Снежный барс (СИ) - Поляков Влад - Страница 40

Наш с Сэм разговор, ведущийся в маленькой прихожей, был прекрасно слышен в комнате. Мы, собственно, ничего скрывать и не собирались. Ждать ответа? Ну какой может быть ответ с учётом использования кляпа, право слово. Грозно помычать в кляп Панкратц мог, но это сделало бы ситуацию совсем уж нелепой. Вдобавок лично к старосте у меня особых претензий не было. Мне он на больную мозоль банально наступить не успел, прежнему хозяину тела так, по мелочи напакостил. Саманта крупнокалиберных претензий к нему также не имела, а вот за несколько нелицеприятных высказываний, за которые на дуэль как-то вызвать не получалось, с лихвой рассчиталась, потешив садистские грани своей натуры.

А видок у старосты нашего и правда печальный такой. Понимает, куда вляпался, и что именно произойдёт, разлетись запись о случившемся «по городам и весям», то бишь по Академии и вообще молодёжи из влиятельных семейств. О нет, никаких официальных репрессий не случится, но вот ржать будут, аж жуть, особенно после некоторых пояснений. Это ж не собственные несколько экзотические пристрастия, не любоффь великая, а как бы тупо напившийся придурок, попытавшийся склеить девочку и напрочь забывший о её специфических предпочтениях в интимной сфере. Карьера после подобного случая если и не пойдёт по п**де, то как минимум изрядно пробуксовывать начнёт. Даже слухи способны изрядно напакостить, а уж когда они подтверждены документальными свидетельствами — тогда совсем «таки ой».

— Ну что, Мигель, вляпался?

— М-м!

— Ах да, ответить не в состоянии пока. Понимаю и даже самую малость сочувствую, — произношу я, смотря на всё так же пристёгнутого к кровати старосту, с кляпом и прикрытого по пояс простынёй, дабы вид совсем уж препохабным не был. Я ж нормальной ориентации, мне на голых мужиков смотреть ни разу не приятно. Вот девочки, это дело совсем другое. — Орать не будешь? А то хоть тут и барьером звуки отсекаются, но всё равно, я то внутри. И меня, в отличие от нашей общей подруги, твои вопли ни разу не прельщают. Итак, кивни, если согласен.

Кивает. Аж три раза, видимо, чтоб с гарантией.

— Красноречивый, б**дь, — хмыкнув, Саманта, не особо церемонясь, избавляет Панкратца от кляпа, попутно потрепав недавнюю жертву по щеке. Этак по хозяйски, уверенно. — Ты уже всё понял, да? Или может закрепить пройденные уроки. Я могу, мне будет только в кайф.

— С-сука озабоченная и извращённая!

— Рольф, а погуляй ещё минут десять, — аж промурлыкала Меерштайн. — От него уже не убудет от второго захода, а видео и так есть, да ещё и спрятано сразу в десятке укромных мест.

— Нет!

Мгновенная реакция. Я даже не успел сам возразить, поскольку не стоило лишний раз топтаться по остаткам самоуважения старосты. Что ж, оно даже лучше, что расклад случился именно такой.

— Вот и прекрасно. Нам от тебя и нужно то самую малость. Поведай, о представитель почтенного рода Панкратц, какая «жеребьёвка» организована на выпускное испытание? Если информация подтвердится, получишь весь компромат обратно. Молчать! Поверь, вместе с гарантиями, что тебе ничего не угрожает. Но исключительно после собственно боёв. Как тебе такие условия?

Смотрит с лютой ненавистью на Саманту, с несколько меньшей на меня, но… А что ему делать то остаётся? Исключительно принимать поставленные условия и надеяться на то, что обещание будет выполнено. Вот и подтверждает свою готовность расколоться, скрипя зубами, после чего добавляет:

— Я расскажу про то, кого с кем поставили сражаться. Одна радость — вам это не понравится!

Глава 8

Во многих знаниях порой таятся многие печали. Сказано это было в одной весьма нелицеприятной книге, издаваемой на протяжении многих лет многомиллионными тиражами. Соглашаться с этим изречением древнееврейского мифического царя я не собирался, но определённая толика смысла там реально имелась. Другое дело, что при отсутствии знаний… так и помрёшь дураком, причём куда быстрее, чем если бы эти самые знания получить озаботился.

