Забавы агрессоров - Юрин Денис Юрьевич - Страница 14

Был бы Дарк человеком, наверное, опасался бы за свою шею, но кровь моррона – яд для вампира. Те кровососы, что пытались им перекусить, умерли в ужасных муках. Правда, за тысячу лет таких дурачков нашлось немного, чуть больше трех десятков.

Мораль, человечность, гуманность и прочая социоерунда никогда не воспринимались всерьез Дарком Аламезом, поскольку являлись слишком расплывчатыми понятиями. Они, словно крапленые карты в игре, которую упорно навязывают людям нечистые на руку политики и оплачиваемые ими журналисты; или как слова писаний Единой Церкви, которые можно трактовать по-разному в зависимости от цели. Когда человек убил человека, то он убийца, этот грех не прощается ни Церковью, ни законом, но когда правительство посылает на секретную миссию зверя-наемника, вырезающего добрую половину охраны иностранного объекта, то это подвиг, о котором громко трубят все газеты.

Несмотря на внешность двадцатичетырехлетнего юноши, Дарк Аламез жил уже около тысячи лет. Счет павших от его руки врагов перевалил за сотню еще девятьсот лет назад. Всего моррон отправил на тот свет три, а может, и пять тысяч душ, но он не считал себя кровожадным монстром, как, впрочем, и героем. Убийство себе подобных – нормальный рефлекс любого живого организма. Тот, кто отказывает человеку в праве защищать свою жизнь, ссылаясь на абстрактные ценности и дырявые законы, способствует целенаправленному превращению человека в раба, в бессильную овцу, которая не в состоянии защитить себя от зубов голодного волка. «Убил одного человека – преступник, около сотни – герой, а послал на смерть миллионы – великая историческая личность!» – вот она, абсурдная аксиома государственной монополии на убийство.

Дарк не был против ночных похождений Миранды, конечно, если они не нарушали конспирации. Но в эту ночь девушка зашла слишком далеко. В снимаемых ими апартаментах чудовищно пахло кровью. Моррон почувствовал тошнотворный запах, едва переступил порог. Рука машинально сняла с головы покрытую испариной бандану и зажала ею нос. «Окно, нужно немедленно прикрыть окно! Коли мухи не налетят, то управляющий уж точно нагрянет!» – сама по себе пришла в голову мысль, тут же ставшая руководством к действию. По привычке, заперев на все засовы входную дверь, Дарк поспешил в комнату, где его ожидал еще более неприятный сюрприз.

Шкафы со стеллажами были повалены на пол, их содержимое разбросано и залито кровью. Все, что билось, превратилось в осколки, а все, что ломалось, было разбито в щепу. В голове промелькнула ужасная догадка. Даже если Миранда сильно изголодалась, то в приступе бешенства все равно не сотворила бы такого. Одной ей было просто не под силу устроить погром подобного масштаба, не говоря уже о полнейшей абсурдности желания крушить мебель, когда дверь незаперта и в любое время можно выйти на охоту.

Увиденное могло означать лишь одно: они слишком долго здесь засиделись, и кому-то из врагов посчастливилось вычислить их убежище. Следы побоища были налицо, застигнутая врасплох Миранда оказала жестокое сопротивление, но наверняка или погибла, или попала в плен. Ответ на этот вопрос крылся за дверью в спальню, но Дарк боялся ее открывать, боялся обнаружить на залитой кровью постели женщину, к которой питал весьма противоречивые чувства: ненавидел как представителя семейства кровососущих и одновременно любил как человека.

Реальность оказалась еще страшнее, чем самые жуткие предположения. На кровати возвышалась леденящая кровь композиция из изуродованных тел: оторванные руки и ноги, разорванные в клочья животы, насаженные на вбитые в стену штыри головы и прочие мерзости, составляющие отвратительную гармонию сатанинского пиршества. Тот, кто сотворил такое, был очень больным, даже если он вовсе и не был человеком. Ни само скопление туш, ни куча окровавленных лохмотьев на полу, ни выставка голов на стене не вносили ясности в вопрос – жива ли Миранда. Выведенная кровью надпись «Прочь из Варканы!» тоже не несла в себе информационной составляющей, кроме того, что кому-то очень нездоровому с психической точки зрения не понравилось их с Мирандой пребывание в виверийской столице.

