Недоброе солнце (СИ) - Питкевич Александра "Samum" - Страница 19

— Да, по прогнозу, еще часов 8–9.

Я никогда не видела войны своими глазами, но моих знаний и образования было достаточно, чтоб понимать, без потерь бои невозможны. В ней нет ни благородства ни красоты. Только боль, грохот и ужас. Я теперь была частью валорской команды, пусть не обычной, пусть другой рассы, но все же. Не спросить я не могла.

— Погибшие?

— 38 валор нашего экипажа и 23 у Искры, Медуза и Грохот потеряли по 12. Они подключились позже, там капитаны с менее развитыми способностями, — так же тихо отозвался офицер с красными нашивками, сидящий с нами, — Когда капитан придет в сознание, будет прощальная церемония.

Все немного помолчали, предаваясь грустным мыслям. После завтрака, мы с Сумудином прошлись по большому медотсеку, где в 16 капсулах проходили лечение раненые валоры. Мимо капсул бегали работники в голубой форме, сравнивая показатели, устанавливая порядок инъекций. Несколько врачей делали перевязку, видимо повторную, тем, кому не требовалась помощь медицинской системы. Оставшись доволен работой своей команды, старший медик направился в свой кабинет. До нашего прихода там был Тааль. Кивнув нам, мастер покинул комнату. Здесь опять стояла огромная колба темного стекла. Теперь она вызывала во мне крайне негативные ассоциации. Даже передернуло слегка.

— Не надо так реагировать, — спокойно прокомментировал мою реакцию доктор, перекидывая данные с новенького планшета на свой рабочий компьютер, — эта капсула помогает сохранить жизнь моему народу. Конечно, она в какой-то степени — оружие войны. Вот только нам не сдержать мир без оружия. Ты умная, терри, должна понимать. Жизнь, не только цветочки-бантики. Всегда найдется кто-то, кто попытается поставить на колени другого. Мы не нападаем первыми. Толонцы разорили несколько наших колониальных планет, погубили множество моих сородичей. Война идет уже не один десяток лет. И только сейчас у нас появился шанс ее закончить. Мы просто хотим мира, Селена.

— Я верю. Но это трудно осознать. И после вчерашнего, мне все же не очень уютно возле этой …капсулы.

— Ничего, воспринимай ее как антураж. Сама по себе она ничего не значит, — отмахнулся Сумудин, — Нарин там.

Мне указали на дальнюю медкапсулу.

Капитан был бледный, с остро выделяющимися скулами и темными кругами под глазами. Вчерашние события дались ему явно не без труда.

— Он будет в порядке?

— Если в целом, то да. Конечно, без последствий для него такие события не могут быть. Он же чувствует каждого. Боль, смерть. Его вчера убили 38 раз. Это не может быть просто забыто. Но он справиться, поверь. Переживаешь за него? — Сумудин посмотрел на меня, поверх своих экранов. Смогла только кивнуть. Что тут объяснять. Толком и сказать-то нечего, но переживаю. Это точно, — Иди сюда, еще раз тебя проверю.

Сумудин получал информацию из главного медотсека каждые полчаса и каждый час проверял Нарна. Кроме этого он проводил исследования с моей кровью. Я же большую часть времени просматривала валорскую Сеть и составляла скелет будущего исследования на базе полученной информации. Было решено сделать полноценный обзор, как на другие расы и небольшую брошюру. Так что работа тоже была.

— А почему Нарин здесь, а не со всеми? — вдруг пришлая мне в голову идея.

— Причин несколько, как понимаешь. Во-первых, мы конечно доверяем команде и все мои валоры проверены-перепроверенные, но мало ли. Вдруг кому-то в голову придёт мысль чего-то добавить, или убрать. В обычной практике такое бывает редко, но у Нарина совершенно иные реакции на лечение. Второе: он сейчас полностью беззащитен. А, как ты сама поняла, он больше чем просто капитан. Его запрещено оставлять одного. Либо я, либо Тааль.

Поздно вечером, когда Нарин очнулся (Сумудин попросил меня уйти, когда валор стал шевелиться) прошла церемония прощания с погибшими. Я впервые надела парадную форму.

Как и с рабочей одеждой, с размером вопросов не было. Серо-стальная тонкая блуза, длинный, до середины бедра, двубортный китель, зауженные брюки. Из обуви наиболее подходящими оказались все те же строгие черные шпильки. Образ был весьма сдеражаный и лаконичный. Форма ощущалась очень непривычно, заставляя ровнее держать спину и высоко поднимать голову. Вот оно как, оказывается.

