Дом у воды (СИ) - Волкова Виктория Борисовна - Страница 56

— Я тебя надолго не отвлеку, — пробасил Гаранин. — Помнишь, у тебя программа стояла, где указана полностью информация о всех предпринимателях и юридических лицах?

— Контур-Фокус называется, — ехидно заметила Аня и бросила нетерпеливо: — Она и сейчас у меня стоит.

— А можешь по ИНН пробить конторку?

— Диктуй, — велела мачеха и через минуту сообщила: — Готово, Сенечка! Что именно хочешь узнать?

— Кто учредители? Фактический адрес, телефоны?

— Учредителей трое, — сразу отрапортовала Анна. — Бессараб Иван Григорьевич, Лурдина Ангелина Михайловна и Гралье Светлана Иштвановна. — Мачеха вдруг замолчала, а потом грязно выругалась.

— Анечка, при детях матом крыть грешно, — пошутил Арсений и осведомился серьезно: — Что тебя так потрясло?

— Ты понимаешь, что это значит? — переспросила она Сеню. — Вот это сенсация. И почему только журналисты наши такую фишку не раскопали? Оху…обалдеть то есть.

— Что именно? — рявкнул Арсений, теряя терпение. — Аня, не томи!

— А то, что одна из ведущих моделей в мире Лана де Анвиль имеет долю в российском бизнесе. Какой-то мыловаренный завод! Ох, умереть не встать!

— При чем тут какая-то Анвиль, если ты диктовала Грали или Грале?

— Гралье, Сеня! Гралье! — не выдержала всезнающая Анька. — Люсьен де Гралье, ее муж. Известный гонщик Формулы-1, он погиб два года назад. Какая-то поломка на трассе. Болид врезался в ограждение и загорелся. А самого Гралье спасти не успели.

— Перешли мне файл, — скомандовал Арсений.

— Яволь, мой генерал, — хмыкнула Анька и отключилась. Она серьезно глянула на мужа, усевшегося напротив, и заявила сердито:- Кто тут ругался, что у моих дочерей плохо с логикой, а? Они, умненькие девочки, сразу определили, с кем хороводится твой глуповатый сын. Вот кого нужно отправить учиться! Только не в элитный французский колледж, а в зарецкую школу для умственно отсталых. Интересно, там есть такое учебное заведение?

Космонавт улыбнулся любимой женщине и бросил коронное:

— Был неправ, — а потом полюбопытсвовал: — Арсюша зачем звонил?

Но Аня не успела ответить, как Арсений позвонил снова.

— Анечка, — попросил ласково. — Чтобы два раза не вставать, пробей мне еще Пахомова Виктора Николаевича.

— Сыночек мой дорогой, — хмыкнула Анька, — Я тебе сейчас пришлю логин и пароль. Сам вставай и падай, сколько душа попросит. Лучше, конечно, тебе там копаться вечером, но у тебя же нетерпячка началась, верно?

— Есть немного, — пробурчал Арсений, удивляясь, как он мог забыть о стервозном характере мачехи.

— Занимайся, малыш, — не без доли сарказма бросила Аня. — Программа рассчитана на десять пользователей. Мы с папой к ней сегодня не притронемся…

— Спасибо, — пробормотал Арсений, желая наконец избавиться от Аньки, с удовольствием катавшейся на его костях, и приступить к делу.

— Все для вас, — хохотнула мачеха и добавила весело: — Для наших детей.

— Ну и стерва, — разозлился Гаранин, залезая в программу и набирая пароль. А когда открылось окошко поиска, вбил данные Светкиного крестного. Пробежал по дпинному списку юридических лиц, открытых в России. Даже пара знакомых имен промелькнула. В нескольких компаниях Пахомова директором значился Лурдин Геннадий Николаевич, а вот в российском представительстве «Анвиль- Формасьон» директором была Елена Владимировна Пряшникова.

— Значит, ни Генка, ни Вадим мне не помощники, — недовольно поморщился Гаранин и прошелся еще раз по списку компаний. Ничего особенного, но что-то не отпускало и интуиция подсказывала: повнимательней, твою мать! Арсений, просмотрев действующие конторы, открыл следующий лист. Там тоже шли названия юридических лиц, но все они оказались перечеркнутыми и рядом значилось: «Ликвидировано». Теряя остатки терпения, Гаранин дочитал список почти до конца, когда заметил ставшее знакомым редкое имя.

