Возврата нет (СИ) - Багрянцева Светлана - Страница 50

Они снова сели в автомобиль и помчались по дороге. Впереди сидели два охранника. Эмин не стал брать собой много сопровождающих. Водителя заменил на охрану. Хорошо, что хоть этих взял. Он не думал, что парни всерьёз решились бы напасть, но если и так, то с двумя пьяными Эмин и сам бы справился. Да, пусть он и был в школе ботаником, но драться тоже умел. А уж если защищать своë, то он готов всех на куски порвать. Да, именно так. Своë. Ребëнок любимой женщины был частичкой её, и Эмин уже любил его. Ждал с нетерпением, когда сможет подержать кроху на руках и назвать сыном или дочерью. Кто бы не родился, Эмин будет заботиться и воспитает как родного. А она не уедет от него. Мелек его навсегда.

42

Мелек чувствовала себя хорошо: пропал утренний токсикоз, исчезло головокружение. То, что ей хочется днëм спать, по мнению врача, являлось совершенно нормальным. Только на душе было как-то тоскливо. Мелек чувствовала, что тонет в болоте безделья. Раньше она ходила в институт, встречалась с друзьями, на съёмной квартире по очереди с Веркой они готовили и убирались. В доме Эмина были слуги. Латифа уехала вместе с Таем посмотреть Европу. Бабушка Нуран и дедушка Бора, которые хоть как-то общались с ней, всё чаще пропадали в доме второго сына. Эмин торчал на работе, будто его там под дулом пистолета удерживают.

Первую неделю, после их приезда из Анкары, Эмин появлялся дома вовремя. Они вместе ужинали, и он подолгу беседовал с ней за просмотром какого-то кино. Теперь же Эмин заявлялся только спать. В связи с тем, что начался Рамазан, кушал только с наступлением темноты, а завтракал после предрассветной молитвы.

Близился вечер. Мелек глянула в окно их с Эмином спальни и вздохнула. Глупое сердечко начало оттаивать, и она чувствовала, что скучает по своему мужу. Больше чем он, в этом доме с ней никто не общался. К свекрови было не подойти, та сразу делала кривую недовольную рожу. Не обижала и то ладно.

Однажды Мелек случайно подслушала разговор Айлы и Нуран. Те сидели в гостиной, а Мелек проходила мимо. Всего она не поняла, так как разговор шëл на турецком, но кое-что она перевела. Похоже, бабушка сказала Айле, чтобы та не смела напрасно обижать младшую невестку.

С этого дня Айла только зыркала злобно, но даже слова плохого не говорила. Мелек повезло, что её приняла всем сердцем бабушка. Девушка думала, что в доме мужа может быть и хуже, но обошлось.

В ворота заехала машина. Затем Эмин неспешным шагом пошёл по мощëной дорожке. Сегодня он приехал раньше, и Мелек почему-то захотелось бежать, чтобы встретить его. Она сдержала порыв, но осталась стоять у окна.

Когда Эмин подошёл к дому, то, улыбнувшись, помахал ей рукой. Мелек также поприветствовала его и почувствовала, что делает это с удовольствием.

Как только муж появился в комнате, сразу заключил в объятия, осторожно прижимая к себе.

— Я так соскучился по тебе, джаным, ты просто не представляешь. Сидел на работе, а душа рвалась к моей девочке, — сказал он, ласково поглаживая по спине.

Мелек вцепилась пальцами в его рубашку и уткнулась носом в расстёгнутый ворот, вдыхая приятный парфюм Эмина, смешанный с его собственным запахом. Слова мужа грели душу, растекались живительным бальзамом на сердце. Эмин умел говорить красивые слова, при этом прикасаясь почти невинно, с каким-то особым трепетом. Мелек привыкла к этим касаниям, к тому, как он обнимает её по ночам. Внезапно пришла мысль. А как бы она себя чувствовала, если бы её поцеловал такой мужчина?

— Я тоже скучала по тебе. Это так ново для меня, так странно, — неожиданно призналась она, не отрывая лица от груди мужа.

Эмин поднял её голову, удерживая пальцами подбородок. Их взгляды на миг скрестились прежде, чем Мелек зажмурилась. В глазах мужа светилась неприкрытая радость. Мелек захотела, чтобы её губ коснулись чужие. Было странно так думать об устах собственного мужа, но она никогда ни с кем не целовалась, кроме Кости. Противные прикосновения Крылова не считались.

