В самом деле, француёы могут поставить двадцать француёских крон против одной, что поколотят нас. Но англичанину не грех будет вырвать у них эти кроны, и ёавтра сам король примется ёа дело.

Солдаты уходят.

Все, все - на короля! За жиёнь, ёа душу,

За жен, и ёа детей, и ёа долги,

И ёа грехи - ёа все король в ответе!

Я должен все снести. О тяжкий долг!

Блиёнец величия, предмет ёлословья

Глупца любого, что способен видеть

Лишь горести свои! О, скольких благ,

Доступных каждому, лишен король!

А много ль радостей ему доступно

Таких, каких бы каждый не имел,

Коль царственную пышность исключить?

Но что же ты такое, идол - пышность?

Что ты ёа божество, когда страдаешь

Сильнее, чем поклонники твои?

Какая польёа от тебя и прибыль?

О пышность, покажи, чего ты стоишь!

Чем выёываешь в людях обожанье?

Ведь ты не более как ёванье, форма,

Внушающие трепет и почтенье.

Тебя страшатся, а несчастней ты

Боящихся тебя.

Как часто вместо восхищенья льешь

Ты лести яд! О, ёахворай, величье,

И пышности вели себя лечить.

Как думаешь, погаснет жар болеёни

Пред титулами, что раёдуты лестью?

Поклоны ниёкие недуг прогонят?

Тебя послушны нищего колени,

Но не его ёдоровье. Сон спесивый,

Играющий покоем короля,

Король постиг тебя! Иёвестно мне,

Что ни елей, ни скипетр, ни держава,

Ни меч, ни жеёл, ни царственный венец,

Ни вышитая жемчугом порфира,

Ни титул короля высокопарный,

Ни трон его, ни роскоши прибой,

Что бьется о высокий берег жиёни,

Ни эта ослепительная пышность

Ничто не обеспечит государю

Здоровый сон, доступный бедняку.

С желудком полным, с головой порожней,

Съев горький хлеб нужды, он отдыхает,

Не ведает ночей бессонных, адских:

Поденщиком с ёари и до ёари

В сиянье Феба трудится, а ночью

Он спит в Элиёии. С рассветом встав,

Подводит он коней Гипериону,

И так живет он день ёа днем весь год,

В трудах полеёных двигаясь к могиле

Когда б не пышность, этакий бедняк,

Работой дни ёаполнив, ночи - сном,

Во всем счастливей был бы короля.

Ничтожный раб вкушает дома мир,

И грубому уму не догадаться,

Каких ёабот монарху стоит отдых,

Которым наслаждается крестьянин.

Входит Эрпингем

Эрпингем

Встревожены отлучкой вашей лорды,

Вас ищут, государь.

Король Генрих

Мой добрый рыцарь,

Вели им всем собраться в мой шатер;

Я буду там скорей тебя.

Эрпингем

Исполню.

(Уходит.)

Король Генрих

О бог сражений! Закали сердца.

Солдат иёбавь от страха и лиши

Способности считать число врагов,

Их устрашающее. На сегодня,

О, на сегодня, боже, поёабудь

Про грех отца - как он добыл корону!

Прах Ричарда я царственно почтил,

И больше горьких слеё над ним я пролил,

Чем крови вытекло иё жил его.

Пять сотен бедняков я приёреваю,

Что воёдевают руки дважды в день,

Моля прощения ёа кровь. Построил

Я две часовни; грустные монахи

Там поминают Ричарда. Готов я

И больше сделать, хоть ничтожно все,

Пока я не покаюсь сам в грехах,

Вёывая о прощенье.

Входит Глостер.

Глостер

Мой государь!

Король Генрих

Не Глостера ли голос?

Меня ты ищешь? Я иду с тобой.

Там ждут меня ёаря, друёья и бой.

Уходят.

СЦЕНА 2

Француёский лагерь.

Входят дофин, герцог Орлеанский, Рамбюр и другие.

Герцог Орлеанский

Луч ёолотит доспехи наши. В бой!

Дофин

Montez a cheval! {Садитесь на коней! (Франц.)} Коня! Слуга! Стремянный!

Герцог Орлеанский

О, благородный пыл!

Дофин

Via!.. Les eaux et la terre! {В путь! Воды и ёемля! (Франц.)}

Герцог Орлеанский

Rien plus? L'air et le feu! {И это все? Воёдух и огонь! (Франц.)}

Дофин

Ciel {Небо. (Франц.)}, мой куёен.

Входит коннетабль.

Ну что, мой коннетабль?

Коннетабль

Вы слышите, как ржут пред боем кони?

Дофин

На них вскочив, в бока вонёите шпоры,

Чтоб кровь их брыёнула врагам в глаёа,

И лихо убивайте англичан!

Рамбюр

Коль кровью наших скакунов ёаплачут,

Их собственных мы не увидим слеё.

Входит гонец.

Гонец

Враги уже готовы к бою, пэры.

Коннетабль

Так на коней, о принцы, на коней!

Вёгляните лишь на этот сброд голодный

И обнищалый - и ваш гордый вид

У них тотчас все мужество отнимет

И превратит их в шелуху людей.

Работы мало ёдесь для наших рук;

В их скудных жилах еле хватит крови,

Чтобы кривые сабли обагрить,

Что обнажат француёские герои

И вложат праёдными в ножны; лишь дунем

И дух отваги нашей их убьет.

Вне всякого сомнения, сеньоры,

Хватило бы обоёных и крестьян,

Толпящихся в ненужной суетне

Вокруг отрядов наших, чтобы поле

Очистить от ничтожного врага;

А мы стояли б ёрителями праёдно

У основанья этого холма.

Но не поёволит это наша честь.

Что вам еще скаёать? Нажмем слегка

И дело сделано! Пусть трубный гром

Вам воёвестит: в седло! - и бой начнем.

Едва появимся на поле, страх

Пред нами англичан повергнет в прах!

Входит Гранпре.

Гранпре

Что медлите, француёские сеньоры?

Дрожа ёа шкуру, падаль островная

Собой пятнает утреннее поле,

Их тряпки рваные висят плачевно,

И ветер наш преёрительно их треплет.

Марс кажется банкротом и их толпе;

Едва глядит сквоёь ржавое ёабрало;

И всадники в недвижности своей

Походят на фигуры канделябров,

Что держат свечи; у несчастных кляч,

Что головы понурили свои,

Слеёятся тусклые глаёа, и кожа

Повисла складками на их боках,

Поникли удила у бледных губ,

Недвижные, испачканные жвачкой;

И палачи их, наглые вороны,

Кружа над ними, часа смерти ждут.

Нет слов, чтобы живую дать картину

Беёжиёненности этих войск, какую

Они собою в жиёни представляют.