Алаймент (СИ) - Малышонок Сергей Александрович "Седрик" - Страница 26

И вот что мне с ней такой оригинальной делать, было решительно непонятно ещё на этапе планирования выхода из Назарика на разведку, пусть я тогда ещё не был до конца уверен, что этот мир — тот самый. С одной стороны, её способности на фоне сил Стражей этажей и даже Плеяд совершенно не котировались. Но с другой, вот так взять и пройти мимо подобного феномена, вообще ничего не делая… Даже от одной мысли об этом чувствую себя идиотом.

— Шалти, как ты тут? — подкравшись со спины к «дочке», отрываю её от разговора с причиной своих сомнений.

— Господин Зеллос-ото-сан! — Кровавая Валькирия прервала разговор и радушно мне улыбнулась.

— Я помешал? Прости, если так…

— Что вы? Вы не можете помешать! Мы с Энри просто… обсуждали женские вопросы, верно, Энри?

— Д-да! — аж подскочила бедная крестьянка. — Н-не извольте беспокоиться, Зеллос-сама!

— Вот как? — я повернул голову чуть набок. — Надеюсь, моя дочь не смутила вас, сударыня? Всё же традиции наших стран могут сильно отличаться, — хрен его знает, что там могла выдать это сборище фетишей ходячее. Расскажет потом эта девочка — и хана репутации. Не то чтобы меня сильно заботила моя репутация в глазах низших существ, да ещё и проживающих на краю слабого и никчёмного королевства… Так, контролируй свои мысли, товарищ архилич, контролируй!

— Нет-нет, мы говорили о л-любви! — Энри опустила глаза к земле, и её лицо стало активно наливаться краской, а я начал подозревать что-то нехорошее. «Любовь» в устах Шалти может принимать весьма… специфические оттенки.

— О любви?

— Д-да, как понять, любишь ли ты человека или нет… и что с этим делать.

— О? И как же ответить на один из сложнейших вопросов бытия? — фух, ложная тревога. Боевая готик-лоли оказалась и вправду хорошей девочкой, нужно будет её потом наградить.

— Представить, — тихонько отозвалась вампиресса, пряча улыбку и скромно опуская глазки, — просто представить, что этот человек исчез. Вот он есть — и вот его нет. И больше никогда не будет. Или что ему плохо и больно. И посмотреть, как от этого изменится твоя жизнь. Если ты не испытаешь ничего, значит, и никакой любви нет. Но если твой мир разлетится тысячей осколков. Если от боли будет сводить сердце… Ох… Простите, Зеллос-ото-сан, — мелкая прильнула всем телом, — наверное, та половинка бокала домашнего вина всё же была лишней и я говорю всякие глупости, — почему-то мне показалось, что за этой игривостью она пытается спрятать нечто иное… Ах да, все обитатели Назарика имеют пунктик на то, что их оставили все создатели, кроме Момонги. Альбедо так и вообще втайне мечтает убить всех игроков из гильдии, если те всё-таки найдутся в этом мире, и это желание распространяется даже на её собственного создателя.

— Хороший ответ, Шалти… — я мягко коснулся её волос.

Интересно, это тоже вложил в неё Пэроронтино? Слишком умно и логично для этого озабоченного фаната эроге. Он, по воспоминаниям Момонги, обычный великовозрастный дятел, без особого опыта жизни за пределами игры. Хотя… мог вычитать в сети или как раз в одной из своих хентай-игр, там ведь тоже сюжеты вокруг любви строятся, и геймплей между постельными сценами надо чем-то насыщать. Впрочем, сейчас это не важно.

— Энри и… — я попытался вспомнить имя маленькой рыжеволосой девочки, которая несколькими часами ранее подарила Шалти цветочек, а теперь непоседливо крутила головой, стоя возле сестры, «подслушивая разговоры взрослых», пока её не прогоняют.

— Ниму! — ничуть не стесняясь, выпалил этот клопик.

— Да, верно… — и я невольно задумался… Термин «клопик» в моих мыслях, это было уменьшительно-ласкательное из опыта прошлой жизни или производное от насекомого — низшего существа? — Итак, Энри, насчёт твоего прошлого предложения.

— Простите, господин Зеллос, — замялась крестьянка. — Я понимаю, что это было грубо с моей стороны и теперь, наверное, совсем не нужно… — смущённый тон девушки заставил Шалти зашевелиться, и я опустил руку с её головы на плечи, немного надавив — прижимая к себе, чтобы не встревала.

