Мир колонизаторов и магии (СИ) - Птица Алексей - Страница 25

То небольшое количество мяса, которое они успели заготовить и взять с собой, было съедено, либо подпорчено морской водой после шторма. Сухари давно превратились в сухарную пыль, в которой шевелились личинки червей, и которая была вся пропитана морской водой. К тому же, она сильно воняла крысиной мочой.

Есть её было просто невозможно, и остатки выбросили за борт. Да и выбрасывать уже было особо нечего. У кока оставалась ещё мука из маиса и немного солёной рыбы. Все фрукты и овощи, набранные на материке, были давно съедены, либо сгнили. А пресная вода в условиях жаркого климата быстро зацвела и зазеленела, покрывшись нитяными водорослями. Отчего она не уже пахла, а просто смердела чем-то невообразимым, и больше была похожа на болотную воду, чем на обычную питьевую.

Всё это заставляло пиратов поскорее найти подходящий им необитаемый остров для ремонта и пополнения запаса продуктов и свежей воды. На восьмой день мы увидели впереди белую полосу прибоя и очертания одного из островов архипелага Ислас-дель-Росарио.

Добравшись до него, мы обошли кругом первый встреченный остров. На него высадилась команда пиратов, во главе с боцманом, и весь его осмотрела, но он был очень маленьким. На нём лишь нашли кокосовые пальмы, а также несколько деревьев с экзотическими фруктами вроде женипса. Пресной воды не было.

Обобрав всё фрукты, словно мальчишки чужой сад, пираты вернулись обратно, а шлюп, убрав все паруса, кроме косых и блинда на бушприте, принялся лавировать между мелкими островками и коралловыми мелями, ища удобный для себя остров, который нашелся только к вечеру.

Этим островом оказался остров Марина. Найдя удобную небольшую бухту, пираты зашли в неё и бросили якорь. Шумной галдящей толпой они погрузились в шлюпки и отчалили, усиленно гребя к берегу.

Сомнительное счастье покинуть судно одними из первых, было предоставлено и нам с падре. На нас же возложили обязанности по разжиганию костров и оборудованию полевого лагеря. Прибыв на остров, мы с падре стали собирать ветки и стоить примитивные хижины.

В помощь нам выделили одного из пиратов, на вид тщедушного и хилого. Видно, болел часто, но зато у него был здоровенный тесак и карамультук, или мушкет, я не специалист по древнему огнестрельному оружию. Пирата звали Жан, был он очень молодым, не больше двадцати лет. Но, несмотря на это, когда он ругался, было видно, что зубов у него оставалось катастрофически мало, либо из-за постоянных драк, либо из-за цинги, этого вечного спутника моряков.

— Эй, святые гачупины! Хватит изображать из себя святое семейство! А то сидят рядом, как отец и сын, только святого духа и не хватает!

— Не богохульствуй, — ощетинился в ответ падре, словно ёж. — Твои слова, да услышит ОН. И не спастись тебе тогда. Будешь гореть в геенне огненной. А то и на обычном костре, который для всех одинаков, и для обычных людей, и для магиков.

— А ты не пугай меня, старый! Я уже пуганый, да в четырёх морях до смерти купаный. Давайте, поднимайте свою корму и пошли рубить такелаж для ремонта корабля, а то не успели сойти на берег, как тут же бросили якоря.

— Шевелитесь, святые угодники, гачупины жёваные.

Тысячи матерных слов промелькнули в моей голове, и так и просились на язык. Дела нам всё равно придётся делать, хотим мы этого или нет, а вот защитить своё достоинство и честь человеческую очень хотелось. Вообще, не зря говорят, что наглость — второе счастье, а когда нечего терять, почему бы не поизгаляться над тем, кто сильнее тебя, но гораздо тупее, хоть какая-то моральная компенсация! И я, вместе с падре, поднимаясь с белого кораллового песка, вступил в опасную перепалку с молодым пиратом.

— А я смотрю, бравость бывалого моряка заменяется сто раз повторенными выражениями из чьих-то других уст? Когда я в марсовом гнезде считал чаек и количество молний, бацающих громовыми разрывами у меня перед глазами, что-то я не видел вас, уважаемый пират, в это время на палубе?! Видно вы, уважаемый, в это время защищали крыс, от вторжения воды в трюм, либо дрожали в одном из его отсеков, в жажде помочь товарищам, но не смогли пересилить своё почтение перед ними?

