Возврата нет (СИ) - Багрянцева Светлана - Страница 21

— Слышь ты, прошмандовка, если с ним что-то случится по твоей вине, а меня с работы уволят, я тебя из-под земли достану и еблищем на кол натяну, — тихо, но злобно рыкнул Игорь, а Эма от этих слов вздрогнула.

Приняв галантно предложенную руку Эмина, она вылезла из салона, ничего не сказав водителю. Хотелось бежать со всех ног отсюда, особенно от Игоря. Но куда бежать в незнакомом месте, без денег и в тапках? Да, одета Эма была не по погоде, и её затрусило на ветру, едва она выпорхнула из тёплого салона.

Впрочем, удрать бы всё равно не удалось, Эмин не только не отпустил руку, наоборот, перехватил покрепче и быстро поволок во двор, а затем и в дом.

Как и большинство современных коттеджей, этот был двухэтажный, но не особо большой. В холле стояла прихожая и угловой диван. Эмин повесил на вешалку свою куртку. Затем достал тапки себе и ей.

— В машине было тепло, но всё равно советую принять согревающий душ. Разговоры потом. Идем, я всё покажу, — мужчина пошёл вперёд, и она испуганно засеменила за ним.

Голос у мужчины был с лёгкой хрипотцой, говорил он с акцентом, но это не уменьшало властных ноток. Она интуитивно поняла: Эмин привык повелевать женщинами, но тем не менее и относился к ним почтительно. Такое странное отношение выдавало в нём иностранца.

— Вот этот халат чистый. Полотенце возьми тут, — произнёс Эмин, указывая на две полки в шкафчике. — Жду тебя на кухне, дорогу найдёшь.

Эма проследила, чтобы мужчина вышел, положила мешок на стиральную машину и только потом огляделась. Помещение оказалось довольно просторным и вмещало в себя: современную душевую кабину, унитаз, умывальник, шкаф и стиральную машину. Она закрылась на защёлку, первым делом навестила уголок с «фаянсовым другом», а уже потом залезла в душ.

Слезы текли по щекам. Эмилия просила себя остановиться, но не могла. Боль сжигала душу дотла. Сначала погибли родные, потом предала подруга, теперь нет Кости. Она даже на похоронах любимого присутствовать не сможет, но должна спасти их сына. Не важно как, но должна. «Мама сделает всё для тебя, сыночек. Ты только расти там здоровым, а я постараюсь ради нас. Нужно только до дяди Андрея добраться», — прошептала она, тихо гладя живот. И почему именно сын? Эма не могла понять, откуда такое знание, что это не девочка. Размышлять и оплакивать судьбу долго нельзя, нужно выбираться из того дерьма, в которое попала.

Первым делом Эма вышла из душа, надела халат, подсушила волосы. Вид у неё оказался ещё тот: разбитый нос припух от слёз, глаза покраснели. Она дала себе зарок больше не плакать и пошла искать кухню.

Найди было не сложно, ориентируясь по вкусным ароматам, да и кухня оказалась на первом этаже. Запах буквально манил к себе, в животе заурчало от голода.

— Чем так вкусно пахнет? — робко спросила Эма, заходя на кухню.

— Это турецкий чай. Я привёз с родины. В России такого нет, — улыбнулся мужчина, ставя на стол две чашки.

— Вы турок, а живёте в России? — удивилась Эма.

— Да, я турок, но здесь всего лишь по делам бизнеса. Скоро улетаю на родину.

Эмилия топталась у порога, не зная, сесть за стол или нет. Вроде Эмин не страшнее Крылова, но того она хотя бы знала, а этого нет. Внезапно Эмин подошёл к ней и она только теперь поняла, что он выше на голову. Высокий и красивый. Карие глаза, тёмно-коричневые волосы, правильные черты лица, небольшая бородка и усы, которые ему шли. Эма отдавала себе отчёт, что мужчина хорош собой. Он поднял руку и погладил её по щеке кончиками пальцев.

— Ты плакала, джаным? Не надо расстраиваться. В этом доме тебя никто не обидит. Все разговоры потом, сейчас чай и бутерброды. Поешь немного.

Отстранившись, Эмин сел за стол и Эма последовала его примеру. На столе стояла тарелка с хлебом, кусочками куриного рулета и сыром. Она решила отбросить стыд и вгрызлась в бутерброд. Её ребёнок просил есть и это самое главное.

