Касэлона. Особенный рейс (СИ) - Гриб Елена Григорьевна - Страница 30

Пухлые щеки Хомяка, его добродушная полуулыбка и ухоженные руки не сочетались с образом безжалостного душителя. Впрочем, повторюсь: я допускала, что он мог заплатить кому-то за «услугу», хотя и не особо верила, что профессора Эвгениу убил наемник.

Но приходилось признать: в настоящий момент Антэс был главным подозреваемым. Для меня, разумеется, — с точки зрения представителей правопорядка он к смерти Лилианы Эвгении не имел даже косвенного отношения, а арест Даниала Каса и вовсе противоречил его планам. Замену обвиненному в терроризме ученому искали долго, да и ремонт лаборатории влетел в копеечку, и пришлось поделиться с Центром государственными деньгами.

Если мотив для убийства профессора Эвгении у Антэса имелся веский, то Кас, усердно трудившийся на благо страны и ради славы начальства, в схему не вписывался.

Из-за взрыва теоретические разработки по Ониксу-10 затормозились, из хроноБК-лаборатории тоже не поступало добрых вестей, ну а новости тем временем трубили о сенсационном открытии, которое изменит мир. В общем, у Хомяка был повод сорваться и выбыть из деловой суеты аж на трое суток.

Ну а у Родаса Торна, как выяснилось, не было причин клеймить замдиректора убийцей.

«Голословные обвинения» — так, кажется, это называется. Злые слова, не подкрепленные доказательствами. Я видела не разоблачение злодея, а личную разборку Антэса и Торна, в которой они оба показали себя не с лучшей стороны.

Вернувшись к работе, Хомяк вызвал профессора и пообещал уволить его сразу после завершения проекта с элианским синтезаторомБК. Торн, в свою очередь, грозился найти и опубликовать статью Лилианы Эвгении. Ключевое слово — «найти». У него, как и у всех, не было ничего реального.

— Если б вы могли, то давно бы уже угробили Оникс, — рассмеялся Антэс в ответ на наскоки. — Не рубите сук, на котором сидите. Думаете, вас сочтут героем? Ну-ну… Вне системы ваши научные достижения гроша ломаного не стоят. Вы везде будете предателем. Разве что обоснуетесь у своих любимых элиан.

Любопытная информация… Из нее я поняла одно: о чем бы ни писала профессор Эвгениа, это задевало интересы гораздо высшего уровня, чем Исследовательский центр. Всей системы? Ну и масштабы! Или дело все же в терраформации Оникса-10? Кто знает…

Голова шла кругом от этих тайн. Я без конца сомневалась в собственных выводах и впечатлениях. Общий знаменатель всех событий — Лилиана Эвгениа? Разработки по Ониксу-10? Непонятная хроноБК-лаборатория? Или (ха-ха, вот же ж придет на ум!) некая Катя с Земли, превращенная в призрака?

Нет, не стоило льстить себе. Моя участь, возможно, и являлась частью оборудки, но отнюдь не ее ключевым моментом. Я — яркий пример того, что у Исследовательского центра случаются проколы. Побочный эффект эксперимента, не более. А закрутилось все задолго до моего появления на Ониксе-2.

Профессор Торн покинул кабинет Антэса в бешенстве. Его плохое настроение передалось и мне, сбив меня с мысли. Впрочем, я пока предпочитала наблюдать. А если честно, я попросту не представляла, куда поткнуться дальше.

Когда за Торном захлопнулась дверь и стук его потертых башмаков затих в приемной, замдиректора сделал несколько дыхательных упражнений, прошелся от стола к окну, проглотил пару успокоительных таблеток и со всего размаху плюхнулся на меня.

— Идиот! У тебя есть свое кресло! — беззвучно возмутившись, я выбралась из-под него (вернее, сквозь него), но он этого даже не заметил. — Что за люди пошли… Хоть бы предупредил!

Антэс обхватил голову руками и согнулся в три погибели. Он напоминал старую больную птицу, нахохлившуюся на мороз. В его облике уже не было ни уверенности, ни веселья. Мужчина просто сидел, прикрыв глаза, и страдальчески морщился от каждого доносившегося из приемной звука.

Громкий писк коммутатора заставил его вздрогнуть и зло стукнуть кулаком по поручню кресла. Спустя мгновение замдиректора снова надел маску радушия, но из его взгляда так и не исчезла тоска.

