Тёмные фантазии (СИ) - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка" - Страница 22

Вот почему она такая? Эсам думал, начнет ругаться и скандалить, а она смеется.

— Эсам, это было не приглашение. Это был всего лишь вопрос.

— Значит, это был всего лишь ответ на твой вопрос, Дарья. Да, я хочу тебя поцеловать. Да и любой захочет, когда ты в этом.

Мужские пальцы поддели тонкие бретельки на худеньких плечах Даши. Чуть приспустив лямки, Лимайн ласково провел по шелковистой коже, ощущая пожар, который разгорался на кончиках пальцев. Блаженство, непонятное и сумасшедшее, испытывал мужчина, глядя в удивительно изменившиеся глаза Дарьи. Вот о чем они говорили с наставником. Унжирская кровь вошла в силу, и Эсам должен был собраться с мыслями, уйти, но не мог.

— Ты невероятно вкусно пахнешь, — вырвалось у мужчины, и он склонился к девушке ближе, едва касаясь губами ее плеча. По рецепторам бил яркий вкусный аромат экзотических фруктов, настолько аппетитный, что Лимайн слюной изошел.

— Пахну? — отстранившись назад, Дарья нахмурила тонкие брови и обиженно воззрилась на Эсама.

Тот кивнул, подался к ней ближе. Вдруг его кто-то легко отдернул от соблазнительной синевласки за шиворот и вытолкнул в коридор, чтобы в следующую секунду впечатать лицом в стену. Но Лимайн в последний миг увернулся, вырвавшись из захвата и вставая в боевую стойку, готовый атаковать… наставника. Сам Жибор Дорош белой смертью возвышался рядом с Эсамом, и его гневный взгляд не предвещал ничего хорошего.

— Папа! — звонко выкрикнула Дарья, повиснув на руке отца, готовой заехать Эсаму в лицо. Лимайн видел свой приговор в злых алых глазах альбиноса и не сопротивлялся даже, потому как стыдно, ведь он не сдержался.

— Папа, он не виноват!

Заступничество Дарьи только усиливало гнев Жибора. Эсам хотел просить ее остановиться, но лишь молча пожирал ее глазами. Его заворожил подол очень эротичного сарафана, который качался, легко касаясь белоснежных стройных ножек.

— Да ты что? Как это не виноват? — рычал Дорош на дочь, но не стряхивал ее с руки, а задвинул себе девушку за спину, продолжая ругаться. — А кто тогда виноват, что он распускает свои руки?

— Я, это все я, папа!

Дорош мазнул раздраженным взглядом по дочери и тут же потерял всякий интерес к Эсаму. Развернувшись к нему спиной, он обхватил лицо Даши своими огромными ручищами и навис коршуном. Лимайн, видя напряжение в позе наставника, испугался, что отец расплющит дочери голову.

— Твои глаза, — тихо шепнул Жибор.

Только сейчас Дорош заметил изменения.

— Да, — кивнула ему в ответ дочь.

Эсам тряхнул головой, глухо застонав.

— Аромат никуда не делся, — прошептал он, воззрившись на свои руки, а затем уткнулся в ладони, втягивая запах самой соблазнительной женщины, в блаженстве прикрывая глаза.

Наставник отвлекся от дочери, уже спокойнее поглядывая на своего ученика, который вел себя, прямо сказать, неадекватно.

— Я не слышу никакого аромата, — придирчиво повел носом Жибор и недоверчиво взглянул на Лимайна, который все не мог надышаться следом, что оставила на его ладонях Даша.

— А он слышит, — кивнула на телохранителя головой виновница всего переполоха, задорно улыбаясь. — А на тебя не действует, потому что ты мой отец, или потому что ты шиянарец. O, точно! Мегазвездно! Пойдем делать эксперимент над остальными! Сейчас и узнаем, слышат ли шиянарцы мой аромат или нет.

Девушка сорвалась с места и ринулась вниз по лестнице так быстро, что мужчины не сразу среагировали, а затем, переглянулись, поспешили нагнать юного экспериментатора.

— Вся в деда пошла, — услышал Эсам ворчание, пугаясь за девушку, ищущую себе приключений в виде отряда шиянарцев, и в блаженстве прикрывая глаза, ловя шлейф невероятного аромата сочных экзотических фруктов, пропитанных ярким солнцем. — Эксперименты ей подавай! Сейчас я ей устрою эксперименты, мало не покажется. Запру в комнате до конца ее жизни!

— Это незаконно и непедагогично. К тому же она же не виновата, что такой особенной родилась.

— Заткнись, Эсам. Не нарывайся еще больше. До сих пор хочется придушить тебя за то, что поцеловал ее.

