Лабиринты Роуз (СИ) - Абалова Татьяна - Страница 76

Песня лилась, сопровождаемая виртуозно исполняемой на рогатом черепе музыкой, и не было в зале человека, кто не поддался бы ее волшебству. Спроси, о чем пел Кадур-га, и каждый гость рассказал бы свое. Гаюрд видел скалы, над которыми парил он орлом. Ветер шевелил перья на его могучих крыльях, а сердце замирало от красоты гор. Ягейро видел бескрайнюю пустыню, по которой барханы катились словно волны, а он был Варраном и нежился в песке, время от времени разгребая его могучими лапами, чтобы добраться до прохладного слоя. Его мать видела мужа живым, улыбающимся ей и зовущим спуститься в хрустально-чистые озерные воды, а ее сопернице виделось, как Аклай несет ее на руках вбелый шатер, где ожидает их ночь страстной любви…

Но вот Кадур-га перестал петь, и видения тут же исчезли. По залу пронесся стон разочарования. Всем хотелось вернуться туда, где они только что находились.

— Я хочу знать, как ты это делаешь! — резанул слух Кадур-га капризный голос Ягейро.

— Пусть этот певец пройдет в мои покои и расскажет! — тут же отозвался Гаюрд, поднимаясь с места.

Ягейро тоже встал и, показывая насколько велика его ненависть к брату, отшвырнул кресло.

— Кто ты такой, чтобы распоряжаться?

Братья впились злыми взглядами друг в друга, и не заметили, как певец поднялся, оставив странный инструмент на лавочке.

— Тише, тише, — старик протянул руки вперед, привлекая внимание к себе. — Я расскажу, вернее, спою только для вас двоих, и вы сами поймете, что произошло со мной, когда я был немногим старше вас.

Старик запел, и на первых же нотах все люди, находящиеся в зале, заснули, только два брата внимали голосу Кадур-га, рисующему красочные картины.

Они увидели пир, на котором соревновались в пении юноши, и один из них победил, получив в награду красавца коня и мешок злата. Проигравший же затаил злобу и отправился к вещунье, которая поведала ему о волшебном зеркале, спрятанном в скалах Тонг-Зитта. Это зеркало исполняло любые желания, нужно было лишь напоить его своей кровью. «Капли достаточно», — услышали братья скрипучий голос старухи: «Но будь осторожен в своих желаниях!».

Извилист и тернист был путь проигравшего певца. Он пересек на утлой лодочке море, с трудом пробился через жаркие пески, изранил ноги об острые камни в горах, но сумел-таки найти таинственную пещеру. Зеркало оказалось таким огромным, что занимало всю стену. Пустив в ход нож, певец сделал надрез на ладони и приложил ее к зеркалу. «Хочу, чтобы мое пение зачаровывало людей, хочу, чтобы мой инструмент удивлял необычностью и красотою мелодии, хочу, чтобы мой дар стал настолько ярок, что ослепил бы даже меня!»

Стоило произнести заветное желание, как по серебристой поверхности пошла рябь, отражение исказилось, и юноша отдернул руку в испуге. В этот же миг сноп яркого света брызнул из глубин зеркала, ослепляя певца. Бедняга закричал от боли. Но до чего дивен был тот голос!

Зеркало дословно исполнило все, о чем попросил человек: он стал обладателем чарующего голоса, искусно играл на неповторимом инструменте и был ослеплен своим же даром. «Будь осторожен в своих желаниях!» — эхом оттолкнулся от стен пещеры смех ведьмы.

Песнь отзвучала, видение исчезло, гости проснулись.

Уставшее солнце, прежде чем скрыться, окрасило горизонт красным закатом.

Никто не заметил, куда делся певец, потому что взгляды людей устремились на братьев, которые вдруг закричали и повалились на каменный пол, где стали извиваться ужами, сдирая с себя одежду и драгоценности. Лица братьев кривились от боли, которая скручивала их тела. У Гаюрда рос горб, а у Ягейро — покрытый чешуей хвост.

— Вот доказательство божественной крови моего сына! — звонко выкрикнула на весь зал мать Гаюрда. И поднялся сын рабыни на ноги, тряхнул тяжелой головой, украшенной крутыми рогами, повел крепкими плечами и раскинулись за его спиной два алых крыла. Ахнули гости, но тут же их восхищение волшебным превращением было прервано криком другой матери:

— Мой Ягейро тоже может доказать, что в его жилах течет божественная кровь!