Пират «завис», осмысливая услышанные слова, они были сильно непривычны для его слуха.

— Что ты сказал, отродье морского дьявола?

— Уважаемый Жан, я, к своему великому сожалению, не являюсь ни продуктом метаболизма данного животного, ни его дальним или ближним родственником. Ни каким-либо другим образом с ним связанным. Это всё ваши измышления и грязные инсинуации, а также морской фольклор, забивший ваши мозги своим навязчивым существованием. Что касается мифологической составляющей вашего вопроса, то я лично не знаком с этой сущностью.

В связи с тем, что моего словарного запаса французских слов явно не хватило на данную речь, потребовалась помощь падре, который тоже несколько был удивлён таким заумным словоизвержением, сорвавшимся с моего языка, но всё-таки смог доходчиво перевести пирату мою мысль.

Дальше сценка напоминала выражение из популярного интернетовского мема «Ахаё?». Жан явно хотел просто сказать сначала: «Чо?», а потом — «Отстань!». Но вместо этого долго молчал, переваривая услышанное.

— Эээ, что сказал, повтори?

— Я говорю, я не имею никакого отношения к морскому дьяволу, в отличие от вас!

— Чего, а ну повтори?!!!

— Ты тупой? Не понимаешь?

«Ах, ты ж, гад, щас как дам больно!»

Но Жан, увы, сказал совсем не так. Из него прямо полился град ругательств, которыми он обложил меня, сквернословя на разных языках. Быстро прыгнув и вытащив из-за пояса тесак, он резко рубанул им. Всё, что мне оставалось, это быстро упасть, уходя от удара разозлённого пирата. Упав на песок, я откатился с линии удара.

Тяжёлый иззубренный клинок с хрустом вонзился в песок, недалеко от меня. Вскочив на ноги и взяв в горсть песок, я швырнул Жану его в лицо, попав ему в глаза.

— Ты, créature, bestiole, avorton! Как таких земля только носит?

— Так же, как таких, как ты, Жан, — орал я ему в ответ, убегая от него по берегу.

— Racaille, gredin, scélérat, — орал он мне в ответ, захлёбываясь от дикой злобы.

— Добрый, отзывчивый, находчивый, — сам себя нахваливал я, внимательно глядя себе под ноги и изворачиваясь, каждый раз, от постоянно прилетавшего мне в спину клинка.

Наши с Жаном догонялки и дикие крики привлекли к себе внимание остальных пиратов.

— Эй, ей, ей! Жан, ты что там делаешь?

— Я зарублю этого мелкого негодяя!

— Ээ! Успокойся, брат! Гасконец будет категорически против этого, он ему нужен пока живым.

— Это отродье дьявола уже умерло в море, а мы видим перед собой его гнусную ипостась, — восклицал в ответ Жан, яростно размахивая клинком. — Но я прекращу наши мучения, и мы избавимся от этого гачупина, кем бы он ни был на самом деле! — и он особо удачно хлестнул своим тесаком, чуть не убив меня.

Свист рассекаемого клинком воздуха я услышал, лишь, в последний момент и увернулся от него, буквально в последнее мгновение. На память Жану остался очередной клок волос и кусочек скальпа с моей головы. Увидев сгрудившихся недалеко от меня кучку пиратов, я рванул в их сторону.

Я уже устал бегать от Жана. Он был сильнее и быстрее меня, за счёт своего возраста и сносного питания, я же ослаб от голода намного сильнее, чем он. Мои худые ноги, больше похожие на сухие палки, не позволяли мне долго бегать по вязкому песку. Лёгкие уже вовсю горели диким огнём, вызывая адскую боль в груди.

Нёбо саднило от кислородного ожога, а жаркое солнце сильно напекло голову без банданы, которая слетела с меня в процессе бегства. Добежав до пиратов, я надеялся, что они спасут меня от бешеного Жана, которого я сам разозлил. Но, кроме осторожных уговоров, которыми они увещевали своего товарища, они не предпринимали никаких действий, чтобы защитить меня.

Да им было глубоко наплевать на меня! Подумаешь, испанский юнец, который помог им добраться до острова. А был ли у него выбор? Их мнение было однозначно — не было у подростка никакого выбора. Так зачем же его защищать?