Ботаник 2 (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 42

Хотя ведь тут в командах судов редко бывает разделение на матросов и охранников — когда припекает, с оружием в руках выходит вся команда, прекрасно понимая что в случае проигрыша живыми они точно не будут.

Можно было бы попробовать попасть на другой корабль, который доставит меня домой за деньги. Но во-первых, это стоит приличных денег — придется нанимать весь корабль, я потолкался в портовых тавернах и узнал, что никакой из находящихся в порту кораблей не собирается посетить те края. Идти же до соседнего города — это несколько дней.

Деньги у меня есть — я хорошенько помародерил у Союти, будто знал, что деньги нам пригодятся, а кроме того — деньги были и у разбойников, которых мы побили перед акцией, и у агентов тайной службы. Опять же — оружие, которое мы захватили. Скарла с Максимом сбыли его в порту, и хотя дали за эти железяки хорошо если четверть их реальной стоимости (нам светиться нельзя, и торгаши это сразу понимают!), сумма получилась очень даже приличная. Голодать никто из наших не будет.

Все корабли под контролем, так что если попытаюсь нанять корабль — меня тут же вычислят. Нет, сделаю так, как от меня не ожидают. Опознать точно не смогут, уверен. У меня даже глаза сменили цвет. Они стали фиолетовыми. Не синими, не карими, не зелеными — фиолетовыми. Наверное, это все-таки результат мутации после попадания черного снадобья в мой организм. Я и сам не знал про глаза — Скарла заметила. Может и еще что-то проявится, но пока только так. Не считать же мутацией то обстоятельство, что я стал тощим и жилистым, как…хмм…даже не знаю, с чем сравнить Или — с кем. Но скорее всего это возрастное. Расту я, черт подери! Мне почти шестнадцать лет! Пора и взрослеть. Папаша не был толстым — если не тощий, то сухощавый, это точно. Хотя жрал, как голодный волк.

Я тоже ем много. И не толстею. С одной стороны — вроде бы и хорошо, с другой…стоит вовремя не перекусить — готов быка сожрать. Или того, кто под руку подвернется.

В городе я застрял на неделю — отправил свою свиту, а сам задержался, чтобы осмотреться и прислушаться. Жил в дешевых ночлежках, ел в недорогих тавернах, наслушался, ага…аж тошно стало! Оказывается, мы (Конто) злоумышляли против Императора и его власти, а я так вообще главный злодей — прокрался со своими приспешниками в Клан Союти и убил их, верных соратников Императора. И вообще я проклятый некромант. И за мою голову объявлена награда — сто золотых. Неслабо меня ценят!

Бойцов Конто, что охраняли меня и братьев, разоружили, тихо порубили и где-то закопали. Всех казнили без суда и следствия. Мерзкая, подлая история. Больше тридцати человек…

И это говорит тот, кто обрек целый Клан Союти на смерть? Так этот Клан желал моей смерти, и смерти моих братьев. И я вынужден был защищаться. Если бы не убил их сейчас — они бы убили нас на свадьбе, абсолютно в том уверен.

— Капитан! Капитан! — стук в дверь каюты поднял капитана с кровати, и он пошел к двери, полон самых отвратительных предчувствий. Он давно уже был бы в плавании, но его заставили стоять в порту до конца оговоренного в контракте с Конто срока. Ясно — зачем заставили. Рассчитывают, что младший Конто, единственный, оставшийся в живых проберется на корабль желая отправиться домой. Идиоты!

— Что случилось? — капитан тяжело уставился на помощника из-под набрякших бровей. Он пил уже неделю. Во-первых, от страха — не дай боги власти признают его соучастником преступления Конто. Ведь он их сюда привез!

Во-вторых, от простоя денег не прибавляется. Жалованье матросам платить нечем, не говоря уж об надзирателях. Дома у него деньги есть, но до дома надо добраться! Запасы продовольствия тают, вода в бочках тухнет, а отплыть не дают! Эдак и гребцы передохнут от бескормицы, а денег где взять на новых? Опять же — с Конто переход по морю безопасен, маги огня — это вам не простые охранники! А теперь чего? Спасение — только в скорости хода. Но если по дороге попадется хоть одна, самая плюгавенькая скоростная пиратская галера — им конец. Вместо тридцати матросов и охранников (что суть одно и то же) — пятнадцать. Денег! Все хотят денег! И каупцы нанимать не хотят — боятся гнева властей. Так что идти придется пустому. Не заработаешь.

— Там парень пришел…хочет устроиться на работу.