И поднялся на мощные лапы Ягейро, ставший похожим на пустынное божество Варран, стукнул толстым хвостом так, что подскочила на столах посуда, а кубки с вином опрокинулись. Медленно повел он плоской головой из стороны в сторону, показывая замершему в страхе люду раздвоенный язык.

Не успели гости выдохнуть, как сцепились братья смертным боем: краснокрылый бил ящера острыми рогами, а тот отвечал ударами сильных лап. Ломались столы, билась посуда, срывались со стен гобелены, люди в страхе бежали, а братья никак не могли остановиться: то один одерживал верх, то другой.

Наконец Ягейро так стегнул Гаюрда хвостом, что тот отлетел к стене и ударился головой о зеркало, которое тут же осыпалось мелкими осколками. Свет от факела отразился в серебристой россыпи, приковав к себе взгляды обоих братьев.

— Зеркало! — в один голос проревели чудовища и ринулись к выходу, грозя растоптать насмерть любого, кто встретится на пути.

Гаюрд поднялся в воздух и, рассмеявшись, выкрикнул:

— Я первым найду зеркало и загадаю желание! Я буду вождем!

Ягейро даже ухом не повел. Ловко орудуя мощными лапами, он стрелой понесся к берегу, где на воде качалась ладья Аклая.

Долетев до скал Тонг-Зитта, путь к которым так ясно показал слепой певец, Гаюрд рухнул возле пещеры в изнеможении и заснул. Он спал три дня и три ночи, а за это время его брат Ягейро, переплыв море, обернулся Варраном и быстро преодолел жаркую пустыню. Поднимаясь к пещере, он издалека заметил спящего брата.

— Я первым найду зеркало и загадаю желание! Я буду вождем! — прошипел он, подбираясь к зияющему проходу. Но нечаянно тронув хвостом камешек, Ягейро разбудил краснокрылого брата.

Увидел тот, как ящер заползает в пещеру, кинулся следом, но лаз оказался настолько узким, что расправить крылья Гаюрд не сумел. Страшно закричал он, боясь, что брат опередит его, но когда все же догнал Ягейро, застал того в полной растерянности. Все в найденной пещере было так, как показывал Кадур-га: и гулкий свод, и ровные стены из гладкого камня, но волшебного зеркала не оказалось.

Засмеялся Гаюрд, поняв, что они в пылу перепутали ход, хотел вернуться, но был сбит с ног ударом хвоста.

Закружились противники, не отрывая друг от друга злых взглядов, используя любую оплошность, чтобы пролить вражескую кровь. Когда удар достигал своей цели, братья обменивались проклятиями.

— Только дай мне добраться до зеркала, и я поставлю тебя на колени! — рычал Ягейро, неудачно увертываясь от рогов Гаюрда. Кровь тонкой струйкой текла по его щеке вниз, орошая песок и мелкие камни, устилающие пол. — Не-е-е-т, я не буду тебя убивать, ты станешь таким же рабом, как и твоя мать!

— И не надейся. Я стану повелителем, а ты и твои люди будете страшиться моих приказов! — Гаюрд увернулся от удара, взлетев к своду пещеры.

— Твоих приказов? Приказы будут моими, а ты будешь лишь их исполнителем! — Ягейро слизнул капельки крови раздвоенным языком. — И мы еще посмотрим, кто будет летать, а кто оплакивать выломанные крылья!

— Крылья? Ты хочешь крылья? — зло рассмеялся Гаюрд. — Если они у тебя будут, то не лучше, чем у летучей мыши!

— Да я изуродую тебя так, что только полная дура захочет тебя поцеловать!

— Значит, у нее будет доброе сердце! — сплюнул кровавый сгусток Гаюрд. — А такую мерзкую тварь как ты не полюбит ни одна женщина. Ни умная, ни дура. Силой придется брать!

— Да я тебя сейчас живьем замурую!

Обменявшись очередными ударами, оба брата рухнули на пол, пытаясь отдышаться и стереть пот и кровь со своих лиц.

— А я пожелаю себе бессмертия, — Гаюрд лег на спину, раскинув руки. — И мне будет наплевать на твои угрозы.

— Бессмертия в заточении? Ну что же. Пусть будет так! — Ягейро вернул себе человеческий облик, уже не боясь обессиленного брата. — И лишь слезы той самой девы с добрым сердцем откроют печать забвения.

— Богу будет все нипочем! — собрав камни и песок в горсть, Гаюрд кинул их в сторону брата. — А твой век окажется краток.