Старая Земля - Кайм Ник - Страница 18

Один из таких кораблей, под названием «Ардентина», почти не получил повреждений. Несколько пробоин в корпусе, утечка воздуха и тотальный отказ системы жизнеобеспечения — такова история его гибели. Быстрая и бесславная кончина.

Экипаж не сумел спастись; в конце концов, члены команды «Ардентины», хоть и крепкий народ, не были уроженцами Медузы.

Железные Руки выбрали и приспособили для своей встречи именно этот корабль. Безжизненная атмосфера Нерроворна послужила отличной «глушилкой» против сенсорных авгуров дальнего действия. Бывшая полетная палуба, корабли с которой взлетели, чтобы врезаться в поверхность или уйти по крутой спирали в пустоту, вполне могла вместить собравшихся офицеров и их спутников.

Там устроили что–то вроде аудитории, где снова загорелся свет, мерцающий и не слишком яркий из–за ненадежности источников питания. Он отбрасывал длинные тени от стоявших плечом к плечу участников совета.

Они прибыли сюда тайно, откликнувшись на тщательно зашифрованные призывы. Инстинкт преследуемой жертвы заметно усилился, и прибытие проходило раздельно. Понятие уязвимости нечасто использовалось в медузийском языке, но в последнее время стало ясно каждому.

Тяжелые штурмовики, десантные катера, лихтеры, космолеты других категорий привозили на «Ардентину» свой бесценный груз и тотчас уходили, спеша к крупным кораблям. Их носители ждали на краю системы, в пределах излучения умирающего солнца Нерроворна или в многочисленных изменчивых туманностях, которые глушили как входящие, так и исходящие импульсы сенсориумов. Рассеивались в пустоте. Рассредоточивали свою силу, некогда несокрушимую.

Предосторожность стала необходимой. Череду побед Шадрака Медузона сочли в лучшем случае отсрочкой краха, а в худшем — ошибочной тактикой, которая давала ложное ощущение безопасности, но вела к неминуемому угасанию.

И все же они собрались согласно желанию военачальника, наводнив корабль–призрак, словно выходцы с того света.

И они сердито хмурились, будто неупокоенные души, завидующие живым и жаждущие разделить их боль.

Медузон в сопровождении своего совета и Избранной Длани прибыл последним и, едва сойдя с трапа штурмовика, понял, что пропустил нечто важное. Взгляды железных отцов, хоть и избегающие его глаз, говорили о многом.

Подготовка этого конклава заняла несколько месяцев — несколько месяцев секретных посланий, поисков тайников, обманных сообщений и приказов с разграничением доступа. Не только его тактической группе, но и всем без исключения тактическим группам, которым были известны частоты вокс–сигналов и коды. Несмотря на свою рассредоточенность, эти сыны погибших и пропавших примархов все же пользовались общими понятиями. Главной задачей стало выживание. Беспощадная суровость ее отражалась на лицах железных отцов, капитанов и других полководцев, собравшихся по воле Медузона.

Кто–то просто устал. У других слабость имела другие причины. Несколько лидеров предпочли не присутствовать лично и участвовали в совете в виде мерцающих гололитических изображений, которые и впрямь напоминали призраков.

И на всех лицах читалось нетерпеливое ожидание.

— Мои братья, — начал Медузон, стараясь не показывать, как раздражен тем, что за его спиной велись дискуссии.

Он заметил, что Равт и другие братья, с которыми он два дня назад разговаривал на борту «Железного сердца», держатся вместе. Молчаливая когорта недовольных, пытающихся занять места убитых вождей кланов. Другие — линейные офицеры, в основном капитаны и лейтенанты да еще сержанты–ветераны — были не так сплоченны, но все они ждали, чтобы военачальник опроверг аргументы, выдвинутые в его отсутствие.

Медузон нисколько не возражал против свободного обсуждения, но он хотел, чтобы оно происходило открыто и беспристрастно. Предвкушая массу серьезных противоречий, он предпочел сразу заявить о своей позиции:

— Я прошу прощения за опоздание и не сомневаюсь, что вы уже обменялись мнениями, выслушать которые я не мог.

Его голос гулко отдавался во временно восстановленной атмосфере корабля и достигал самых дальних уголков полетной палубы, тонувшей в сумраке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Полукруг предполагаемых оппонентов выстроился прямо перед ним. Рядом плечом к плечу стояли их вооруженные спутники. Любое подозрение могло погубить замысел Медузона не хуже злейшего врага.

