Шелковая лента - Романовская Ольга - Страница 26

– Чем? Это сущая правда, – промурлыкал деверь. Его рука чуть задрала подол амазонки и прошлась по шерстяным чулкам. – Я могу легко доказать. Ничего, еще сравнишь, убедишься, – самодовольно заявил он. – Со мной не измена, мы с Ноэлем похожи, брат не догадается от кого ребенок.

Сигмурт по-хозяйски прошелся руками по округлостям тела и отпустил. На недоуменный взгляд Стефании пояснил:

– Ты простудишься, лучше отвезти тебя домой. Не бойся, в спальне не останусь, вернусь обратно. Надеюсь, поспею на конец гона, а то по твоей милости убил только мелкого волчонка, – он презрительно покосился на мертвого хищника.

Ничего себе мелкий волчонок! Молодой женщине он показался огромным.

– Вы заядлый охотник? – виконтесса отчаянно ухватилась за возможность переменить тему.

– Любой северянин не упустит возможности потягаться со зверем, – пожал плечами Сигмурт и напомнил: – За тобой должок. Чем отдашь, решу потому, но выдохни, Ноэль ничего не узнает. Если, разумеется, чего-нибудь не выкинешь.

На вопрос Стефании, как он объяснит исчезновение невестки, деверь равнодушно пожал плечами.

– Скажу правду: отбилась от охоты, упала. Сама себя не выдай, дура.

– Вы слишком добры, – покачала головой виконтесса.

Она не верила в бескорыстие новоиспеченного родственника.

– Не более чем нужно, – возразил деверь и предложил ей колет. – Он сухой и теплый. Грейтесь, а то сляжете с горячкой.

Глава 6

Кутаясь в теплую накидку, впрочем, плохо защищавшую от студеного северного воздуха, Стефания брела по берегу моря. Колючий ветер, неприятный в любых других обстоятельствах, теперь казался драгоценным подарком, как золотое колечко с рубином кокотке. Он отгонял призраки дней и ночей, примирял с действительностью, на пару минут дарил желанное одиночество. Увы, о последнем Стефания только мечтала. Виконтесса не могла и шага ступить без присмотра, вот и теперь за ней внимательно наблюдали.

Ходить по каменистому берегу, особенно в суровые зимние месяцы было тяжело, но Стефания раз за разом упорно боролась с намокшими юбками, скользкими обломками скал, резкими порывами ветра. Море стало ее единственным утешителем, жаль, муж редко позволял бывать здесь.

Бескрайняя гладь подернулась ледком, с каждым днем он крепчал. По словам слуги, скоро можно без боязни гулять, кататься на коньках. Стефания с удовольствием бы, только кто отпустит? Ноэлю явно не до прогулок, да и лишний час с ним подобен пытке, деверь тоже вечно занят хозяйством, а одной женщине не подобает: замужняя дама, а не крестьянская девица.

Белое безмолвие, бесконечные снега и острые пики гор – так подходит для настроения Стефании. Еще бы выйти на лед и идти, идти, идти…

Родители до сих пор гостили в замке, но виконтессу это не радовало. Затеянная ими и мужем процедура пересчета приданого и вовсе казалась унизительной. Ее провели, когда отгремели последние тосты во славу молодых, и гости разъехались. Стефания рада была сбежать, но ее вынудили сидеть, смотреть и слушать. Новоиспеченные родственники спорили по пустякам, но в итоге поставили подпись под документом, удостоверяющим, что за нее уплачено сполна. Стефания мельком слышала, как отец давал виконту некие устные обещания, что-то связанное с поддержкой в важном вопросе. До нее долетели лишь обрывки разговора: вопрос обсуждался за закрытыми дверьми.

Потом Эверины уехали, и Стефания осталась один на один с новым чужим миром. Разумеется, она писала письма. В первые недели – ежедневно, благо никто не ограничивал ее в потреблении бумаги и чернил. Писала Хлое, матери, отцу – всем разные, учитывая интересы и взгляды на жизнь. От лэрда и леди Эверин приходили скупые ответы, от сестры – ни строчки. Стефания долго не могла понять, в чем дело, пока случайно не обнаружила одно из своих писем в комнате мужа. Он не успел его сжечь, забыл на каминной полке. Так молодая женщина, поняла Хлоя ничего не получала, а Ноэль вскрывал всю корреспонденцию, решая, какое письмо отправить, а какое уничтожить. А Стефании так бы пригодились советы сестры! После двух жутких ночей, проведенных с братьями, она не знала, как себя вести, не понимала, как вообще осталась жива. Религия ответа не давала, и виконтесса спасалась от призраков прошлого на берегу моря. Только тень Овмена не отпускала и там – замок вечно «смотрел» в спину.

Стефания ощущала себя певчей птичкой, которую посадили в клетку и обрезали крылья. Неужели все мужья так жестоки? Хотя Ноэль, разумеется, считал иначе.

– Какую чушь вы пишете сестрице, – заметил он как-то за ужином, – Только бумагу переводите. Не знал, что у вас так развито воображение. Сделайте милость, уймите его, а то станете писать письма под мою диктовку.

– Я и так делаю все под вашу диктовку, милорд, одной вещью больше, одной меньше, – смело ответила Стефания.

Она демонстративно отложила приборы и встала из-за стола. Покосилась на хранившего ледяное спокойствие супруга, на ухмылявшегося уголками рта деверя и добавила:

– Только мысли мои вам изменить не удастся.

Пусть знает, все равно она не сможет стать смиренной и покорной. Пусть Церковь учит женщину раствориться в муже, терпеть любые его капризы, но святые отцы вряд ли имели в виду брачное ложе на троих, затворничество и беспросветное одиночество. Радовало, что Сигмурт больше не наведывался, но Стефания не обольщалась. Она понимала, вкусивший сладкий плод однажды, попробует его снова.

Ноэль скомкал салфетку.

Что, не нравится? Виконтессе было плевать. Присев в издевательском реверансе, она хотела степенно удалиться к себе, только владелец замка не позволил.

– Учтите, миледи, уйдете сейчас, не получите ни кусочка до завтрашнего утра.

Виконт тоже встал; желваки гуляли на щеках. Тогда Стефания впервые испугалась, поняла, что Ноэль способен не только на постельные утехи. В его взгляде промелькнуло что-то звериное.

– Я не ребенок, милорд, – покачала головой виконтесса, – вы напрасно грозите оставить меня без ужина. Я прекрасно поем на кухне вместе со слугами, если потребуется, самую простую пищу.

В ней исподволь зрел протест. Она не позволит обращаться с собой, как с собакой! Отец дорого продал дочь, пусть Ноэль имеет хоть капельку уважения! Или остался недоволен спальней? Так Стефания позволила все, а если не столь искусна, как сестра, то позволил бы ее расспросить или женился на девке из трактира. Благородная супруга не шлюха, она рожает детей, создает уют. Стефания с удовольствием бы добавила красок мрачному замку, только Ноэль не позволял. Он строго-настрого запретил что-либо менять, даже в собственной спальне. Платья – пожалуйста, цветы в вазе, но не более.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.