Табу (СИ) - Майер Жасмин - Страница 25

— И все?

— А что еще? Я как-то давно привык, что у отца другая, громкая фамилия, которую на каждом углу знают. Мне моя не мешает. Думаешь, из интерната кто-то ему настучал?

Прочищаю горло прежде, чем заговорить снова:

— Пока не знаю… Послушай, все, что было между нами, это… Было ошибкой. И я очень дорого за нее заплачу, если Сергей обо всем узнает. Я не знаю, что могу предложить за твое молчание, разве что…

— За мое молчание? — шипит он. — Решила, что можешь заткнуть мне рот отцовскими же деньгами?!

— В твоем положении глупо от них отказываться! А то заладил, что ты в них не нуждаешься!

— Да почему вы все думаете, что именно деньги решают все?

На миг прикрыв глаза, вспоминаю ту измученную женщину в холле. Тимур не сталкивался с чужой болью так часто, как я, чтобы понять, что именно деньги и решают все.

— Тебе не понять. Ты, как сыр в масле катаешься всю свою жизнь, а теперь зачем- то строишь из себя благородного рыцаря, готового голодать и терпеть лишения. При этом у тебя по-прежнему хватает денег на счету, которые ты можешь в любой момент снять!

— Да не нужны мне ваши бабки! Ни от него и уж тем более не от тебя!

— Ори еще громче, Тимур! А то твой отец, наверное, как раз приехал и еще не все расслышал.

Тимур вдруг надвигается на меня большой, рассерженной тучей.

— Как же ты меня бесишь, Божья Коровка! — цедит он. — Своей вот этой маской. Неприступная железная леди без тени эмоций. Сухая и жесткая, как палка! Тебе самой не надоело претворяться?

— Да кто тебе сказал, что я претворяюсь? Это моя жизнь, Тимур! Я вот такая и есть, а не то, что ты там себе выдумал обо мне! Очнись! Вот она я, настоящая! И я очень хорошо знаю, как много значат деньги.

— Нет! Ты не такая!

— А вот и да! Я меркантильная и расчетливая, фригидная сука! И не могу получать удовольствие в постели и не понимаю, зачем людям секс! Даже с тобой!

— Даже со мной? — он приподнимает одну бровь. — Ты сейчас кому врешь? Мне или себе?

— Я вообще не вру!

— Еще как врешь, Божья Коровка. У тебя румянец на щеках… И дыхание сбилось.

Он вдруг касается моей скулы указательным пальцем и ведет ниже, до самого выреза испорченной блузы. Дергает ткань на себя, не заботясь о пуговицах, и после касается кожи на правой груди как раз поверх кружева бюстгальтера.

— Как быстро бьется твое бесчувственное сердце. И мурашки вот эти… Конечно, это говорит только о том, какая ты фригидная. И что тебе не нужен секс. Особенно со мной, да?…

— Что ты делаешь?

Его руки ложатся мне на бедра, пальцы правой руки находят молнию.

— Да выглядит все это, прямо скажу, неубедительно, но у тебя еще есть последний шанс сделать так, чтобы я тебе поверил. А если поверю, то и отстану от тебя навсегда. Ты ведь этого хочешь, да? Чтобы я свалил и не мешал тебе наслаждаться твоей меркантильной жизнью.

Не могу говорить. Не могу сказать, как он все опять неправильно понял.

— Знаешь, какой это способ?

Не могу говорить, сил хватает только качнуть головой. И вообще-то, это было «нет и знать не хочу», но Тимур резко стягивает с меня брюки, а я все еще слишком ошалевшая от того, куда свернула кривая этого разговора.

Это какая-то врожденная суперспособность? Почему за считанные минуты, как мы оказались один на один, на мне опять практически нет одежды?

— Говоришь, что не хочешь меня, Божья Коровка?

Он смотрит мне в глаза, и я очень стараюсь их не закатить, потому что эти самодовольные вопросы до чертиков надоели.

Но в этот момент он отводит мои трусики в сторону.

Прикусываю губу, а по венам уже растекается предвкушение.

— Ты самая идеальная женщина, которую я когда-либо встречал, но еще ты, черт бы тебя побрал, патологическая лгунья! Ты мокрая, Ксень. Совершенно и абсолютно мокрая, но зачем-то продолжаешь лгать мне.

Переступаю с ноги на ногу, по-прежнему глядя в его темно-серые глаза. Пытаюсь сохранить хоть какие-то остатки достоинства, когда его пальцы уже движутся во мне.