В нашем случае ситуация была куда более сложной, запутанной и требующей принятия неординарных мер. А всё потому, что Мигель Панкратц раскололся по полной, вывалив на нас всю имевшуюся у него информацию относительно «жеребьёвки», касающейся проведения выпускного испытания. Как оно и ожидалось, противников подобрали таким образом, чтоб одновременно и минимизировать риск для особо ценных с точки зрения Директората персон и в то же самое время не вызвать лишних подозрений. Ну типа выставления колосса лёгкой категории против полноценного тяжа. Нет уж, такое палево системе не требовалось. Другое дело «правильный» подбор пар и состава противостоящих групп в три колосса с каждой стороны. Если точнее, то планировались два боя групп по три участника и семнадцать обычных поединков один на один.

Проблема состояла не в том, что я, Саманта и Виктор попали как раз в групповые бои. И не в том, что одна из групп выглядела следующим образом: Саманта на «Ландскнехте», я на «Ирбисе» и… Сальвини на своём сраном «Дротике». Одно это уже показывало крайнюю неприятность грядущего боя и заслуживало многоэтажного такого мата, учитывая всё ранее произошедшее. Ан нет, это была лишь присказка, сказка же только начиналась.

Падлы патентованные! Противостоящая нам группа была заметно слабее, состоя из двух тяжей и одного колосса лёгкого типа. Каких именно? «Берсерк» под управлением Грегори Пэнкрофта, бывшего в списке двадцать вторым, откровенно слабый по понятиям многих «Гром» Свена Корбюзье и… «Попрыгунчик» Свирского.

Вот даю не то что зуб, а сразу несколько, что это не просто так, а специально подобрано. Директорат, а точнее его функционеры, они всегда стараются добиваться предельного разделения кадетов, не допускать образования сколь-либо сплочённых групп. Получается, что в том числе и таким вот образом, разбивая самым жёстким манером образующиеся в Академиях связи, несмотря на редкость подобного. Причина? Как я полагаю, банальные опасения, что из малых групп со временем способны образоваться группы куда большей численности, в том числе и тех, кому ну очень не нравится проводимая Директоратом внутренняя политика. А вот внося подобные условия типа «убей друга/приятеля, чтоб не быть убитым самому» Директора добивались главного — фрагментации пилотской касты, всеобщей подозрительности и тому подобного. Зла на них не хватает… Хотя нет, его то как раз в избытке. Именно по этой причине, узнав подготовленный для нас расклад и за пару дней как следует переварив оный — последнее было верным для Саманты и Виктора, я то уже целиком и полностью составил своё мнение о той системе, куда угораздило попасть — мы и собрались на предмет как следует обсудить ситуацию и найти устраивающий выход. На свежем воздухе, понятное дело, максимально перестраховавшись от возможного наблюдения, благо сочетание кое-какой техники и азов псионики реально снижало вероятность подобного до минимума.

Разговор этот был не первый, но до этого были лишь «подходы к снаряду» в случае Свирского, зато с Самантой мы по существу уже успели договориться. Девушка, с юного возраста знающая, что такое предательство в самых гнусных его формах, хорошо понимала, что тут компромиссов с собственными понятиями быть не может. Или ты подстилаешься под систему, давно установившуюся в Директорате, или… шлёшь её непосредственно в задницу, да в самой похабной манере. Именно к посыланию она и была готова. Оставалось лишь окончательно установить алгоритм этого самого процесса, минимизировав риски для себя родимых.

— И куда вы оба-двое меня втянуть собираетесь, — ёжась от не существующего в реальности холода. Спросил Виктор, стоя на мосту через не очень широкую по местным меркам, но всё же внушающую определённое уважение реку. С быстрым течением, с закованными в гранит берегами, она вот уже много лет радовала взгляды жителей Маргаса. И просто прогуливались по мосту, и влюблённые парочки любили посидеть на многочисленных скамейках, да и вообще, красота в этой эпохе имела важное значение. Так что и удивления наше тут нахождение не вызывало, и обстановка соответствовала приватности.