— Я ни о чем не жалею. Душите.

Приподнятое настроение, несвойственное веселье — все это было столь ново для манаукца, что он чуть не пропустил удар наставника.

— Все, молчу-молчу! — заверил Эсам разгневанного отца, который огненной кометой влетел в тренировочный зал, ища свою дочь.

Та, как маленькая лисица, вертелась вокруг белых шиянерцев, ластилась к ним, а они шарахались от нее в сторону, твердо заверяя, что никакого особенного запаха не слышат.

Дарья развернулась лицом к Эсаму и захлопала в ладоши.

— Миленько и забавненько, — решила поделиться своими умозаключениями от проведенной работы Даша, всплеснув руками, указывая на собравшихся в кучку учеников ши Дороша. — Вот и еще одно отличие простых манаукцев от шиянарцев.

Жибор приобнял дочь за плечи и повел ее на улицу.

— Тоже мне открыла Манаук. Всем известно, что шиянарцы лучше простых манаукцев, тут и экспериментов ставить не надо.

— Да, мы лучшие! — крикнули им в спину.

Эсам прижался к стене, пропуская отца и дочь, прикрывая нос ладонью. Вот и объяснение состоянию легкого опьянения Лимайна. Аромат Даши, фруктовый, хмельной, вкусный, как коллекционное вино соблазнительницы. И что теперь делать? Кажется, пришло время покинуть Новоман, отпустить Дашу туда, где ее аромат не создаст проблем — на Шиянар, планету непробиваемых альбиносов.

Дарья

Все сложилось. Я даже удивилась своевременному везению. Моя унжирская половинка взяла верх над наманганской так вовремя. Вот не думала, что мои глаза будут меняться, как у мамы. Это вообще удивительно. Такого не предполагал даже отец, хотя мы и разговаривали на данную тему. Теперь они янтарного цвета, необычайно красиво. Хочу, чтобы они оставались такими навсегда. Темный янтарь, красивый, перетекающий, живой. Теперь я очень похожа на унжирку.

Но лишь похожа. Увы, аромат я не могла контролировать. Вообще не ощущала, когда он появлялся. Нужно исследовать этот феномен более плотно, но у меня не было ни времени, ни испытуемого. Эсам улетел на Манаук. Уже три дня меня никто не охранял. Даже скучно стало, поговорить не с кем. Да и как бы я ни пыталась убедить себя, что все хорошо, все сделано правильно, но я привязалась с Эсаму. Мой темный ангел-хранитель, который всегда стоял за моим плечом, мой друг и тот, кто украл мой первый поцелуй. До сих пор стыдно за то, что ляпнула ему тогда, спровоцировала.

Два дня я нахожусь в странном состоянии бурного веселья и адской тоски. Забавно смотреть, как отец отваживает от меня представителей мужского пола.

Готов разорвать в клочья любого с бубенцами между ног. И тут причина была во мне. Меня просто тянуло пообщаться с кем-то, у кого голос такой же низкий, с хрипотцой, как у Эсама. Хоть чуть-чуть заглушить пустоту в душе. Хотелось ощутить не только запах краски, но и терпкий тяжелый аромат мужского тела. Ощутить чужое тепло, словно мое кто-то выкрал и даже записки не оставил.

Но зато теперь я легко замаскируюсь в толпе. Алый цвет глаз визитная карточка манаукцев, а я выглядела иначе, а значит, могу затеряться среди тех же унжирцев. Жаль, что ростом мала, но это можно оправдать блажью родителей.

Чем дольше я смотрела на себя в зеркало, тем больше нравилась. Да, определенно, я сексапильна и коварна. Пришлось выбрать короткое кукольное платьице неоновой расцветки с пышной юбкой из тончайшего нонарского шелка. Ботильоны на танкетке удлиняли мои ноги, а миленькая улыбочка делало лицо наивным и открытым.

Нонарский посол с «Астреи» уже прибыл в резиденцию наместника. Охраны там много. Наша встреча с Лапушкой пройдет у всех на глазах. А еще в кармане юбки спрятаны наручники — подарочек от моего серокожего похитителя. Надо бы вернуть.

Вручать портрет лично в руки мое строгое условие. Прежде я, конечно, отправила снимок послу Оторуну с письменным приглашением, в котором указала, что желаю видеть всю его семью. Намекнула даже кого именно, для чего пришлось пробить информацию через Лизу, объясняя вежливой необходимостью. Но, кажется, она что-то заподозрила. Да и пусть. Чувство опасности придаст пикантности нашему свиданию. Я даже план резиденции изучила и проверила все, когда готовилась к небольшой портретной выставке. Мама пожелала присоединиться и дала парочку своих работ.