Игры скучающих купидонов (СИ) - Абалова Татьяна - Страница 25

— Как оно называется? — задержав дыхание, спросила я.

— Charmeur, кажется? — Надежда Романовна, наморщив лоб, посмотрела на сестру.

Та кивнула.

— Чаровница. Французский десерт. Кулинары с берегов Сены так изобретательны.

Обе с интересом ждали, какое впечатление произведет на меня десерт.

Пирожное не нужно было откусывать. Оно поместилось на вилку целиком и целиком исчезло во рту. Просто королевский вкус…

— К черту Дафну! — король протянул мне руку. Я смело вложила в нее свою ладонь. 

Глава 16. Яхши!

Мы начали целоваться, едва за нами закрылись двери.

Неистовство. Вот слово, сполна могущее описать то, что творилось с нами.

Хлопая исписанными страницами, метнулась в камин сорванная с запястья книжка…

Описали дугу и скрылись где-то в темноте сброшенные туфли…

На пол летели парики, веера (откуда они?), горохом сыпались пуговицы (или это был жемчуг?), трещало кружево, шуршали ленты и рвались швы…

И все это падало, шелестело и стучало во время каскада затяжных, выбивающих дух поцелуев.

Не разрывая объятия, мы рухнули на мех, устилавший пол у каминной решетки. До ложа мы просто не добрались. Оно мерцало золотом набалдашников в пяти шагах от наших нагих тел, но мы не смогли преодолеть и этого расстояния.

Я чувствовала шелковистость меха лопатками, поскольку мою попу обнимали горячие руки короля, прижимающего меня к себе так тесно, что окажись между нами тонкая кисея, вытащить ее, не порвав, не сумели бы.

И не нужна никакая кисея.

Зачем даже невидимая преграда, когда хочется каждой частицей тела чувствовать губы, отвечать на каждое движение руки и самой накручивать на пальцы волосы, проводить ладонями по бугрящимся мышцам и отвечать на ласки нежностью, на поцелуи стонами, а на желание обладать податливостью.

А потом лежать, глубоко дыша, прислушиваясь к отголоскам отбушевавшего оргазма, и смотреть-смотреть в глаза друг другу, неуловимо замечая изменение их цвета, ведь нарастающее желание всегда делает взгляд более глубоким и темным.

Возбуждение неумолимо расширяет зрачки. В них уже видны сполохи огня, и нам не понять, то ли каминное пламя тому виной, то ли страсть, сжигающая нас и заставляющая еще раз окунуться в магму экстаза.

Новый оргазм разбудил во мне женщину. Забыты все невыученные или плохо усвоенные уроки. Евклидово пространство, свернутое в тугой рулон комплексов, удерживаемое пересекающимися прямыми ложного стеснения и страха сексуальной свободы, расправилось и дало возможность дышать, кричать и любить…

Плавиться и делиться жаром…

Брать и отдавать…

Утомлять и уставать…

И спать, спать, спать…

И проснуться с улыбкой на губах.

Провести ладонью по телу и обнаружить, что на тебе пижама, а нога все еще болит.

Черт.

— Киса моя, ты готова? — Кирюсик стоял под дверью и орал на весь подъезд.

— Сейчас! Только тапочек к ноге привяжу.

Дверь открыла, опираясь о косяк.

— Давай ключи! — босс требовательно пошевелил пальцами.

Я по стенке отступила в сторону.

— Только на верхний закрывайте, нижний не работает.

Едва успела повесить сумку на плечо, как Кирюсик нырнул куда-то мне под ноги.

— Ух, Ключева! Я, конечно, люблю девушек в теле, — босс крякнул, поднимая меня на руки, — но тебе пора следить за весом.

Хотела взбрыкнуть, сказать, что пойду сама, но передумала. Пусть тащит. Не одной мне страдать.

— Это куртка тяжелая, — я попыталась объяснить, что худеть не надо. — И сумка тоже. В ней банка с солеными огурцами.

— Трехлитровая?

Стыдливо промолчала. В банке и четыреста грамм нет.

Машину Кирилл Петрович, оказывается, подогнал к самому подъезду. Водрузил меня на сиденье и рукавом вытер вспотевший лоб.

«Посмотрим, как ты меня потащишь в аптеку», — мстительно подумала я и замерла. В балконное окно на меня смотрели сестры. Напряженно вытянутые шеи, поджатые губы.

