопакостный тип.

— Проходи, Егор, — предлагает Север, указывая на кресло. — Кофе, виски?

— Нет, спасибо, — отказываюсь, располагаюсь в кресле и ловлю на себе взгляд сидевшего на диване Игоря. Он смотрит изучающе, будто в любую минуту готов броситься на меня. Хочется в*ебать, ему с разворота, но я сдерживаюсь, стискивая подлокотники.

— Как твои дела? Как мама? — спрашивает Север.

— Все хорошо, — киваю. — У меня личный разговор, — перевожу взгляд на Игоря, который демонстративно вальяжно разваливается на диване, показывая, что не выйдет.

— Я ничего не скрываю от своего сына, ему можно доверять, — по Северу никогда не поймешь, в каком он настроении, он всегда на одной ноте в холодном тоне.

— И все же, — настаиваю. Меня раздражает и напрягает этот тип.

— Игорь, спустись в зал, проверь обстановку, проконтролируй работу персонала, — просит Север. Как бы этому шакалу не хотелось остаться, но скрипя зубами он поднимается с места и, как бы случайно задевая ногой мое кресло, выходит из кабинета.

— Чем я могу тебе помочь? — Север отпивает кофе и внимательно смотрит, постукивая кольцами по столу.

— Я хочу выйти, — довольно спокойно сообщаю я, хотя внутри все переворачивается.

Я не супергерой и знаю, что стоит за хладнокровием Севера. Я ведь могу и не выйти отсюда, как в свое время Боров. Но он уходил некрасиво, что-то требовал, угрожал, за что и закопали.

— Так бывает, Гор, это усталость, она пройдет, и все встанет на свои места.

Можно подумать, что он меня отговаривает, но это вряд ли.

— Нет, я не устал, это осознанное решение.

— Ну хорошо, шесть тачек высокого класса и услуга.

И я выдыхаю, потому что он даёт возможность отработать, а не откуп, иначе кому я нахрен нужен в этом мире без бабок?

— Услуга? — с машинами все понятно, а вот «услуга» — это что-то расплывчатое.

— Да, пока ничего конкретного, как соберешь тачки и Матвей их одобрит, поговорим об услуге. Но ты же понимаешь, что с этого момента у тебя не будет возможности передумать и вернуться назад? Тот, кто однажды захотел нас покинуть, уже не может быть частью команды… — Киваю в ответ. Все я понимаю. Уже тысячу раз все обдумал.

— Вот и хорошо Гор, срок тебе три недели, успеешь раньше — приходи, поговорим.

Север протягивает руку, и я ее пожимаю, чувствуя, как сильно он сдавливает мою ладонь, до хруста в костях, и в глаза смотрит не отрываясь. Это предупреждение, чтобы не вздумал что-нибудь выкинуть, теперь мне никто не доверяет. Он, наконец, отпускает меня, и я спешу покинуть его кабинет. Шесть тачек за три недели — не проблема, я в этом деле спец, тем более есть у меня уже парочка на примете. А вот «услуга»… заставляет напрячься. Чем занимается наша команда? Да всем, о чем попросит север. Мы «компания широкого профиля». Моя работа — это скорость, маневренность и управление автомобилем в экстренных ситуациях, я уходил от погонь и сам догонял. Шумахеру и не снилось. Моя обязанность — несколько тачек в месяц в общую копилку, естественно, недешевых, только элитных, которые после перебивки номеров и покраски Матвей продаст за приличные деньги. Легально Север держит пару клубов, нелегально — нас. Мы что-то вроде агентства по грязным делам. Занимаемся всем от выбивания долгов до похищения людей по заказу. Наши клиенты делают грязные дела, не пачкая свои руки.

Анита

Я не знаю, что на меня нашло, но второй день шью мужской кардиган с капюшоном, вместо того чтобы идти и проверять готовность зала и персонала к работе. Все почти готово, и мне нравится мое творение: асимметричные полы, массивная молния и теплая шерстяная ткань. Никогда не шила мужскую одежду, а этот мерзавец вдохновил меня. Надеюсь, ему понравится и подойдёт по размеру. Обычно я всегда угадываю размер, только взглянув на человека. Черт, я даже не уверена, что мы встретимся вновь, но чего-то жду. Пришиваю к кардигану этикетку со своим именем, надеваю его на манекен и разглаживаю парогенератором. Провожу по ткани рукой, представляя, как это будет смотреться на Егоре.

Я знаю этого парня несколько дней, мы встречались пару раз, а в моей голове Егор уже занимает первое место. Даже магазин отошел на второй план. Да и как не думать о том, кто каждое утро желает мне хорошего дня и просит фото, а каждую ночь пишет сладкие пошлости о том, что хочет со мной сделать, о вкусе моих губ, моем запахе и красоте глаз? Со мной никогда такого не было, мне никогда настолько не нравился парень, чтобы все мысли только о нем, а внутри какая-то эйфория и ощущение счастья. Я думала, так не бывает, а сейчас испытываю это сама.

Настолько ухожу в себя, наглаживая кардиган, что не сразу слышу звонок телефона.

— Да?! — отвечаю мамочке, по которой очень соскучилась.

— Добрый день, милая, как ты?

— Мам… — улыбаюсь в трубку, потому что меня распирает с ней поделиться своими эмоциями. Мама для меня самая лучшая и самая близкая подруга, я могу разговаривать с ней на любую тему.

— Да, милая, что случилось?

— Мам, я встретила парня… я совсем его не знаю… но мне кажется… Ох… — говорю прерывисто и сажусь в кресло. — Мам он такой… — не могу выразить свои эмоции, но меня настораживает полная тишина в трубке. — Мам, ты меня слышишь?

— Да, Анита слышу, — вздыхает мама. — Этого я и боялась, — почти шепотом произносит она.

— Чего боялась? — не понимаю я, прекращая, улыбаться.

— Того что ты влюбишься в русского мужчину.

— Разве это плохо? И я ещё не влюбилась.

— Влюбиться неплохо, но… Русские мужчины, не такие, как наши. Для них женщины — собственность, и они распоряжаются ею, как хотят.

— Мам, ну что ты такое говоришь? Все зависит от характера…

Замолкаю и оборачиваюсь, слыша, как в мою мастерскую кто-то врывается без стука. Закусываю щеки, чтобы опять не расплыться в улыбке. Мой мерзавец с мокрыми от дождя волосами, в черных джинсах, белых кроссовках и как всегда в тоненькой обтягивающей белой футболке с длинными рукавами, без спроса ворвался в мой кабинет. Как он узнал, что я здесь?! И кто его пропустил?!

— Девочка моя, не кидайся в омут с головой. Подумай хорошо…

А я не могу ни о чем думать, когда ОН рядом со мной. Сердце колотится как ненормальное, дыхание перехватывает, и внутри что-то переворачивается, когда он облокачивается на дверь и осматривает меня с ног до головы.

— Хорошо, мама, я подумаю, — говорю по-испански, и, естественно, Егор ничего не понимает, но глаза у него загораются. Отворачиваюсь к окну, потому что этот мерзавец меня отвлекает.

— Как там, Ева? Давид ее не обижает? Как моя конфетка Мари? — спрашивает мама, а я отвечаю, но плохо соображаю, поскольку все, о чем я думаю, это то, как выгляжу, постоянно одергивая свое белое вязаное платье. Оно длинное, но сильно обтягивающее.