Грешный и влюбленный (Древнее проклятие) - Додд Кристина - Страница 11

— Это — сиделка, мисс Силван… — Леди Адела вдруг запнулась в растерянности.

— Послушайте, барышня, откуда у вас такое жуткое имя (Сильван — италийский бог лесов, Покровитель стад, отождествлялся с Фавном и греческим Паном, Имя мужское (женский вариант — Силван — лесная), но вполне христианское; есть Даже а православных святцах.)?

— Моя мать — из деревни, и жить юной сельской девушке в Лондоне было очень тоскливо. Она сильно скучала по дому. Поэтому, когда родилась я, она дала мне имя в честь волшебных сказок о лесах и чащах.

Леди Адела фыркнула:

— Простота.

— Да, — согласилась Силван. — Она из простых.

— Тут нечего стыдиться, — твердо заявила леди Эмми. — Лучше добрый простой английский корень, чем какие-то иноземные влияния.

— Но как раз простонародные замашки вносят порчу в кровь Малкинов. — Леди Адела указала на горизонт, испачканный темным облаком фабричного дыма. — И вы видите, что из этого получается.

— Мой сын ничем себя не запятнал, — возмутилась леди Эмми, — Его идеи порочны.

— Довольно! — Гарт обыкновенно изысканно растягивал слова, а когда сердился, манера говорить обретала четкость и остроту. Сейчас его голос звучал резко и гневно. — Сколько можно об одном и том же. Не думаю, что наши споры так уж интересны мисс Силван.

Дамы сконфуженно притихли, лица у обеих пошли красными пятнами, зато они опять уставились на улицу, туда, откуда должен был появиться Ранд.

Джеймс пришел на выручку, прервав тягостную тишину:

— Мисс Силван, так вы считаете, что мы избаловали Ранда?

Силван представила себе, как взовьется все семейство, если она честно выскажет то, что думает. Искушение было велико, но Силван вовремя вспомнила о правилах приличия.

— Да, я так подумала.

— Так знайте же, — торжественно изрек Джеймс, — мы балуем его, потому что он этого заслуживает. Он вернулся из-под Ватерлоо героем.

Гордыня пружиной выпрямила спину леди Аделы.

— Как и ты, дорогой.

— О да, — кивнул Гарт. На этот раз он говорил язвительно, — Еще один увенчанный лаврами победитель вернулся под родной кров.

Леди Адела, похоже, была задета непочтительностью Гарта.

— Джеймс выказал истинную отвагу.

Джеймс только плечами пожал, словно стряхивая с себя насмешки двоюродного брата. — Гарт прав, мама. Ничем таким уж особенным я не отличился. Да и ранили меня легко.

— И он говорит о пустяковом ранении! — Леди Адела потянулась к Силван и доверительно прошептала:

— Он пришел с войны без двух пальцев на руке.

— Ампутировали? — спросила Силван молодого человека, — Хирург не понадобился. — Джеймс помахал правой ладонью, показывая уцелевшие пальцы. — Отстрелили. Все чисто. Никакого заражения крови.

— А в госпитале мы с вами не встречались?

— Ну, а как же. Неужели вы меня не помните? — Джеймс сокрушенно вздохнул. — Эх, а я-то думал, что умею производить впечатление на хорошеньких женщин.

— Вы бы лучше радовались тому, что я вас не запомнила. — Она перевела глаза на свои пальцы, беспокойно теребившие складки на юбке. Все десяти целехоньки. — Ни к чему вам стремиться а число тех пациентов, которые мне памятны.

— Зато можете быть уверены: ни один пациент, за которым вы хоть немножко ухаживали, никогда вас не забудет. — Его горячность позабавила Силван, и она дружелюбно глянула на молодого человека. Джеймс шутливо отсалютовал В ответ.

Этот его жест тронул девушку, хотя она и понимала, что любезность Джеймса ничего особенного значить не могла.

— Джеймс больше всех нас виноват, что Ранд так избаловался, — победно провозгласила леди Эмми. — Он всегда преклонялся перед Рандом.

— Но это же не значит, что он его этим портил, — возразила тетя Адела.

— Джеймс и одевался всегда, как Ранд. И политикой интересовался, потому что Ранду она была интересна. И в армию даже пошел из-за Ранда.

Джеймс обескуражено молчал, вид у него был растерянный, и Силван ободряюще улыбнулась ему.

