Девочка Шерхана (СИ) - Магдеева Гузель - Страница 7

И все — бабки в кармане, вопрос закрыт, можно будет выдохнуть спокойно. Отпуск взять, уехать домой, в Махачкалу.

Там снег уже растаял, сошел давно. И воздух другой, чистый, там проще дышится.

А пока я поехал домой. Трое суток почти не спал, на чистом адреналине держался.

Как ехал, помнил плохо. До кровати добрался и прямо в одежде уснул.

А ночью она снилась. Белоснежка.

Кожа тонкая, почти фарфор, губы ее пухлые. И что они со мной вытворяли…

Я от сна этого проснулся в таком состоянии, что все сводило внизу. Сколько у меня не было, неделю? Нужно было срочно разрядку найти.

Я глянул на часы: ещё успевал заехать в ресторан, прежде чем приступить к остальным делам. Да и пожрать надо было. У входа меня Белоснежка встретила. Я на нее смотреть не мог нормально, после сна своего. Слишком ярки были воспоминания. Чтобы сдержать себя, внимание на Лику переключил, — а она и рада стараться. Зад оттопырила, разве что не мяукает, вокруг меня вьется. Коготки по рубашке скользят, так и норовят вниз спуститься, под ремень нырнуть.

— Ко мне зайди, — отправил ее, чтобы подготовилась. А сам на Белоснежку смотрю.

Она шваброй машет, как шашкой, того гляди зарубит. И щеки пунцовые стали. Ревнует, малая, что ли?.. Я порадовался, что нашел в себе силы вчера остановиться. Не простила бы она такого, а ломать девчонку жаль было. Не хотелось мне ее пачкать, такую светлую и чистую.

… Лика от души старалась, и в белье обрядилась, и отрабатывала свою повышенную зарплату с особым усилием. Она к выступлениям готовится ушла, а я остался на диване в развалку лежать расслабленно. Вот чего мне не хватало, чтобы отпустило: бабы и сна. Из расслабленного состояния меня вывел звонок Анвара. Приветствовал его с ленцой на родном языке, а он в трубку уже кричит:

— Кинули нас, понимаешь, кинули? Нет оружия тут, ни единого патрона!

— Чего, мать вашу?! — заорал в ответ, подскакивая. Сердце билось так, что вот-вот ребра к чертям выломает. Как до машины добрался, сел за руль, ничего не помнил. На каких-то запредельных скоростях "гелик" свой гнал до складов, теперь уже начхать было, заметят меня там рядом или нет.

Несколько раз чуть не врезался, машины, гудя клаксонами, шарахались в разные стороны. Гайцов не боялся, знал, что наперерез моему мерину ни одна собака не бросится, зря я, что ли, главного прихвостня с ладони кормил?

Там, где дорога обычно занимала полчаса, мне хватило десяти минут. Тачку бросил, даже не заперев, шел, впечатывая каждый шаг в землю. Во внутреннем кармане "Макар" лежал, если это шутки, Анвару лично шкуру спущу.

На складе сумрачно, свет только из высоких, под потолком, давно немытых окон. Несколько вагонов стоят на железнодорожных путях, у всех двери нараспашку. Часть ящиков вытащили, они лежали теперь, прикрытые неплотно, в последнем вагоне суетились пацаны, видно проверяли.

При виде меня все заткнулись. Анвар с красной рожей, рядом Шамиль. Бошку вниз наклонил, знает, чей косяк, знает, что с него спрошу.

Я молча шел. Внутри еле сдерживаемый гнев, только тронь, взорвусь, снесу все к чертям.

Скинул крышку с ящика, что стоял ближе всех. Она с грохотом упала на бетонный пол ангара. Наклонился, вперёд заглядывая.

Хурма.

Хурма, собака, оранжевая, с ярким боком, в ящиках лежала. Вместо гранат, вместо калашей и РПГ весь наш склад был забит хурмой.

Я потянулся, схватил одну из них. Холодная, с темными крапинками у основания. Подкинул фрукт в воздухе, ловя одной рукой, а потом размахнулся со всей дури и влепил хурмой прямо по роже Шамиля.

Он закрыться не успел, не ожидал видимо. А мне крючок сорвало, я за второй хурмой — и в Анвара. А потом в Ису, в Абдулу, в Исмаила, Тимура. Орал на родном, что если хоть одна падла рожу свой прикроет сейчас, зарежу, на ремни пущу.  Так и стояли они, держа руки по швам.

Когда ящик опустел, весь ангар оказался заляпан оранжевыми пятнами хурмы, вся одежда бойцов, бороды, волосы, все было в липкой сладкой фруктовой массе.