Ванная комната оказалась единственным местом в номере, куда не успели добраться кровожадные вандалы. Достав из опрокинутого холодильника еще холодную бутылку пива, Дарк поспешил в страну белоснежного кафеля и чертовски приятных ароматов дезинфицирующих средств. Моррон скинул майку, обнажив крепкое тело, не изобилующее нагромождением мышц, но зато жилистое и выносливое, а затем, включив холодную воду, залез в ванну. В Варкане летом стояла неимоверная жара. Для того чтобы мозги начали работать, их нужно было сперва как следует охладить. Снимать же брюки и тяжелые армейские ботинки при данных обстоятельствах было непозволительной роскошью. В любой момент в номер могла ворваться вызванная соседями полиция или те благодетели, которые так экстравагантно решили пожелать ему счастливого пути.

Моррон – не человек, необычно долгая жизнь превратила Дарка в бесчувственное, хладнокровное существо, почти неспособное впадать в депрессию и, заламывая руки, биться головой о стену в истерике. Ветерана нескольких десятков крупных войн не испугать, порезав труп на куски. Противопехотная мина или фугас крошат плоть мельче, а голову, насаженную на шест, он впервые увидел, когда ему было всего пять лет. В те времена народ был куда крепче в плане, как тела, так и духа.

Ванна наполнилась холодной водой, по взопревшему телу пробежал приятный озноб. Моррон одним залпом опустошил половину бутылки и закрыл глаза, чтобы еще раз прокрутить в голове события прошлого дня и этой проклятой ночи.

Они расстались с Мирандой примерно в 18.00. Темнеет в Варкане поздно, поэтому раньше полуночи вампирша не покинула бы апартаменты, тем более что на виверийские сорта солнцезащитных кремов у девушки была аллергия.

К 19.30 он уже поужинал и сидел перед монитором терминала межконтинентальной компьютерной связи, прикидываясь оболтусом с заторможенным развитием, тратившим родительские деньги не на мороженое для девушек, а на детские игры. На самом деле Дарк пытался связаться с дальверийским городом Гардеж. Конт должен был сообщить на условленный адрес дополнительную информацию о поставках на объект спецоборудования, а также дату их с Дианой прибытия. Должен был, но не сообщил, кроме того, не вышел на связь и в резервное время.

С 21.00 до 22.00 Аламез бесцельно слонялся по городу, мучаясь вопросом, что же произошло.

Примерно в 22.05 его пытались ограбить местные деклассированные элементы.

К 22.20 он уже успел избавиться от трупов, покормив на ночь морских хищных рыбок, иногда заплывающих в каналы Варканы, и поспешил в банк, тем более что уже опаздывал к условленному сроку. В клиентской ячейке межбанковской оперативной связи для него не было ничего, да и деньги на закупку снаряжения Гентар не перевел.

С 23.00 до 24.00 конспиратор искурил целую пачку сигарет и осушил семь или восемь чашек кофе, благо, что банки в Варкане работали круглосуточно, а в холле каждого уважающего себя кредитно-финансового учреждения было открыто кафе для клиентов-полуночников. Потратив без толку уйму времени, отравив себя кофеином и разменяв последнюю сотенную купюру, Дарк не получил взамен ни денег, ни адреса, по которому Гентар, используя гапсовские каналы, должен был переправить оружие для предстоящей операции.

В 0.55 Аламез вернулся в гостиницу.

Около 01.05 забрался в ванную.

В 01.10 снова открыл глаза и разбил опустевшую бутылку о ни в чем не повинный унитаз, раздражающий его идеальной белизной.

«И с Гентаром, и с дальверийской группой что-то случилось, притом почти одновременно. На нас тоже напали, но почему-то не довели дело до конца. Меня решили припугнуть, а не убить, иначе зачем понадобилось устраивать этот дешевый цирк со скотобойней? – Мысль о том, что поджидало его за дверью, заставила Дарка поспешить с отжимом промокших брюк и с выливанием воды из ботинок. – Денег нет, Миранда, как и остальные, пропала, боекомплект единственного пистолета почти на нуле. Три патрона в обойме – курам на смех! Приличного ножа поблизости не найти. Не с кухонным же тесаком идти на дело?!»