Лабиринты Роуз (СИ) - Абалова Татьяна - Страница 44

— Это что же получается, тетушка Катарина, Соргос может стать правителем Тонг-Зитта? А Солнце тогда как? Зря за корону борется?

— Вот тут та самая загвоздка. Влюблен в нее Соргос, а она от него нос воротит. Говорит, другой у нее в сердце место занял. И вроде любовь такая сильная, что готова против закона идти, на престол не дракона посадить.

— Ох! — Роуз схватилась за живот обеими руками. Который раз она замечала, что стоит о Петре плохие новости узнать, как в животе кто-то неведомый на кулак кишки наматывает. Она услышала однажды такое выражение от тетушки, и оно сейчас как никакое другое подходило к описанию испытываемой ею боли.

Тетушка или пропустила мимо ушей это «ох», или приписала к непростой ситуации с драконьим престолом, поэтому продолжила дальше.

— И когда Соргос заартачился, мол, тайну драконью открывать не могу, я подумала, почему бы не попробовать, и шепнула ему имечко «Вордах Непримиримый». Ты видела, как лицо у него вытянулось? Чем не доказательство?

— А что он вам шепнул в ответ?

— «Когда женюсь на Солнце, будете посаженной матерью?». Великая честь. Я согласилась, — тетушка, не сумев выбрать, уложила обе рубахи и начала связывать концы платка.

— Хоть бы у него все получилось! — искренне воскликнула Роуз и потрясла двумя сжатыми кулачками.

— Отчего такое участие? — тетушка скосила глаза на Роуз. — Уж не Петя ли наш тот, что в сердце у Солнца застрял?

— Он самый. Я вот сижу и думаю, чего бы я выбрала: пусть достанется Солнцу, лишь бы жив был, или…

— Ну-ка. Выкинь такие думы из головы. Вредные они. Живой он, живой. А коли Солнце рядом с ним тереться будет, не спускай. Ты тоже принцесса, нечего любимого в загребущие руки отдавать.

Роуз вздохнула.

— Драться с ней, что ли?

— А почему нет? Я за своего Фаруха горой. И Лолибон не испугалась бы, — тетушка Катарина засмеялась, и у нее затрясся не только круглый подбородок, но и пышные груди, и неплоский живот. — Давай, Розочка, подсобим королевству, за волосы принцессу оттаскаем, чтобы она очи свои в другую сторону повернула. Пусть Соргос ее после драки утешит. Он парень хороший.

— А вдруг синяков наставит. Она боевая.

— Так Петр на что? Пусть целует. Каждый синяк. Ты уж постарайся их в драке побольше получить, чтобы на всю ночь хватило. Да, и о Соргосе не забудь. Ему тоже нужно будет чем-нибудь заняться, утешая-то.

— Кого я буду утешать? — в комнату зашел довольный Соргос. — Я готов.

— Все мясо слопал? — вытирая, навернувшиеся от смеха слезы, спросила тетушка Катарина.

— А то. Скажите спасибо, что я сейчас не дракон. Я бы всю вашу кладовую подчистил.

— Спасибо, утешил. Утешитель наш.

Она поднялась с кровати, сунула в руки улыбающейся Роуз узелок, чмокнула ее в лоб. Когда Соргос подставил свой, вместо поцелуя тетушка стукнула по нему костяшками пальцев.

— Идите уже, светает. Розочка, запомнила, что я тебе говорила?

— О синяках?

— Ох, дитя! И зачем я тебя посылаю? О Фарухе разузнай.

ГЛАВА 14

Сначала Роуз и Соргос пробирались дворами-огородами, а когда дошли до широкого дома, чьи стены были увиты плющом, выяснилось, что нужно забраться на крышу. Роуз пожалела, что не надела штаны, поэтому на предложение Соргоса подсадить, решительно ткнула его в грудь пальцем, и зашипела:

— Лезь первым!

Сразу после этого нашелся другой путь. Оказывается, через крышу пробираться не обязательно, можно и через дыру в заборе. Когда Роуз протиснулась в нее, сзади ей помогли заботливые руки.

— Ну, как еще я мог тебя подтолкнуть, если только это место торчало? — оправдывался Соргос, потирая щеку, на которой горел след от женской руки. — Вот застряла бы, что тогда?

— Полез бы через крышу, а потом протянул бы мне руку с другой стороны забора и дернул.

— В следующий раз так и сделаю, — пообещал он.

