Табу (СИ) - Майер Жасмин - Страница 39

Надежды разбиваются в прах, когда я включаю телевизор.

Поток липкой грязи с экрана, как селевый поток, утягивает меня на дно, забивает глотку, мешает дышать. Падаю на пол, зажимая уши руками.

«Жена кандидата совратила собственного пасынка… Сын от первого брака вернулся в Россию и…. Муж отказался давать комментарии, но мы…….

Не сразу нахожу пульт. Не сразу нахожу в себе силы, чтобы выключить телефон полностью. Сам он не замолчит. А они не успокоятся так быстро.

Пути обратно больше нет.

Сергей разыграл мою жизнь, как пешку. Почему-то не раньше, а именно сейчас отдал мою историю на откуп журналистам, а мне наобещал с три короба, потому что и не собирался выполнять обещанное. Показал, как легко может отобрать то, что и так принадлежит ему.

А я не увижу ни фонда, ни ребенка.

А у долгожданной свободы теперь ощутимый привкус гнили. Извращенка, совратительница.

Они не станут сдерживать себя. Им наверняка еще и заплатят, чтобы они себя уж точно ни в чем не сдерживали.

Не знаю, сколько проходит времени, когда я снова ищу телефон. Заряда совсем мало. За окном светает и на какое-то время я получила передышку в звонках. Наверняка проще будет сменить номер, чем выдержать их атаку.

Нахожу прочитанные смс-ки. Хочу позвонить, но там еще ночь.

Поэтому впервые пишу ответ.

Я эгоистка и дура. Он обо всем знал. И сейчас рассказал всем. Хочу к тебе. Как тебя найти?

Кое-как перебираюсь с пола на так и не разобранный диван, по-прежнему сжимая телефон в руке. Закрываю глаза. В следующий миг меня будит звонок, но мелодия обрывается на полуноте, и я снова тону в сновидениях, в котором я гуляю по побережью вместе с Тимуром. Соленый ветер швыряет в лицо волосы, а он говорит, что я глупая и надо было приехать раньше.

Резкий и громкий свист соловья возвращает меня к реальности, в которой я сплю на диване в чужой квартире. Первые несколько секунд пытаюсь включить телефон, чтобы увидеть смс-ку от Тимура, ведь он обязательно должен был написать ответ, но экран остается темным.

Телефон полностью сел. Какая же мелодия разбудила меня? Квартира снова наполняется истошным птичьим воплем, и сердце взмывает к горлу. Это дверной звонок.

Должна ли я открыть? Нет сил глядеть на себя в зеркало, кое-как только поправляю волосы, но я не собираюсь открывать нежданным гостям, поэтому, махнув на потеки туши, смотрю в дверной глазок.

— Ксения Михайловна, это я! — кричит за дверью мама Светы. — Откройте!

Как же ее звали?

Ира?

Да, точно. Наверное, я должна открыть ей. Это все-таки ее квартира. Ее работа.

Нехотя проворачиваю ключ и отступаю назад. Пока Ира разувается, вытираю косметику с щек влажной салфеткой из сумочки. Ира теребит ремешок клатча и смотрит на меня как-то по-новому. В ресторане она смотрела на меня с восхищением и страхом, сейчас же я перед ней в помятой одежде, со следами обивки дивана, отпечатавшимися на моем лице, а еще… новости.

Я забыла.

Ира знает, теперь я это вижу. Это любопытство пополам со страхом. Действительно ли делала я то, о чем говорили в новостях? Совратила ли я своего пасынка и где был мой муж в это время? А так и не скажешь, это читается в ее глазах, и мне становится плохо. Я не впустила бы журналистов, но сейчас каждый готов продать душу за сенсацию, особенно те, кому нужны деньги.

— Ксения Михайловна, простите, что вмешиваюсь, — деликатно говорит Ирина — Но мне просто нужно знать, снимите ли вы эту квартиру на больший срок? Канализация, как же, читается в призрачной усмешке на губах.

— Нет.

Говорю и сама пугаюсь. Идти мне некуда. По крайней мере, пока Тимур не ответит. Он не оставил мне адреса, и где искать его в Риге, я понятия не имею. Вряд ли там только один спортивный интернат.

А ведь мне нужен загран, чтобы поехать в Европу.