— Я обязательно выслушаю всех, — заявил он, буравя взглядом Равта. — Но сначала позвольте мне высказать мою позицию.

Установившаяся на короткое время тишина каким–то образом подчеркнула жалкий вид истрепанных знамен, свисающих со сводчатого потолка. Каждый стяг свидетельствовал о былой славе Нерроворна, что при взгляде на нынешних обитателей корабля вызывало мрачную иронию.

— Никто не собирается тебе препятствовать, военачальник, — сказал Равт. — Но говори быстрее, ведь каждая секунда промедления увеличивает опасность.

— Помню, не столь давно Железная Десятка была менее пуглива, — ответил Медузон, смыкая челюсти на горле своих противников.

— Осторожнее, — прозвучал предостерегающий шепот Ауга в воксе.

Шадрак проигнорировал его и продолжал сверлить взглядом Равта, но ответил ему железный отец клана Атраксиев.

— Ты ошибаешься, принимая благоразумие за страх, — заговорил Норссон. — И возможно также путаешь смелость с самонадеянностью, — холодно добавил он.

Норссон явился в сопровождении Бессмертных с надетыми шлемами, чьи прорывные щиты, хотя и не активированные, все же создавали вокруг него барьер.

Медузон позволил себе грустно улыбнуться и даже слегка покачал головой, но не попался в расставленную ловушку.

— В таком случае давайте перейдем к делу, — тщательно подбирая слова, сказал он. — Мы побеждаем.

Шадрак обвел взглядом аудиторию, встречая каждый ответный взгляд, природный или бионический.

— Нельзя упускать успех. Это наши победы, братья. Вы помните их вкус? Я помню. Но я помню и горечь пепла унизительных поражений. Горечь бойни, учиненной над нашими родными и друзьями, — все более громко продолжал он. — Мы были разбиты. Сломлены. Иначе описать то состояние невозможно. Но мы выдержали. Мы жили. А потом и боролись.

Военачальник зашагал по палубе, заглядывая в лицо каждому из собравшихся воинов, говоря с ними, как легионер с легионерами.

— Это работало… некоторое время, — признал он и кивнул, словно прикидывая в уме значение былых достижений. — Но война ослабила нас. Будет ли кто–то из вас отрицать, что мы уже не те, какими были прежде? Нет, не каждый по отдельности, — добавил он, предваряя яростные возражения. — Слабее стало наше братство — даже три братства.

И Медузон бросил взгляд в тот угол, где собрались небольшие группы Саламандр и Гвардии Ворона. Вместе они составляли едва ли десятую часть от боеспособного состава Железных Рук.

— Это оскорбляет меня, — сквозь стиснутые зубы заявил он. — И вас тоже должно оскорблять. Наше положение вызывает у меня неиссякающее раздражение. Я не могу терпеть его и дальше. Мы нападали на них. Убивали их. Грабили. И тем не менее мы… здесь.

Он широким жестом обвел аудиторию.

— Посмотрите на нас. Посмотрите на себя, — предложил Медузон, и многие так и сделали, поскольку в глубине души понимали, о чем он говорит. — Прячемся в развалинах старого корабля, не смея показать свою силу, чтобы не привлечь внимание противников. Так пусть они увидят ее. Пусть придут.

Голос подал старый боевой капитан по имени Аркул Тельд.

— Ты говоришь о сплочении легиона, военачальник, — сказал он, сверкнув в сумраке аугментикой, заменившей правый глаз. Его бионическая рука прижала к груди меч в ножнах. Тельд получил в сражениях множество шрамов, а вот веры в нем было поменьше. — Я считаю, что не стоит с этим торопиться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Шадрак вздохнул и на миг опустил голову, но тотчас вызывающе вздернул подбородок.

— Уроженцам Медузы не привыкать к страданиям. Адовы круги, да они неотступно сопровождали каждого жителя Медузы, Ноктюрна и бледнокожих сынов Освобождения с самого первого вздоха Галактики. И мы страдали. Возможно, этим и объясняется наша способность к выживанию. — Он грустно усмехнулся и заглянул Тельду в глаза. — Возможно. Да, я хочу, чтобы мы снова стали легионом. Все мы. В этом есть определенный риск, и процесс будет длительным. Я просто предлагаю сделать первый пробный шаг.