— Я не должна хотеть тебя.

Да, вот так правильнее.

— Я тоже не должен, — легко соглашается он. — Но я больше не могу сопротивляться, я уже говорил. Не мог раньше и тем более не могу сейчас. Мне не забыть того, что у нас было. Так что не ври мне больше, Божья Коровка. Хотя не ты. Хватит с меня лжи.

Всхлипываю, потому что едва стою на ногах. Он не убрал руку. Так и дразнит, нагнетая возбуждение. Кажется, я снова слышу, как хлюпает у меня, черт возьми, между ног. Цепляюсь за его плечо, чтобы устоять на ногах. И при этом понимаю, что сама же шире расставляю бедра, насколько позволяют спущенные до колен брюки.

— Прекрати отталкивать меня, потому что я знаю, какая ты можешь быть… Страстная. Горячая. Отзывчивая. И ты вся дрожишь, когда я делаю вот так, — он присоединяет второй палец.

Это не я… Это не может быть про меня.

— Это ты, — горячо отзывается он, потому что я сказала это вслух. — Это все о тебе. А еще ты красивая, и почти голая, но еще не очень довольная. А я хочу тебя увидеть снова, как тогда. С пьяной улыбкой и растрепанными волосами. Без косметики и верхом на мне. Или подо мной. С моим членом во рту. Или в руках.

— Этого не было, — хрипло отзываюсь я.

— Знаю, но вдруг мне повезет?

Мои щеки пылают. Или это я сама горю с головы до ног?

Он улыбается, когда отвечает на мой поцелуй, — и это единственный способ заставить его замолчать.

Поцелуй отключает мое сознание. Я перестаю анализировать каждое мгновение и растворяюсь в его прикосновениях, как сахарная вата в горячем чае. Нависая надо мной, этот большой мужчина ни капли меня не пугает. Скорее наоборот. Я наслаждаюсь тем, какой хрупкой ощущаю себя в его объятиях, с какой бережливой нежностью его сильные руки касаются моего тела.

Больше ничего не имеет значения. Только его пальцы во мне. Тугая пружина сжимается все сильнее, я стону в его рот, ногтями царапая ткань футболки. Хочу коснуться его, ощутить, как между нашими телами исчезнут последние преграды. Отрываюсь от его губ только на мгновение, чтобы закатать до груди футболку. Тимур срывает ее с себя за секунду, но даже этот миг кажется вечностью. Без его рук я сама не своя, и я стону слишком громко, когда он, окончательно избавив меня от брюк, возвращает пальцы обратно.

Тимур набрасывается на мои губы, заглушая всхлипы и стоны. Больно вжимает в стену напротив, подхватывая под бедра, и я сразу же скрещиваю лодыжки у него на талии. Так разница в росте никак не ощущается, и я целую его с еще большим азартом, поскольку теперь мы на равных. Больше нет ничего, что может помешать нам. За пределами этой комнаты даже мира больше нет. Все сгорело в пламени, которое охватило меня с головы до ног.

Порочно-влажный звук первого удара бедер сводит меня с ума. Я вскрикиваю, вытягиваясь в его руках. Пальцы ног поджимаются, и я снова зарываюсь в его волосы. Тяну за жесткие непослушные локоны, словно подгоняя его. Жестче и быстрее. Сейчас.

Он подчиняется. Как настроенный камертон, отзывается на мольбу моего тела. Впечатывает в стену сильнее, погружается до упора и дает мне то, о чем я столько времени мечтала, пока была без него.

Судорога оргазма катком проходится по телу, выгибает дугой даже, несмотря на тяжелого Тимура, который вжимается в меня. Вижу, как дергается его кадык, как он сглатывает и запрокидывает голову, словно мой оргазм ощущается им как собственный.

Он жмурится, не прекращая вращать и двигать бедрами. Множа мои и без того одуряющие ощущения, которые огненными волнами расходятся по телу. Я отпускаю его волосы, потому что понимаю, что сжимала их слишком сильно, но он внезапно возвращает мою руку обратно себе на затылок.

— Мне нравится.

Я провожу по коже головы ногтями, и он стонет от восторга. Едва уловимым движением задевая какие-то очень приятные точки внутри меня, и я отвечаю ему тем же.

От моего стона глаза Тимура расширяются. Он смотрит на меня, слишком пристально, жадно, с восторгом, припадает к моим губам, но тут же отстраняется и глухо стонет.