— Ладно, — тянет улыбку Ирина. — Тогда оставите ключи в почтовом ящике, когда готовы будете съехать. Это нужно сделать сегодня до полудня, ладно?

Киваю.

— И простите, что спрашиваю… Но наш договор в силе?

— Не уверена.

— В каком смысле вы не уверены? Вы ведь вчера сказали, что у нас очередь, что мы можем…

— Я помню, — отрезаю. — Но сейчас все транзакции фонда приостановлены. Что будет дальше, я не знаю.

Миг и передо мной вместо вежливого агента по аренде недвижимости снова стоит уставшая, измученная, но готовая изорвать любого, как тигрица, кто встанет на пути у ее дочери.

— To есть мы можем потерять очередь на трансплантацию? Вы не заплатите?

Качаю головой. У меня теперь нет денег даже на саму себя, но вслух я этого не произношу. Вижу, что в ее глазах я не имею права даже требовать сочувствия.

— Ах ты, подстилка, лживая шлюха! — шипит Ирина. — Мы тебе поверили! А ты променяла доверие мужа и его деньги на молодой член! Да и было бы с кем, с его собственным сыном!

— Убирайся.

— Нет, это ты убирайся. Эта квартира моя, а ты здесь никто. Не буду я ждать до двенадцати. Даю полчаса на сборы. Противно стоять рядом с тобой, а будешь упираться, я полицию вызову. Извращенка.

Моих вещей здесь и нет. Собирать мне нечего. Кидаю разряженный телефон в сумочку, обуваюсь и покидаю квартиру.

И впервые за долгие годы я ощущаю зверский, непривычный голод. Потребность в пище настолько затмевает сознание, что остальные проблемы на фоне этого меркнут. Даже учитывая то, что я осталась на улице, с разряженным телефоном, без транспорта и охраны, документов и с ограниченным количеством налички, сейчас меня волнует только еда.

Любая. Даже дешевые «Семейные сосиски» на рекламной растяжке поперек дороги сейчас выглядят лучше всяких деликатесов, так что я нервно сглатываю, когда иду вниз по улице. В ресторан мне путь заказан, и не потому, что я могу там кого-то встретить, хотя и это тоже следует учитывать, но прежде всего, мне следует беречь деньги. Я не знаю, как долго мне придется выкручиваться. Вчера я потратила на посуточную оплату достаточно много денег, если сравнивать эти траты с возможностью снять что-то на более долгий срок.

Еще нужно обязательно зарядить телефон. Я должна как-то связаться с Тимуром, он моя единственная надежда и маяк, который поможет выбраться из этого безумия.

Купить новую симку без документов не выйдет, поэтому придется выкручиваться как-то с этой. Уверена, журналисты продолжают обрывать мой телефон звонками. И нет ничего случайного в том, что им всем стал известен мой номер.

Итак, я должна поесть где-то, где продают дешевую еду. А еще надо найти, где зарядить телефон, не имея при этом собственной зарядки.

Перебегаю полупустую дорогу и попадаю в царство жареной картошки и прогорклого масла. Живот громко выражает восторг запахами «Макдональдса», пока стою в очереди. Я понятия не имею, какой бургер выбрать, потому что никогда не ела такой еды. И диета была последним, что держало меня подальше от ресторанов быстрого питания.

Первым был имидж, разумеется. Сергея разорвало бы на куски, поймай меня журналисты за поеданием дешевого бургера в забегаловке.

А во-вторых, никогда не получая удовольствия от еды, я не понимала, что люди вообще находят в пицце, бургерах и прочих вредных примерах фастфуда. Меня к ним даже не тянуло.

Выбираю бургеры, ориентируясь по цене, а не составу, все равно они примерно одинаковы. Платить приходится наличкой, терминал под экраном отказывается принимать карту. Моя очередь наступает быстро. Получаю поднос с картонной коробкой, стаканом «Колы» и промасленным пакетом с жареной картофельной соломкой и иду искать свободное место.

Голодный рев моего желудка не стихает, но я все еще не могу посвятить себя еде, как бы сильно этого не хотела. Кружу по залу в поисках необходимого и замечаю студента, который сидит, уткнувшись носом в ноутбук, а рядом тянется зарядка для телефона моей модели.

Плюхаюсь рядом и включаю все свое обаяние на максимум, и уже через пять минут мой телефон наконец-то подключен к розетке, а я могу приступить к еде.