Я выдохнул, чувствуя, что отпускает потихоньку гнев, что мыслить могу теперь. Обошел ещё раз все три вагона, снова проверил каждый ящик. Даже, мать его, ни одной гильзы не завалялось.

Спрыгнул на асфальт, отряхнул липкие руки, оглядел стоявших молча пацанов.

— Вагоны поменяли. Поэтому, видно, три часа и понадобилось, чтобы перебить все. Шамиль, это твой косяк, и ты за него отвечаешь. Клиенты приедут через неделю, тебе срок — пару  дней. Не найдешь товар, шкуру спущу.

— Шерхан, брат, — Анвар вытащил сигарету, но курить не стал, оглядывая свои липкие ладони, — это Вяземский, зуб даю! Кто ещё мог кроме него такую подставу организовать?

— Кишка тонка у него одного. Помогал кто-то, — из-под бровей на каждого внимательно посмотрел. Без Игната тут явно не обошлось, но смог бы он один? Вряд ли.

— На своих думаешь? — подал голос Шамиль.

— Это не я, это ты думать должен о безопасности, — оборвал его, — действуйте. Чтобы до ночи первый результат уже был.

Пошел на выход, доставая из кармана четки. Перекидывал между пальцами, размышляя. Перспективы совсем нерадостные складывались.

— Шерхан, — крикнул вдогонку Анвар. Я уже из ангара выходил, но остановился, оборачиваясь к нему, — Шерхан, а с хурмой что делать-то?

— Жрите, — сказал ему, — жрите, пока не лопнете.

Глава 9. Лиза

Рабочий день подошёл к концу и шоколадка - тоже. Я съедала по квадратику каждый раз, когда вспоминала, как Шерхан Лику целовал. Как пошли в кабинет и за ними дверь закрылась. Нет, я не была настолько наивной дурой и, в принципе понимала, что там происходить должно, но представить не могла, краснела, дышать сложно, хочется сразу сделать что-то плохое. Но я хорошая девочка, поэтому просто страдала, мучилась угрызениями совести и ела шоколад.

Кормили нас один раз в день за счёт заведения, и поэтому к ночи я обычно уже очень сильно хотела есть. В кладовку свою я прокралась почти спокойно - на цокольном этаже камер было мало, охрана с обходом ходила не часто. В животе урчало, остро скучалось по шоколадке, а ещё – по чему-то несбыточному. Но зато у меня оставалась хурма.

Выбирать я её не умела, поэтому купила просто самую красивую. Оказалось, красиво не равно сладко. Откусила и зажмурилась - вяжет. Все равно хорошо, все равно вкусно.

Шаги охраны я всегда слышала заранее, а тут тишина. И дверь открылась совершенно бесшумно. Шерхан.

Я замерла и сижу, словно может случиться чудо и он меня просто не заметит. С усилием проглотила уже откушенную хурму и смотрю на Шерхана. У него глаза тёмные-тёмные, как грозовое небо. Как тогда, когда стул сломал. Видно, что очень зол.

— Что ты тут делаешь? - тихо спросил он голосом, не предвещающим ничего хорошего.

– Хурму ем, - честно ответила я.

Он ко мне шагнул. Я сижу на стуле, Шерхан надо мной возвышается. Большой, сильный.

— Хурму, - протянул задумчиво. — Ешь?

Я кивнула. Он опустился на колени, как в тот раз, только теперь - я на стуле. Поэтому наши лица почти напротив друг друга. Я не дышу, и хурму эту дурацкую держу в руке, не знаю, что с ней делать.

А Шерхан…взял моё лицо обеими руками, так, что захочешь - не вырвешься. Притянул к себе. Я успела посмотреть в его глаза - непроницаемые и серьёзные. А потом он меня поцеловал. Этот поцелуй я никогда не забуду — первый. Рот Шерхана казался мне твёрдым, но открывалтся навстречу моему он мягко. Мягкость эта - обманчива. Такие, как он, ласковы только если им это нужно. Он толкнулся в мой рот, я от удивления ахнула, и вместе с моим выдохом язык проник внутрь, коснулся моего. Я не могла шевелиться и не знала, что мне делать, но когда Шерхан оторвался от моих губ огорченно застонала — мне не хотелось, чтобы это кончалось.

— Ненавижу хурму, - прошептал он так близко от моего лица, что своими губами я чувствовала его дыхание. — Но твоим губам идёт её вкус.

Я только сейчас поняла, что хурму, которую я успела только надкусить, просто раздавила в руке. На коже оранжевые потеки сока и мякоти, внизу – оранжевая кучка бедного раздавленного фрукта. Шерхан притянул мою руку к себе и засунул в рот указательный палец, вымазанный в соке. Я застонала, чувствуя жёсткую шелковистость его рта.