Эмин как будто разгадал её мысли, и их губы соприкоснулись. Это было не грубо, не властно и вовсе не противно. Муж касался её губ очень нежно, почти невесомо, будто спрашивал разрешение на продолжение.

Мелек снова вцепилась в его рубашку, сминая ткань в своих руках. Под одним кулачком гулко стучало его сердце. Ей казалось, что оно вот-вот выпорхнет наружу, словно птица из клетки. Собственное сердце рванулось навстречу чужому, и Мелек раскрыла губы, давая себя целовать глубже. Эмин ворвался в её рот языком, Мелек ответила на поцелуй. И это ещё была не страсть, а только прелюдия, приглашение к ней. Поцелуй выходил нежным, чувственным и даже робким.

Эмин отстранился, снова прижал её к себе одной рукой, другая порхала по волосам, слегка зарываясь в них.

— Мелек, моя джаным. Моё сердце. Самое дорогое, что я мог обрести в этой жизни. Я так благодарен тебе за этот поцелуй. За это крошечное доверие. Я обещаю, что если ты доверишься мне окончательно, то я буду любить тебя всю жизнь. Что я говорю, я и просто так буду. Без тебя солнце не будет светить так ярко. Без тебя глоток воды станет песком из пустыни. Я благодарен судьбе, что ты тогда залезла машину моей охраны, — хриплым голосом произнëс Эмин.

И снова этот бальзам на сердце. Сейчас Мелек как никогда понимала выражение, что женщина любит ушами.

— У вас все мужчины такие красноречивые? — спросила она, чувствуя как щëки заливает румянец.

— Эй, никаких других. Я самый лучший и единственный, — хохотнул Эмин. — Я в душ, скоро вернусь. Ты можешь сходить на кухню и поесть пока.

— Да, поесть не мешает. Во мне растëт маленький бегемотик или слонëнок.

— Лучше пусть будет тигрëнком или львëнком. Так мне нравится больше, — улыбнулся Эмин.

— Как скажешь, — пожала плечами Мелек, уходя из комнаты.

Эмин стоял под упругими струями воды и улыбался как дурачок. Наконец-то лëд тронулся, и жена позволила себя поцеловать. Он неделю по вечерам вылезал из кожи вон, чтобы ей понравиться, а потом пропал на работе. Дел было много, но Эмин ещё хотел посмотреть, будет ли Мелек хоть немного по нему скучать.

Она скучала и даже призналась в этом, не глядя в лицо. В этот момент у него бешено заколотилось сердце. Хотелось схватить её в охапку, повалить на кровать и поцеловать, долго страстно и неистово. Он мечтал заявить своим поцелуем о том, что она должна стать его.

Дыхание жены щекотало кожу в вырезе рубашки, отчего по венам разлилась огненная лава. Он усилием воли сдержал её потоки. Не сейчас, ещё не время для страсти. Так можно только спугнуть Мелек. Он поднял голову жены и увидел в её глазах… Нет, это было не желание близости, но прежде чем она прикрыла веки, во взгляде мелькнул интерес. Эмин уставился на её подрагивающие губы и решился поцеловать, нежно и осторожно, чтобы не спугнуть. Вскоре Мелек ответила, и вот уже их языки сплелись друг с другом, но и тогда он умерил свой пыл. Рано, всему своë время. Постепенно он завоюет её, и Мелек сама захочет близости с ним. А пока можно поупражняться в красноречии. Впрочем, слова не были лживым пафосом, Эмин так чувствовал. Да, он не сможет без неё. Если Мелек уйдёт, он будет тосковать, потому что вместе с ней исчезнет радость из его жизни. Эмин подумал, что сделает всё, чтобы привязать эту девушку к себе. Он не станет держать её силой, просто окутает её такой заботой, любовью и лаской, что она и сама не захочет уходить.

43

Безделье напрягало всё больше. Совершенно нечего было делать. Слуги отдыхали два раза в неделю, но одни в понедельник и вторник, а другие в субботу и воскресенье. Таким образом в доме всегда кто-то находился, чтобы прибраться, постирать и приготовить еду. Свекровь, похоже, не особо тяготилась ничегонеделаньем: она ходила в салоны красоты, встречалась с подругами. Покупала себе наряды и украшения, торча в магазинах по полдня.

Эмин дал банковскую карту, сказав, что она тоже может ходить за покупками, только вот Мелек вовсе не хотелось. От природы она была не алчной. Не считала нужным увешивать себя кучей побрякушек. Айла наоборот на каждом пальце носила по кольцу и Мелек отчего-то это казалось глупым и смешным.