Я опустила глаза, делая вид, что пристраиваю сумку на коленях.

«Они мне приснились или нет?»

Никаких следов пребывания соседок в квартире я не обнаружила. Чуть ли не с лупой обследовала подушку, на которой вчера спал Лямур, но не нашла ни волоска, ни пятнышка.

Надо бы почитать о побочных эффектах сильного обезболивающего. Вдруг оно вызывает галлюцинации? Что-то такое помнится о судорогах, сердцебиении и бреде.

Не хочу свой чудесный сон называть бредом. Не хочу.

Восхождение в аптеку далось Кирюсику еще труднее. Дышал он тяжело.

Поставив меня у двери, полез за ключами.

— А где баба Зоя?

— Зоя Владимировна за нерадивость была…

— Уволена? — выдохнула я в образовавшуюся паузу — босс не мог попасть ключом в замочную скважину. У него от напряжения дрожали руки.

— Нет. Зачем? Переведена в другую аптеку. Туда, где нет выложенного плиткой крыльца.

Через порог я переступила сама, но тут же была усажена в кресло-каталку, о котором заблаговременно позаботился Кирилл Петрович.

— Вот тебе трон, — торжественно возвестил он, подкатывая меня к кассе, — а вот царство и казна. Властвуй! Вечером вернусь, проверю. Умаялся я с тобой, Ключева.

Уже у порога обернулся.

— А попа у тебя мягкая. Мне такие нравятся.

— Я девочек люблю, — крикнула я боссу вдогонку. Но он услышал.

— Это не делает твою попу жестче, — выдал он, вернувшись, но не полностью — сунул лишь голову в дверь. Прощальный воздушный поцелуй, и Кирюсик, наконец, уехал.

Я не знаю, какой бог правит больными и немощными, но сегодня он явно меня пожалел. Визиты были редки, рецепты не требовали крутить колеса в сторону склада, а новая уборщица Зухра совсем не говорила по-русски.

— Яхши? — спросила она меня, оглядев чисто вымытый пол. Наверное, это означало «хорошо».

— Яхши, — ответила я, удивляясь ее сросшимся на переносице бровям. Вот и все общение.

— Мне приехать?

Я сама позвонила Галке.

— Нет, не надо, — ответила я ей. — Меня тут на руках носят.

— Слушай, я про твой новый сон… — Гала немного помедлила. — Может быть, тебе у самих соседок спросить, приходили они вчера к тебе или нет? Так и скажи: «Здравствуйте! Спасибо за вкусный суп!», а сама посмотри на их реакцию. Если удивятся, значит точно приснились.

— А если нет?

— Попроси еще супа. И того пирожного, что отправило тебя к королю.

— Думаешь, это оно?

— Оно. Или вчерашний шок и сильнодействующее лекарство. Ты на всякий случай еще раз скажи, как оно называется.

— Хочешь почитать аннотацию?

Нет, все-таки Галка отличная подруга. Такая заботливая.

— Нет. Хочу выпить. Два оргазма за ночь… Говори, я записываю…

— Киса моя! Ты готова? Трехлитровый баллон уже опустошила?

Я мстительно сузила глаза.

Кирюсик оделся полегче. Никакого новомодного пальто. Дутая куртка, на голове спортивная шапочка с трилистником.

— У вас штаны как у нашей новой уборщицы, — сказала я, разглядев полосатый принт adidas.

Худшего оскорбления я не смогла бы нанести. Кирюсик, усаживаясь на водительское место, взглядом изобразил громовержца.

— Ты что-то путаешь, Ключева.

— Никак нет. Вы сейчас одеты в излюбленную фирму братков и гастарбайтеров с юга.

— Приглядись внимательно, Ключева. Учись отличать подделку от оригинала.

— А вы, значит, оригинал?

— Все, Ключева. Приехали.

— А на ручки?

— Вон тот бугай поможет, — Кирилл Петрович тут же распахнул дверь и крикнул в спину входящего в подъезд мужчины: — Товарис-ч! Товарис-ч! Можно вас на минутку?

Парень в черной куртке, с надвинутой на глаза шапочкой и обмотанный весь огромным шарфом, не веря, что обращаются к нему, обернулся. Его спортивные штаны тоже были украшены тройной полоской. Скорее всего, они были пошиты какой-нибудь китайской фирмой abibas. Яркий пример местного братка.