Танец с чудовищем (СИ) - Маршал Ева - Страница 39

Хотя пришли — это громко сказано. Заявились. Вторглись. А если использовать сленг, то и приперлись.

Как по-другому назвать столь хамское поведение, когда в покои незамужней девушки заходят без приглашения?

Да и момент был не самый удачный. Я вышла из душа, потому на мне красовался лишь тончайший светло-розовый халатик по середину бедра.

— Доброе утро, — сверкая белозубой улыбкой поздоровался со мной изначальный и как ни в чем ни бывало сделал глоток из чашки.

На низком столике у дивана, где расположился этот бесстыжий, был сервирован завтрак на двоих, стояли цветы и коробочка с бантом. Подарок?

— Не уверена, что оно очень доброе. Не люблю, знаешь ли, когда заявляются без приглашения.

— Я думал, ты обрадуешься, — спокойно произнес Энран. — Мы так давно не виделись.

— Поверь, я ни капли не скучала! — заявила, подзывая кресло.

Оно перемещалось как дрессированное домашнее животное и я вечером знатно с ним развлеклась, каталась на нем и хохотала как дитя неразумное. Зато развеялась. И оно скрасило мое заключение на все сто.

— А я скучал.

— Не верю. Тебе, скорее всего, было не до того, — не поверила я.

— Да, ночью в ВАД было не до скуки. Один из преподавателей оказался жооргом, половина первого курса была заражена тем же вирусом, что был у тебя, лорд Цай так бесился, что едва не разрушил планету, еле успокоили.

— Ничего себе!

— Да, он весьма силен, потому, собственно, и управляет академией. Он один из немногих изначальных, кто в состоянии сдерживать силу других.

— А кто в состоянии сдержать его? Ты?

— Не-а, — ответил Энран и откусил бутерброд, с наслаждением его прожевал и лишь затем продолжил: — у нас с ним, э, как бы так тебе понятнее… В общем, его может остановить лишь он сам, поскольку у него своеобразная звезда.

— Своеобразная звезда?

— Да. Она очень яркая и сильная и до сих пор не уравновешена женщиной. Сейчас его может остановить только приказ и его собственная система ценностей.

— То есть, ты хочешь сказать, что каждый сильный изначальный — это своеобразная сверхновая, которая в любой момент может уничтожить все кругом?

Я задала вопрос, не скрывая ужаса. А вот ответили мне без каких-либо эмоций.

— Так и есть. Ты думаешь, просто так изначальных прозвали чудовищами? На заре развития расы, когда наши предки могли испытывать яркие, почти не контролируемые эмоции, чего только не было. Империя формировалась из крови и космического мусора, оставшегося от противников, а иногда — и просто от взбесившихся изначальных.

— Звучит, — я сглотнула горькую слюну, — жутко.

— Жутко, да. Но эволюция и законы мироздания стремятся к равновесию, так что со временем наша раса стала невозмутимой и спокойной.

— Что-то я не заметила в вас ни того, ни другого, — ответила я и присоединилась к завтраку.

Да и что мне оставалось делать? Этого наглеца все равно не выгнать. А он так аппетитно ел! И меню, надо сказать, во дворце было слишком соблазнительным. Ни одна сила воли и диета не выдержат

— Ничто человеческое нам не чуждо, — философски заметил мужчина. — Только обычно мы все держим под контролем.

— Тебе, однако, этот контроль отказывает регулярно, — припомнила я некоторые события из нашего общего прошлого.

— Ты — катализатор, Аделия, — огорошил меня изначальный. — Не винтик в интриге века, а катализатор. Ты ускоряешь события, проявляешь скрытые в нас качества, выводишь на эмоции.

Синие глаза Энрана потемнели и я как завороженная, загипнотизированная, не могла отвести взгляд.

— Я простая…

— Нет. Ты не простая, — резко сообщил он и в одну секунду переместился, выхватил меня из кресла, поставил напротив себя, — ты уникальная. Очаровательная, красивая, умная… Желанная.

— Я…

Мне не дали договорить. Мужские губы накрыли мои и я мгновенно провалилась в водоворот из эмоций, ощущений, чувств.

Руки изначального дисциплинированно лежали на моей талии, зато язык, губы творили такое, что я млела и стонала, терялась в собственных переживаниях. И блаженствовала.