— Твою мать, — выругался он, прекрасно понимая, что совпадения просто не возможны. Компания носила гордое имя «Трейд-Траст», и директором там значился некто Иштван Цагерт. А вот учредителей оказалось двое. Все тот же Цагерт и Витя Пахомов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Кажется, это оно и есть, — почесал затылок Гаранин и вбил в Гугле новые данные. Тотчас на экране высветился красивый мужик: черные волосы, зачесанные назад, нос с горбинкой, прищур умных глаз. Как говорил Володя Шарапов из «Место встречи»: «Такие бабам нравятся». На одной из фоток промелькнула холеная красавица-блондинка, неуловимо похожая на Свету. Может, поворот головы, манера смеяться…

— Кто же вы, Иштван Цагерт? — хмыкнул себе под нос Арсений и позвонил отцу.

— Папа, — попросил он, как только Космонавт ответил. — Кажется, я влип в историю…

— Чем я могу помочь, Арсюша? — устало вздохнул отец.

— Отряди для моих нужд кого-нибудь из службы безопасности. И дай контакты, с кем из полиции можно было бы потолковать…

— Первое не вопрос, — пробасил Космонавт. — А вот для второго придется приехать.

— Я завтра выезжаю, — неожиданно для самого себя заметил Арсений и, обведя зимовку размытым взглядом, понял, что больше тут оставаться не хочет. Не может. Изба в один миг стала пустой без Светы и Олеськи.

— Дай знать, каким рейсом прилетишь, — предупредительно пробурчал отец. — Я за тобой в аэропорт приеду.

— Я на машине, — отмахнулся сын.

Юрий Апексеевич тяжело вздохнул, понимая, что не так он представлял возвращение сына. А то, что Арсений навсегда уезжает из Гречишкино, становилось понятным и без особых умозаключений.

— Езжай сразу к нам, — велел он старшему сыну. — Дом большой, всем места хватит.

— Я планировал остановиться у себя, — рыкнул Арсений, мысленно хмыкнув, что еще минуту назад он ничего не планировал и никуда не собирался.

— Твой брат живет в твоей квартире, — проскрежетал отец.

— Миленько, — стиснув зубы, бросил Арсений. — Прям все у нас по-семейному.

— Приезжай, разберемся, — отчеканил Космонавт и первым нажал на кнопку отбоя.

— Так вот она — причина Полькиных извинений. А то приедет злой Сеня и отберет квартирку в центре Москвы. А на новую такую же у Севки денег не хватит. Да и зачем тратиться, коли уже есть.

Арсений в два шага пересек зимовку, выскочил в коридор, а потом вломился на кухню. Порылся на полке с пыльными журналами и какими-то детскими раскрасками, нашел конверт, привезенный братом.

И уставился на Олеськин рисунок. Папа, мама и девочка с хвостиками. Рядом дом и цветы на пригорке. А еще солнышко из уголка конверта выглядывает, вон лучи папе в голову бьют.

«Права Олеська, — подумалось Гаранину. — Не иначе как голову напекло, что разумно мыслить не мог!»

Он вскрыл письмо, пробежался глазами по строчкам и, не найдя для себя в Полькиных извинениях ничего нового, поймал себя на том, что высматривает в письме отпечатки Олеськиного рисунка. Где-то лучик промелькнул, а где-то фрагмент цветка.

— Я — кромешный идиот, — признался Гаранин сам себе и принялся кидать в сумку нужные вещи. Потом позвонил на гору Сереге и Юрке и сообщил отстраненно:

— Я завтра в Москву уезжаю. Присмотрите за домом.

Всю дорогу до столицы он гнал как бешеный.

«Никаких пит-стопов», — велел он сам себе и вспомнил, как вчера вечером рассматривал в интернете фотки со страшной аварии. Вот по гоночной трассе несется болид, заходит на поворот и врезается в ограждение. И вспыхивает как свечка. Несколько минут — и все кончено. Потом камера показывает бледное лицо Светки, в одночасье лишившийся мужа. Изысканная красота, волосы, собранные на затылке, крупные кольца на пальцах. Бриллиант и сапфир — именно так, как приметил Михеич. И рука, плотно прижатая ко рту, чтобы не закричать на потеху публике. А еще широко распахнутые глаза, где уже поселилась боль, но еще теплилась надежда, что все обойдется.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Что-то не так с этой аварией, — мысленно отметил Гаранин, вглядываясь в лобовое стекло и стараясь не пропустить поворот на Каргополь. — Вон Ники Лауда попал в похожую катастрофу, да еще следом идущий болид врезался. А ведь спасли! Почему же не успели к Гралье? — подумал Арсений и тут же скривился, словно от боли. — Светка теперь богатая вдова. Это в Гречишкино она косила под бедную родственницу. А там, на трибуне, сидела красивая женщина, знающая себе цену. Спокойная и холеная. Простая и в то же время недосягаемая».