— Ну и чего? Ради этого ты меня разбудил?! — капитан так рассердился, что готов был удавить проклятого идиота — Сам не мог с ним разобраться?! Сказал бы, что расчет будет после рейса, на месте, никакого аванса! Не согласен — идет мимо! Меня-то зачем поднимать?!

— Тебе надо посмотреть на него, капитан… — помощник помялся, и выдал — Странный он. Рожа страшная, как печеное яблоко! А глаза…в общем, посмотри.

Капитан скривился, потом посмотрел на помощника, хотел обругать его, но передумал. Во-первых, все равно стоило уже встать к ужину, хватит валяться.

Во-вторых, хоть какое-то развлечение. Да и люди нужны…в порту как слышат, что наниматься надо на несчастливый корабль, который уже исчерпал запас своей удачи — так сразу в отказ. Плохая примета — все пассажиры этого корабля мертвы. Унесут за собой и экипаж на тот свет! С покойников станется!

Опять же — все знают, что корабль под надзором, сыщики так и крутятся вокруг него у причала.

Парень и вправду оказался очень странным — худое лицо, изуродованное стянутой морщинами кожей, почти белые волосы, кожа темная, как если бы он постоянно находился на солнцепеке. Из Степи пришел? И глаза. Да, странные глаза! Огромные, с узкими зрачками — как у кошки, которая сидит и смотрит на солнце, и…фиолетовые! Капитан всего раз в жизни видел такие глаза — у портовой шлюхи, которая несмотря на свою излишнюю толщину зада имела оглушительный успех у матросов купеческих кораблей. Наверное, именно из-за таких потрясающих, будто светящихся изнутри глаз. А может как раз из-за толстой задницы, на которую можно было поставить кувшин с пивом и для этого девке даже не надо было нагибаться.

На вид парню можно дать 20–30 лет. Худой, жилистый, он казался выносливым и сильным. Наверное — таковым и являлся.

— Жалованье только по прибытии в Вальдас! — опередил вопрос капитан — Питание трехразовое, вечерняя чарка вина. Если вступим в бой — за этот день двойное жалованье. Кстати — обычное жалованье, как у всех матросов. Если устроит — иди за Йонасом, он покажет кубрик. Оружие получишь у него. Вопросы?

— Вопросов нет — тихим, пришепетывающим, почти шелестящим голосом ответил новый член команды — Кроме одного. Когда отплываем? Успею я сходить на берег?

— Завтра, с рассветом — нахмурился капитан — Чего ты там забыл? Вещи оставил? Обязательно нужно на берег?

— Да в общем-то, нет… — прошелестел новый матрос-охранник — Хотел напоследок выпить холодного пива. Здесь ведь небось теплое…

— Тоже мне…ценитель! — буркнул капитан, и тут же спохватился — Как тебя звать, парень?

— Тихий — усмехнулся новичок, и его обезображенное лицо от усмешки стало еще страшнее. Капитан даже содрогнулся. Интересно, что такое с ним случилось?

— Вали в кубрик, Тихий! — приказал капитан — Все вопросы к Йонасу. И упаси тебя боги что-то спереть! Мы не обращаемся в суд. За борт — на корм чудовищам. И только так.

Глава 16

Что делает матрос, когда стоит штиль, и нет необходимости ползать по мачтам? Спит в тени? Играет в кости? Пишет романы о несчастной любви? Увы, нет. Он драит. Драит все, до чего дотянутся руки, и до чего не дотянутся — тоже. Медяшки, коими украшен корабль, палубу, которая по мнению помощника капитана недостаточно чиста, каюты, кубрик, гальюн. Воды много — вон сколько, до горизонта одна вода! Главное — не свалиться, когда черпаешь ее деревянным ведром. И понеслось…швабра, хлюпанье воды, чавканье босых ног по мокрой палубе, ругань старпома, который увидел пропущенное тобой темное пятно (въевшаяся в дерево кровь?).

Два дня я на корабле. И вот что заметил: как якобы говорят в Одессе — есть две большие разницы, быть на корабле пассажиром, Наследником Клана, или бесправным матросом. Да еще и таким матросом, физиономия которого не доставляет эстетического удовлетворения. То есть — часть из так называемых товарищей постоянно норовят сделать мою жизнь как можно более яркой и незабываемой, изводя шуточками и розыгрышами. Вчера, например, кто-то из них подрезал мой гамак, и когда я собрался на него лечь — веревка гамака оборвалась и он грохнулся на пол. Если бы я успел туда влезть…