Грудь напряглась, подскочила торчком, лишь бы коснуться его еще сильнее, плотнее. Хотелось поцарапать, причинить боль, заклеймить. Пальцы сгибались в крюки. Ногти впивались в ткань его тонкой рубашки, норовя распороть ее, проникнуть под кожу.

Я и не подозревала, не думала, не желала признаваться себе, что тоже скучала. Безумно, неистово.

И сейчас не могла его отпустить. Да он и не стремился к тому.

Горячие мужские руки переместились на бедра, огладили, сжали. Я застонала еще сильнее и выгнулась дугой, открывая, подставляя шею, такую беззащитную, такую жадную до его прикосновений, поцелуев, укусов.

Энран зарычал. Утробно, гулко. Впился в белоснежную кожу поцелуем-укусом до боли, вызывающей сладкие спазмы внизу живота. Я стонала и металась в его объятиях, требуя большего. Немедленно. Сейчас…

Но этот негодяй лишь тихонечко засмеялся, зализал укус на шее, коснулся кончиками пальцев, лаская.

— Энран! — простонала-приказала я.

— Соскучилась, — проворковал он. — Моя сладкая, ненасытная девочка. Кошечка.

И эти снисходительные нотки в его голосе заставили меня очнуться, распахнуть глаза.

— Ты меня соблазняешь! — обвинила его, и не думая, что отвечала ему с не меньшим пылом, ну и переодеться не соизволила.

Халат оказался расстегнутым, точно так же, как и рубашка изначального. Когда я это умудрилась провернуть — ума не приложу.

Я быстро запахнулась, метнула взгляд-кинжал на довольного мужчину, сделала шаг назад. Щеки залило румянцем и это только разозлило.

Вот как он это делает?

— Разве я к тебе вышел в одном прозрачном халате на обнаженное тело? Я держался как мог. И сейчас держусь.

— Тебя вообще-то никто сюда не приглашал! Сообщил бы, что явишься, я бы надела рабочую форму.

— Вот потому и не сообщил. В таком виде ты мне нравишься куда больше. Хотя форма тебе идет.

Энран вновь занял диван и вернулся к завтраку. Я же готова была его треснуть любым тяжелым предметом из имеющихся в наличии. Вот, например, тем графином с соком.

Да как он смеет вообще так себя вести? Уже или соблазнил бы нормально, или…

Я замерла.

Вот это новость!

Да я мечтаю, чтобы он сделал это!

Злюсь не на себя за эту жуткую слабость перед его сексуальностью, за слабость собственного тела, воли, выдержки, а на него. За то, что он… пытается прислушиваться к моему мнению?

Да уж, Аделия, дожила. Врешь сама себе. Ну просто классика!

Флер влюбленности пропал после манипуляций доктора с моим телом, я вполне здраво рассуждала и трезво мыслила, но только в отсутствие этого изначального. Уж не знаю, химия тела, феромоны, флюиды или еще что, но мозги отказывались действовать в его присутствии, а вот тело, напротив, только и стремилось… принять горизонтальную плоскость.

«Это все потому, что он красивый, сильный, властный и вообще наследник императора. Любой девушке сложно противостоять такому соблазну. Это же та самая сказка, о которой любая из нас мечтает с раннего детства. И даже мне, девчонке с Раймосса, где рассказывали исключительно жестокие и страшные, предостерегающие от неразумного поведения, сказки, и то хотелось волшебства, романтики, светлых чувств», — пыталась я найти себе оправдания.

Только вот совесть ехидничала, шептала, что оправдания бесполезны. Я просто хочу этого мужчину. Бесстыдно и жадно хочу.

Энран сидел, завтракал и улыбался.

Догадывался или точно знал, о чем я думаю.

Я схватила ближайшую ко мне булочку и впилась зубами в хрустящее снаружи, но мягкое внутри тесто. Нежнейший аромат заварного крема с нотками цитруса и кардамона опьянил. Прикрыла глаза, чтобы ничто в этом мире не мешало мне наслаждаться шедевром кулинарного искусства.

— Ты выглядишь так же, когда я тебя целую, — сообщил изначальный.

Я распахнула глаза.

— Да ну!

— Копия.

— Не может быть!

— Почему это? — удивился Энран.