Святослав. Император с севера (СИ) - Лопатин Георгий - Страница 15

Вперед, спешившись, вышел юнец, вот только в руках он держал огромный молот.

Варяги загомонили. Молот реально выглядел здоровенным. Такой не враз подымешь и тем более не потаскаешь с такой видимой легкостью как это делал тот юнец. И тут одно из двух, либо молот игрушка, либо все непросто.

– Я князь Святослав! Сын князя Игоря! Внук конунга Рюрика! Отмеченный Перуном и владеющий искрой его силы! Какого хрена вы незваными приперлись на мою землю?!

Ему навстречу с секирой вышел Свен Вилобородый.

– Что это у тебя за молоточек в руках? – едко спросил он представившись в ответ. – Не сильно большой?

– Это молот Перуна и в нем заключена его сила! Если не хотите испытать ее на своей шкуре, то убирайтесь туда откуда пришли, но прежде выплатите мне виру! Десять гривен серебра с человека! А не сможете, так отработайте! У меня как раз рабочих рук остро не хватает, все польза от вас будет!

– Ты слишком много на себя брешь щенок! Мы платим только железом! И уж тем более не станем уподобляться рабам! – крутанул в руках секиру Свен.

Варяги за его спиной одобрительно загудели.

– Слепил какую-то хреновину и считаешь мы поверим в то, что это молот Тора и имеет его силу, а испугавшись сбежим роняя портки?! Ты глупец! Это тебе придется сильно раскошелиться, если не хочешь, чтобы запылали твои города!

– Что ж, тогда я предлагаю тебе поединок Свен Вилобородый!

– Принимаю!

Противники начали сближаться.

В какой-то момент Святослав остановился и перехватил свой огромный молот, так что длинная, чуть больше метра рукоять приняла положение параллельно земле, а непосредственно рабочая часть смотрела в сторону противника.

В последний миг Свен Вилобородый усомнился в том, что этот молот – бутафория, прикрылся щитом, но это не помогло. Да и как мог какой-то щит спасти от божественной мощи? По крайней мере так потом думали очевидцы…

Святослав дернул за бронзовое навершие рукояти и раздался оглушительный гром, из молота вылетел сноп пламени и возникло здоровенное облако сизого дыма, что все приняли за тучу…

Свена снесло с ног. Сноп картечи пробил щит и буквально разорвал его тело.

– Все еще сомневаетесь в том, что это Молот Перуна и в нем заключена его сила?! – заорал Русов на попятившихся варягов.

Они были в ужасе.

В какой-то момент они с паническими воплями просто драпанули к своим кораблям и не чувствуя их веса столкнули в воду, попрыгали внутрь и бешено загребли веслами под радостные и оскорбительные выкрики воинов князя.

Что до появления Молота Перуна, то Русов решил, что стоит иметь более зримое подтверждения того, что он отмечен богом-громовержцем. А поскольку один из знаков Перуна как и Тора – молот, вот и сделал этакую фэнтезийную кувалду.

Понятно, что она была не цельнометаллической. Дубовый брус просто обшил листами металла и украсил все бронзовыми полосами с выбитыми на них руническими знаками, чтобы скрыть этими накладками стыки стальных листов, которые банально прибил гвоздями к дереву.

Рукоятью служил бронзовый ствол калибром в три сантиметра, снаряжаемого по тому же принципу, что и стволы в наруче и сигналки.

Он и не скрывал, что сам его сделал, просто пришлось ждать ближайшую грозу и делать все, чтобы в молот угодила молния. Но зная как ее приманить, это не сложно. И вот после того как в молот при свидетелях угодила молния, было объявлено, что Перун вложил в него частичку своей силы.

Преследовать беглецов не стали. Его дружинники из молодых еще не готовы к серьезной драке.

Рисковал? А ну как кинулись бы в атаку?

Нет. Риска практически не было. Психология хроноаборигенов была учтена в полной мере.

Когда Святослав впервые показал действие Молота Перуна своим дружинникам и новгородцам, то реакция была… в общем она была… медвежья.