Леди Адела тем временем успела собраться с силами и заметила:

— Как-никак, Джеймс на одиннадцать лет моложе Ранда. Не вижу ничего странного в том, что он нашел в старшем брате образец для подражания.

— А теперь Джеймс хочет в Лондон вернуться.

— Мой сын волен поступать так, как считает нужным, — отрезала леди Адела. — У нас достаточно большое состояние, чтобы…

— Джеймс опасается, что с ним не будут там считаться, если он уедет без…

Модный вид светского франта заметно потускнел и вот-вот готов был бесследно испариться под неистовым напором затянувшейся перебранки, и Силван отчаянно вмешалась в спор:

— Простите, но до сих пор никто так и не объяснил мне, каков характер ранения лорда Ранда.

Сразу же в воздухе повисла тишина, и Силван стала придирчиво вглядываться в окружавшие ее виноватые, вытянутые лица. Так и не дождавшись ни от кого ответа, она повернулась к Гарту.

— Лорд Клэрмонт?

Гарт провел ладонью по лицу, потом глянул в окно. Солнце спускалось все нитке, а подъездная дорожка была пуста.

— Я его еще не вижу.

— Я тоже, — а тон ему кивнула Силван. — Вот и хорошо. Значит, нам никто не помешает обсудить ту рану, которая парализовала лорда Ранда.

— Вы, насколько я понял, хотели дожидаться Ранда в одиночестве? — неожиданно спросил Гарт.

— Да, но…

— Так мы вас покинем. Чай вам принесут сюда. Пойдемте, милые дамы.

Леди Адела и леди Эмми вскочили с такой готовностью, что их послушание показалось Силван подозрительным. Джеймс как будто замешкался, но Гарт твердо сказал:

— Идем, Джеймс.

Джеймс насупился, и на какой-то миг его всегда приветливое лицо стало мрачным и угрюмым. Но он тут же взял себя в руки и, покорно махнув рукой, последовал в дом вслед за матерью.

Гарт задержался на мгновение в дверях, чтобы пообещать:

— Помощь вы получите, не сомневайтесь.

Затем он скользнул в дом, замыкая череду уходящих и оставляя Силван в недоумении: что же все-таки они от нее скрывают? На вид Ранд цел и невредим, руки-ноги на месте, позвоночник не сломан. Но что-то же загнало его в инвалидную коляску. Что же стряслось? И когда?

— Мисс? — Обернувшаяся Силван увидала возле себя давешнюю приветливо улыбавшуюся горничную. — Я принесла вам чай. И к чаю много бисквитов и пирожных. Наш кондитер-итальянец расстарался.

Силван улыбнулась:

— У вас даже итальянский кондитер есть?

Горничная принялась проворно расставлять на узеньком столике все необходимое, подвигая угощение поближе к Силван.

— Ну да, мисс. Разве не здорово?

— Еще как. — Следя благодарным взглядом за ловкими руками горничной, наливавшей чай в чашку, Силван добавила:

— Я рада, что тут нет моего отца. Не то завтра же кондитер-итальянец уже трудился бы на нашей кухне.

Горничная, не скрывая своего интереса, оглядела Силван с ног до головы.

— Так вы, значит, не из простых? Настоящая леди?

— Да нет. — Силван расстелила белоснежную салфетку на коленях. — Я из богатой семьи, это правда. Отец у меня — торговый барон. Я хочу сказать — он до того преуспел в своих коммерческих делах, что смог купить себе и баронство.

— А вы что, поругались с ним? Чего это ради нанялись в сиделки?

Столь неприкрытое любопытство изумило Силван, и она стала разглядывать горничную так же откровенно, как та изучала ее. Перед нею стояла высокая стройная женщина лет тридцати пяти, держалась она просто и свободно, но в то же время с достоинством, совсем не так, как чаще всего ведут себя слуги. Да что там, немало утонченнейших леди позавидовали бы осанке и стати этой женщины.

— Вы, должно быть, Бетти, — догадалась Силван.

— Она самая, мисс. Вы от мистера Гарта про меня узнали?

— Только то, что вы тут всеми ими верховодите. И еще, что ваше гостеприимство — выше всяких похвал.

Спрятав ладони под фартук, Бетти заулыбалась. На щеках появились ямочки, легким движением руки она поправила каштановые кудряшки, выбивавшиеся из-под кружевной шапочки, и радостно кивнула.