Следующий раз представился вскоре. Опять дыра в заборе, через которую Роуз отказалась лезть первой. Но щель была такой узкой, что Соргос не стал протискиваться, а просто перемахнул через забор.

— Все как ты просила, — сказал он с другой стороны. — Не подсаживал, руку протянул.

Роуз застряла и вынуждена была дать руку Соргосу, который стоял подозрительно близко к забору. Рывок и оба полетели в канаву, ухнув на ее дно. Соргос лежал снизу.

— Что, Роуз, нравится лежать на мне? Мягко, не веет холодом с земли?

Роуз, шипя сквозь зубы, начала подниматься со смеющегося дракона.

— Ты чего веселишься? — спросила она и, подняв голову, поняла. Над ними шла сплошная стена, на которую она могла бы забраться только в том случае, если бы ее подсадил Соргос.

— Ну, все. Мне надоело! — Роуз зашагала по канаве вдоль стены.

За поворотом обнаружился проход, где начался другой сектор. Ни стражи, ни людей. Оглянувшись назад, она задохнулась от возмущения — дом тетушки Роуз был как на ладони.

— Гад летучий! Нет, гад ползучий!

— Роуз, ну чего ты, я пошутил.

Пройдя в тени домов незнакомого сектора, парочка выбралась к реке, где гулял вольный ветер.

— Куда дальше? Надеюсь, мы не должны пересекать ее вброд?

— Зря надеешься. Должны. Чуть дальше, как раз напротив черного крыльца «Спящего дракона». Тебе предоставится выбор: или я несу тебя на руках, или ты придешь в трактир по грудь мокрая. Меня устроит любое твое решение.

— Скажи, тетушку ты бы тоже нес на руках?

— Поэтому и отказался, она бы не выдержала.

— Или ты?

— Или я, — примирительно согласился дракон. Усевшись на берег, он стяну с себя сапоги, потом рубаху.

— Штаны тоже снимешь? — Роуз подозрительно посмотрела на мужчину с очень серьезным лицом.

— Пожалуй, не буду, — немного подумав, произнес он и, уложив сапоги, связал рукава рубахи. — На, держи.

Подхватив Роуз на руки, он вошел в мутные воды реки. Они преодолели половину пути, а вода не поднялась и выше колена. Лицо Соргоса светилось от удовольствия. Роуз прижимала к груди сверток с его сапогами и узелок тетушки Катарины, поэтому могла только словесно поносить Соргоса на все лады. Вырваться из крепких ручищ не получалось, а разгоряченное тело дракона обжигало через тонкую ткань платья.

— Будешь дергаться, остановлюсь.

Роуз затихла. На берегу она с ним расправится, еще немного потерпеть осталось.

Зря она отвлеклась. Губы дракона нашли ее губы. Роуз от возмущения открыла рот, и тут же наглый язык ворвался туда. Она выгнулась, чтобы освободиться, Соргос не удержался на ногах, и оба упали в воду, подняв кучу брызг.

Утонуть точно не получилось бы, но вымокла Роуз вся. Пытаясь подняться на ноги, наступая на ставшее тяжелым платье, отдирая от себя руки смеющегося дракона, она от души повторила вслух все те слова, что слышала от тетушки, от ее соседок, когда они бранили подвыпивших мужей, и даже слова пролетающего мимо дракона, вспоминающего тупых рабов с девятого лабиринта. Потом Роуз пришлось бежать по воде и вылавливать узелок с рубашками. Судьба сапог ее не волновала.

А на крыльце скопились гуляки, разбуженные ее криками и хохотом Соргоса. Из открытого окна на втором уровне высунулась принцесса драконов и что-то с возмущением говорила человеку, стоявшему за ее спиной. Роуз всего этого не видела, ее занимал подъем на крутой берег в башмаках, полных воды.

Когда она преодолела последний барьер, то устало обтерла рукой лоб, откинула мокрые волосы за спину и подняла голову. Из окна на нее смотрел Петр, а рядом с ним улыбалась Солнце.

Стоило Роуз и Петру встретиться взглядами, и они не отпускали их ни на мгновение. Они стали слепы к окружающему их миру.

Что говорит принцесса драконов, почему цепляется за рукав? Петр не понимал, да и не хотел понимать. И вообще, кто это — принцесса драконов? Все, что он считал главным, без чего не мог жить, находилось перед ним. И пусть у нее расплелись волосы, пусть на ней разбитые туфли, в которых хлюпает вода, пусть мокрая юбка нелепо облепила фигуру — это его любимая женщина, его Роуз.