Русов старался не смеяться, когда вспоминал тот момент испытания. Оставлялось удивляться, что никто не умер от разрыва сердца, хотя обморочных хватало и этих обморочных не затоптали бегущие.

Одно плохо, держать молот было крайне неудобно и целиться морока. А уж как отдачей бьет… 

Глава 4

Киев

1

Все произошедшие события: плавка металла в большом количестве, а значит рост благосостояния князя Святослава, его схватка с наймитами волхвов во время полюдья, а потом и грандиозная победа над варягами не могло остаться незамеченным. Из Киева потянулись разведчики всех заинтересованных сторон в первую очередь от самой княгини Ольги, а так же представители киевской дружины.

Последние служили женщине больше вынужденно. На Руси более никто не мог обеспечить им должный, как они это понимали, уровень содержания, не к племенным же вождям идти?! Те вообще нищие… Ну и формально она считалась не самостоятельной правительницей, а лишь регентом, так что вроде как урона чести нет.

Можно было конечно податься в Константинополь, вот только до недавнего времени их там по большому счету никто не ждал, все вакансии в варварской гвардии базилевса давно заняты.

Сейчас вроде как вновь потребовались мечи для отвоевания Крита у арабов, что крайне мешали византийским торговцам постоянными пиратскими атаками, но драки это для молодых. Почтенным же воинам, а именно они составляли большую часть дружины, махать мечами как простым бойцам, то есть быть обычным расходным материалом уже не сильно интересно. Возраст не добавляет резвости, на одни мощный рывок и таранный удар их конечно хватит… то есть биться должны другие, а они же получать свою долю в добыче.

Дружинники бы и дальше служили женщине и особо не тужили, но в последнее время она стала их напрягать, а именно с того момента как в девятьсот пятьдесят седьмом году съездила в Константинополь и приняла христианство. Как всякая неофитка княгиня Ольга стала прессовать окружающих своей верой, толсто намекая остальным, что и им неплохо бы уверовать в Иисуса Христа. Даже повелела начать строительства каменной церкви в Киеве.

Кто-то даже крестился (по принципу одним богом больше, то есть по факту оставшись многобожником), но большую часть воинов это раздражало особенно на фоне слухов о похождениях ее сына, что остался верен старым богам и те, а конкретно Перун, даже наделил его своей силой.

В общем дружинникам требовался привычный и понятный им князь-муж, что не заливает о любви к ближнему, всепрощении, а рассматривает ближнего как источник добычи. Ну и тех же благ возжелали, что получили дружинники состоящие при князе в Новгороде, а именно богатые доспехи и содержание серебром без задержек.

За разведчиками, коих всех зафиксировало НКВД, но не трогало, от дружины появился своеобразный посол, один из сотников, правая рука киевского воеводы Асмуда – Малм.

– Здравствуй князь…

– И тебе поздорову Малм.

– Возмужал-то как! А ведь я тебя вот таким в последний раз видел, – где-то по пояс показал себе сотник.

Повспоминали былое, а там и пир горой начался в честь гостя.

– Случилось чего? – наконец спросил Святослав, когда все хорошо подкрепились и выпили, а значит можно было перейти к серьезным делам, что как известно на сухую не решаются.

«Есть все-таки в этом обычае своя глубинная мудрость, – невольно подумал Русов. – Люди во хмеле становятся более открыты и правдивы, сказано ведь, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, так что пиры устраивались не пьянки ради, а дела для».

– Нет, просто браты интересуются князь, когда ты вернешься в Киев и возьмешь в свои руки вожжи управления княжеством? Тебе восемнадцать лет уже и ты стал добрым мужем. Матушка твоя исполнила свой долг и удержала власть пока ты был несмышленышем, но она все же женщина и не престало ей заниматься мужеским делом, когда есть тот, кто может и должен этим делом заниматься.

Святослав на этот наезд только усмехнулся. Как засылали соглядатаев к нему в Новгород, так и агенты НКВД работали в Киеве вербуя информаторов. Так сказать, нарабатывали опыт агентурной работы в тепличных условиях в условно чужом городе, так что информация у него была полная, а не только та, что могли поведать купцы.