К моему удивлению, помимо голубых нашивок, на кителе появился прозрачно-голубой камушек, сантиметра 2 диаметре. У Сумудина потом узнаю.

Прощание проходило на огромной площадке. Здесь я еще не была. Стены, как водится, были белого цвета, но сейчас на них проецировались изображения тех, в честь кого, собственно, мы здесь собрались. Офицеры стояли на возвышении с короткой стороны зала. Чуть впереди были Нарин, Сумудин и два первых помощника. Остальные одной шеренгой располагались вдоль стены. Мое место определили где-то ближе к центру. А впереди было море. Практически вся команда судна присутствовала. Бледнокожие валоры со светлыми волосами были одеты в форму, чуть более простую, темно-синюю, с широкой полосой своего подразделения по груди. Все стояли ровными линиями, по квадратам. Сразу видно, военные.

Речь произносил первый помощник, я ее почти не слушала. Что-то о доблести, верности и так далее. Каждому из погибших нашли несколько добрых слов. Я смотрела на капитана. Нарин стоял ровно, но два раза явно пошатнулся. Второй раз его плечом подпер Сумудин. Финалом траурного мероприятия стал залп из всех орудий. Капитан поднял руку и вместе со взмахом раздался оглушительный грохот. Казалось, Парадокс вздрогнул от самых нижних ярусов до последней антены. Признаться, у самой коленки дрогнули, спасибо стоящему рядом офицеру, который проворно подхватил под локоть. Оказывается, капсула Ядра неслабо так глушила шум боя. Может, им меня просто жалко стало, вот и спрятали. Вероятнее всего. Восемь часов такого грохота я бы точно не вынесла.

После прощального ужина сразу отправилась к себе. Вечер был насыщенный, да еще сказывалась, видимо, пара лишних часов, которые были в здешних корабельных сутках. Несколько валорок пытались утянуть меня в общение, но я так вымоталась от впечатлений, что пришлось пообещать им визит вежливости. Уже у самых дверей почувствовала на себе внимательный взгляд. Нарин, утомленный, бледный, но непреклонный, стоял в компании трех офицеров. Они что-то обсуждали между собой, а капитан смотрел на меня. Даже не моргал. Мне показалось, что в глубине этих синих глаз что-то блестит, как искры. Едва заметный из дали и невероятно обжигающий и опасный пламень. По телу пробежала дрожь, от макушки до самых кончиков пальцев. Только это был не страх или злость. Меня прошибло небольшим разрядом предвкушения и обещания. Ой-ой. Надо уносить себя отсюда.

Очень надеялась, что сон поймает так же, как и в предыдущие вечера, сразу и мгновенно, но видимо, не сегодня. Неизвестно сколько прокрутившись в кровати, решила, что срочно нужно какао. В моих запасах всегда было несколько порций этого сублимированного напитка. Читала, что раньше его делали из каких-то бобов. Сейчас это могли себе позволить только богатые любители редкости. Я на такие звания не претендовала, да и финансово была не столь беззаботна, вполне устраивал растворимый порционный порошок с невероятным вкусом.

Взяв одну порцию, отправилась в пищевой блок. Смешав содержимое пакетика с кипятком, решила, что не хочу ни в каюту, ни оставаться здесь. В блоке не было много народу, всего 20–25 валоров, но как-то хотелось побыть в более тесной компании. Сама с собой, к примеру. Подумалось про здешние смотровые площадки. Кивер подсказал, что их на Парадоксе 5. Три относились к полноценным смотровым залам, на пару сотен человек. И было две, отмеченные как «камерные». Одна была совсем рядом. Это-то мне и нужно. Подхватив свою большую дымящуюся кружку, отправилась к лифту. Освещение уже сменилось на слабое ночное.

Когда лифт открылся, я попала в полумрак и по инерции сделали несколько шагов внутрь.

Помещение совсем не большое, вытянутой каплевидной формы. Вся широкая сторона «капли» являлась огромным полукруглым иллюминатором, в котором открывался вид на Космос. Возможно, стекло имело некоторую кратность, так как туманности казались слишком яркими и близкими. Внизу стояло два ряда кресел, по 6, не больше. Свет был включен самый приглушенный, только небольшие длинные лампы на полу, чтоб избежать падения, и все. Полумрак немного разгонялся удивительными огнями не очень далеких звезд.