Пока пили чай, турок разглядывал её, как диковинку. В этом взгляде сквозил интерес, но не похоть, что, несомненно, обрадовало Эму. Она перестала нервничать. Поняла, что никто в очередной раз не попытается затащить в постель. А когда Эмин предложил пройти в гостиную, забрала пакет из уборной и последовала за ним.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Гостиная оказалась обставлена в стиле минимализм. Диван буквой «п», журнальный столик и плазма на стене. Эма села посередине дивана, мужчина умостился в его боковой части.

— Теперь рассказывай от начала и до конца, что с тобой случилось. Почему такая красивая девушка бегает в марте без верхней одежды и в тапках? — строгим холодным тоном спросил он.

Эма начала со знакомства с Крыловым, поведала о Косте, показывала документы. Она решила не врать. В конце концов в её истории не было ничего такого, за что можно было стыдится ей самой.

Слушая девушку, Эмин понимал по её срывающемуся взволнованному тону — Эма не врёт. Документы, что она показала, тоже являлись веским доказательством. Свидетельство о смерти пяти человек. У четырёх фамилия совпадала с той, что указана у девушки в паспорте. Свидетельство о рождении давало понять: двое из погибших — родители Эмилии. Потом она показала результат УЗИ. Всего восемь недель беременности, на таком сроке и животика ещё не видно.

Рассказ о Крылове поверг его в шок. У него на родине дети — святое. Аборты запрещены. К тому же, она — мать, кто может ей запретить рожать?

— Получается, ты осталась одна, без поддержки родителей?

— Да, но есть папин друг, он адвокат. Мне нужно домой, к нему, он поможет, — вздохнула Эма.

— Иногда так бывает, что не помогают даже адвокаты. У богатого человека много возможностей заткнуть самого рьяного из них. Я лично не знаком с господином Крыловым, но могу узнать о нём прямо сейчас, если получится.

Достав из кармана телефон, Эмин набрал друга, который давно открыл своё дело в этом городе и принял гражданство России. Сердар был врачом и держал элитную частную клинику за городом. Как только друг ответил на вызов, Эмин нажал громкую связь.

— Мехраба, Сердар. Как поживаешь, друг?

— Мехраба. Прекрасно, Эмин. Почему на русском говоришь? — послышался удивлённый голос.

— Так нужно. Оставим личное, брат. У тебя лечатся люди из элиты города. Я знаю, что ты любопытен и много знаешь о них. Скажи честно, тебе что-то известно о Ярославе Крылове. Он владелец супермаркетов.

— Разумеется знаю. Он сам пару раз лечился у нас от простуды. А уж сколько он денег выложил, чтобы бывшую жену у нас тайно держать. В государственной больнице быстро в полицию сообщат. Там было всё: синяки по всему телу, мелкие порезы. Трещина на руке, ещё немного и был бы перелом. У Крылова большие связи. В мэрии, среди предпринимателей. Он меня один раз на юбилей пригласил, так там даже несколько полицейских чинов были. Если что-то хочешь с ним замутить, будь осторожен.

— Спасибо, Сердар, до встречи, — сказал Эмин, отключая связь.

— И что теперь делать? Вы хотите сказать, что мне даже дядя Андрей не может? — испуганно пролепетала девушка, выпучив глаза.

— Я этого не говорю. Возможно, всё обойдётся, но ты сама понимаешь: тягаться с человеком, у которого друзья депутаты и полицейские, мало кто захочет. Я должен немного подумать, Эма. На диване плед и подушка. Отдохни немного.

Эмин встал и пошёл в кабинет. По дороге увидел, как в дом заходит помощник. Он рассказал о гостье, попросил её не тревожить, но проследить, чтобы не сбежала.

— Закажи ужин на троих, Альтан. Я буду в кабинете, — строго сказал Эмин на турецком.

— Всё сделаю, Эмин бей, — поспешил заверить парень.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

18

Эмин сел за стол и задумался. Может ли быть такое, что эта несчастная девушка послана ему самим Аллахом?

Эмин был человеком верующим, чтил заповеди, совершал намаз, когда выпадало свободное время ходил в мечеть. Если он позволял себе выпить, то лишь пару глотков, чтобы не обидеть человека. Здесь, в России, часто предлагали выпивку в гостях и почему-то сразу обижались, если не пьёшь. О сигаретах вообще речь не шла, да и травить свой организм он не намеревался. Брат иногда над ним посмеивался, вот уж кто мог с лёгкостью надраться виски в клубе. Учился Тай через силу, считал, что раз рождён в богатой семье, то ему и так всё достанется.