— К вам Матиас Антэс, — сухой голос секретарши не содержал вообще никаких эмоций.

Прежде, чем Хомяк успел ответить, дверь рывком распахнулась и стукнулась в стену. Выставленные на полках стеклянные награды Антэса задребезжали, висевшие дипломы с шорохом прошлись по шершавому покрытию вроде обоев.

— Пап, ты обещал, что на День Основания я получу «Кондор»! — Ворвавшегося в кабинет паренька не заботило, что в приемной слышно каждое его слово. — В чем проблема?!

— В том, что без лицензии пилота он тебе ни к чему.

Матиас рывком расстегнул молнию кожаной куртки и вытащил из внутреннего кармана планшет.

— Вот! — Парень отбросил с высокого лба кудрявую прядь светлых волос и победно сверкнул безукоризненно голубыми глазами. — Я меня есть лицензия.

Антэс едва взглянул на экран.

— Я сказал, что заплачу за твое обучение, а не дам взятку школе.

Матиас уселся в его кресло, забросил ноги в модных белоснежных кроссовках на стол.

— Расслабься. Все так делают. Ты же не хочешь, чтобы я был лузером?

— Я не хочу, чтобы однажды мне принесли тебя в коробке. Матс, это не обсуждается. Ты закончишь курсы, и тогда у тебя будут и лицензия, и флаер.

— Да пошел ты! Такой честный, да? Думаешь, я не знаю, на чьи деньги ты идешь в политику? Меня постоянно расспрашивают о тебе! Я могу однажды не сдержаться и…

— И будешь доучиваться в обычной школе, ездить на общественном транспорте, носить одежду с рынка, обедать в столовой, жить в однокомнатной квартире и называть себя дураком. Матс, пойми: ты не то что не готов управлять флаером — ты не умеешь им управлять!

— Синди умеет!

— Синди — это тот странный Сид, что в прошлом году сменил пол? Надеюсь, ты не собираешься во всем равняться на него?

Матиас выпрыгнул из кресла, как мяч-попрыгунчик.

— А на кого мне равняться? Может, на тебя?!

— Было бы неплохо.

— И чем же, по-твоему, старый развратный козел лучше транссексуала?!

Мне стало неловко из-за того, что я невольно наблюдала за семейной сценой, не имевшей никакого отношения к преступлениям и махинациям.

Антэс поморщился, но не утратил самоуверенности.

— Мы с твоей матерью обсудили это и пришли к пониманию.

— И поэтому она собралась на Солинду?! Поэтому бросает меня?

— Матс, мы пятнадцать лет как в разводе. У нее своя жизнь, у меня — своя.

— Пока не появилась та шлюха, у нас все было замечательно!

Я уже покидала кабинет, когда услышала знакомое имя.

— Лилиана мертва, — замдиректора говорил спокойно, однако я видела: слова давались ему с трудом. — Не смей оскорблять ее память.

— А нас с мамой оскорблять можно? Или твоя любовь распространяется только на старую шлюховатую кошелку?!

Звонкая оплеуха усадила Матиаса в кресло.

— Пора взрослеть, Матс. Я не куплю тебе лицензию, не дам флаер без лицензии и не буду чувствовать вину за то, что твоя мать уезжает. Лилиана была хорошим человеком. Не говори о ней плохо.

Я не психолог. Не умею читать между строк. Иногда верю лжецам, иногда не вижу очевидного. Но в тот миг я поняла: несмотря на то, что Лилиана Эвгениа готовила материал, который мог погубить Антэса, Хомяк не желал ей зла.

Он любил ее? Или речь шла о дружеском расположении?

В любом случае смерть Лилианы принесла Антэсу только боль и ни капли облегчения.

Касэлона

— Ты же вроде искала нашатырный спирт! — Создавалось впечатление, что киборг задался целью непрерывно находиться рядом с Сэмом.

— Ну да. Но я не успела распаковаться. Вон, между ящиками из «Лучистого Оникса» виднеются коробки. По-моему, нам нужна с синей наклейкой. А еще… Мамочка родная! Это же палец!

«Заяц» номер три путешествует в расчлененном виде?» — к своему стыду, Райс испытал что-то вроде облегчения из-за того, что не придется возиться с еще одной обузой.

К счастью, Вселенная его пессимизма не разделяла.

— Он теплый! — Сана бестрепетно сжала высунутую из приоткрытого ящика конечность. — Помоги его вытащить, капитан!