— Отчего же? Мне было бы интересно пообщаться с местным алхимиком, особенно если он хороший специалист своего дела, так что я по-прежнему благодарен за письмо и совет. Однако за добро следует платить добром, так что… — залезаю свободной рукой в инвентарь, мысленно концентрируясь на том, что хочу оттуда достать. Выглядело это, кстати, как просовывание руки в маленький фиолетовый портальчик, — возьми это, — протягиваю ей два «Рога генерала гоблинов». Можно было вручить и что-то другое, но зачем изобретать велосипед? К тому же неизвестно, сколько в раскрытии её потенциала заслуги именно этих артефактов, ибо где один скрытый эффект, там может быть и другой. — Эти вещи могут вызвать отряд гоблинов, который будет тебя защищать. Судя по тому, что я вижу в вашем королевстве, лишней для деревни такая помощь не будет.

— Я… Я не могу это принять! Это слишком дорогой подарок! — даже побледнела девушка.

— Отказываться от того, что даёт господи-м-м-м!.. — начало возмущения Шалти было в прямом смысле задавлено моей дланью.

— Я не приму возражений, — получилось чуть резче, чем хотелось — бороться одной рукой с пыхтящей в то, что мне заменяет живот, истинной вампиршей — довольно напряжённо, знаете ли.

— Б-благодарю… — пролепетала крестьянка, робко принимая артефакты.

— Только я попрошу не отдавать их никому. Если решишь использовать, то делай это сама.

— К-как прикажете, господин Зеллос! — Энри резко согнулась в поклоне, мазнув своей золотистой косой по земле.

— Ну-ну, не стоит быть такой официальной. На самом деле, я бы просил тебя написать своему другу ещё раз, всё же будет лучше, если о том, что тут произошло, он узнает от тебя, а не из слухов. Но, пожалуй, уже поздно и это подождёт до завтра, тем более детям пора ложиться спать, — я повернул лицо к Ниму, давая девушке толстый намёк. Та проследила за моим взглядом, посмотрела на Шалти и активно закивала, прижимая к груди подарки.

***

— Надеюсь, ты сыта? — уже находясь в выделенной нам комнате, присаживаюсь на кровать.

— Вам не стоит беспокоиться об этом, Влады…

— Отец, — перебиваю вампиршу. — Я сейчас твой отец, Шалти, не забывай об этом, прошу тебя.

— Эх, это так возбуждает… — она подалась ближе, закусив нижнюю губу, — я… — замерла. — Я прошу прощения, — макушка девушки со свистом рассекла воздух, замерев в глубоком поклоне, а голос из грудного стал испуганно-виноватым. — Я не хотела затрагивать эту неудобную тему. Это больше не повторится, Зеллос-ото-сан.

— Оставим это.

— Прошу, не будьте снисходительны к вашей верной слуге, накажите её без всякой пощады! — горячо бросилась возражать Бладфоллен, по-прежнему стоя передо мной и имея идеальный угол наклона корпуса в девяносто градусов.

— … Я не могу понять, ты действительно раскаиваешься или это один из тех фетишей, что вложил в тебя Пэроронтино? — каюсь, не удержался. Несмотря на всю её искренность, я уже чисто физически в каждой непонятной ситуации начинал ощущать подвох.

— Что вы имеете в виду, Зеллос-сама? — на меня подняла глазки сама невинность.

— Мазохизм, — зачем я ей отвечаю? — Ты же любишь всякие штуки, вроде плёток и… хвостиков, — как назло вспомнился, хвала богам, так и не использованный аксессуар из комплекта кошачьих ушек и школьной формы.

— О да-а-а, — я говорил о невинности? Забудьте! Теперь передо мной пускала слюни воплощённая пошлость, словившая лошадиную дозу грязных фантазий. — Всё, что пожелает мой обожаемый ото-сан… — и только я подумал, что она сейчас действительно начнёт капать слюной, уже не фигурально, а вполне материально выражаясь, как девушка встряхнулась и вновь опустила голову. — Но я на самом деле раскаиваюсь за свои неподобающие слова. Пусть моё недостойное тело жаждет ваших ласк, и обуздать эти чувства выше моих сил, но ни одной осознанной мыслью я не посмею желать доставить вам неудобство, а тем паче расстроить вас словом или делом. Это не умаляет тяжести моей вины, но клянусь вам, все мои проступки только от постыдного невежества, а не со злого умысла.