Лекарство от скуки (СИ) - Флёри Юлия - Страница 13

— Считаешь, моя участь прыгать по койкам собственных студентов?

— Считаю, что лучше вам остановиться сейчас. Замолчать и не делать резких движений.

— А то что? Перейдёшь свой Рубикон? Вот так? Даже не успев им насладиться? — Зло рассмеялась, а он осторожно покачал головой из стороны в сторону.

— Я сверну его шею настолько быстро, что этот любимый мужчина даже понять ничего не успеет. Громов Михаил, говорите? Я запомнил. — Прошептал, а я отчего-то подумала, что не шутит.

Татарин мягко улыбнулся и, медленно подтянув руку к моему лицу, всего на мгновение замер, будто предупреждая прикосновение. А потом коснулся. Ладонь его была горячей и твёрдой. Касание уверенное. Он не оставил место сомнениям. И я точно знала, чего боюсь. Того, что видела много раз. То, как обманчива бывает внешность, как безупречна легенда.

— Вы бледная, Наталья Викторовна. — Прошептал мерзавец с извращённым удовольствием в голосе, и я пошатнулась, будто от удара под дых отступая. — Вам нехорошо? — Обеспокоенно проговорил и большим пальцем губ коснулся, проведя по ним лёгким движением.

А я даже сделать ничего не могла. Ни вскрикнуть, ни оттолкнуть. Как парализованная стояла и смотрела в глаза безумца. Моргнула и будто не было всего этого. А, может, и, правда, почудилось?.. Татарин уже склонился надо мной и смотрел внимательно. Больше нет игры в участие. Он напуган, и я с облегчением выдыхаю: показалось.

— Как вы? — Шепчет, удерживая пульс на моём запястье.

Я его руки от себя отстранила, всё ещё находясь во власти тягучего тумана, что заполонил сознание. Осторожно, медленно выпутываясь из цепких пальцев. Лба коснулась и капельки ледяного пота на нём ощутила. В стопы, ладони, пульсирующей болью прорвалось тепло, оно же таранило и виски, заставляя их отзываться ответным сопротивлением.

— Ты нарушаешь границы моего личного пространства. — Татарина осторожно пальцами в грудь толкнула, а он поддался, правда, улыбнулся при этом как-то странно. С животной похотью, что изнутри прорывалась, с азартом в глазах. Губы языком обвёл и демонстративно воздух в себя втянул, мой страх на расстоянии ощущая.

— Люблю нарушать границы и стирать запреты. — Доверительно шепнул, а когда я неосознанно попятилась, за руку удержал и слегка тряханул, приводя в чувства. Я прикосновение его сбросила, собралась, опомнилась, а он насмехался, будто выглядела не опаснее нахохлившегося воробышка. — Я покой ваш нарушил, Наталья Викторовна, а вы о каком-то личном пространстве. — Неодобрительно головой покачал. — Так, кто, говорите, звонил? — Кончиком языка по зубам провёл, будто на прочность их проверяя, а я глянула с сомнением, не будучи уверена наверняка в том, что ответ на этот вопрос всё же озвучила.

— По работе звонили. — Проговорила, удерживая рой несущихся с бешеной скоростью мыслей на тормозах. — Я работу искала. Вот, сообщили, что конкурс прошла успешнее остальных кандидатов.

— Не бережёте вы себя, Наталья Викторовна. Красивая женщина должна больше отдыхать.

— Ступай, Татарин, пары уже начались, а я тебя здесь отвлекаю… — Улыбнуться попыталась, а изнутри дрожь проступает.

— Вы расписание видели? У нас номер аудитории сменился. Будем ждать вас в триста двенадцатой.

— Значит, приду в триста двенадцатую. — Согласно или, может, даже покорно кивнула я, а Татарин довольно оскалился. Ему этот жест понравился так, будто он спросил: «у тебя или у меня», а я согласно кивнула, не вникая в эти подробности.

Он ушёл, а я как зачарованная стояла и смотрела парню вслед. Мымра с языковедческого сказала «ниже среднего», а ведь я наверняка знала, что все тесты на сотню баллов сдал. И это спустя два года, как школу окончил. Тоже с отличием, между прочим. Практически играючи. А вот в институте ему, видимо, стало скучно, и он сейчас развлекал себя как мог, не обременяясь учёбой. «Ниже среднего». Он хочет, чтобы так о нём думали окружающие. Плетёт паутину и издалека наблюдает за тем, как людишки в ней путаются, карабкаются, пытаясь спасти свою шкуру. Пытаются, выкручиваются и не понимают того, что только от паука с парализующим ядом слюны зависит, кто станет первой жертвой, а кто так и улетит, не вкусив этой эйфории: пасть во имя великой игры. Игры, в которой за тебя решают, жить ты останешься или умрёшь.

Я отпустила эту нелепую мысль вместе с ним. Впервые встречаю человека, который уничтожает все мои мысли. И чувства уничтожает. Забирает с собой, а потом они врываются в мою жизнь снова. С его появлением, с его приближением. Целой чередой врезаются в мозг, заполоняя собой сознание. А потом будто над землёй приподнимают, так легко себя чувствую. И вот он снова ушёл, а я срываюсь вниз и лечу. Так долго, будто в самую настоящую пропасть. Оглянулась и поняла, что одна стою. Вот она, моя жизнь. И ни единой живой души вокруг… Я растёрла озябшие плечи, отдавая себе отчёт в том, что за последние лет шесть едва ли не впервые одиночество пугает меня. Что-то не так…

Глава 4

— Ваш рабочий кабинет. — Распахнула передо мной дверь девица из секретариата. — Команда в сборе и ждёт указаний. — Задорно подмигнула, подбадривая. — Ребятки, а вот и Наталья Викторовна. Босс грозил кулаком, предупреждая, что обижать нельзя. Поговаривают, что здесь пахнет личными связями. — Добавила она со значением, ничуть не стесняясь моего присутствия, и я улыбнулась отделу из пяти человек.

Три мальчика, две девочки. Все молодые, все с затаённым интересом на меня поглядывали, ожидая слов, что помогут определиться, какая грань зла на этот раз будет дёргать их за ниточки. Короткую вступительную речь выслушали молча и без особого восторга. Что уж тут скрывать, в команде я работать не привыкла… Но в целом настрой был позитивным и со своими авторитарными замашками я удачно справилась.

Громов встречи со мной не искал, что, в принципе, и понятно, а вот я увидеть его была совсем не прочь. Пожалуй, оттого и блуждала по офису с фальшивым интересом на лице. Принять дела я не торопилась. Вскользь осмотрев фронт работ, пришла к мысли, что справлюсь часа за два, три — максимум. В конце концов, штат в полном составе и отсутствие начальника отдела ещё несколько часов никого не смутит. Так и бродила по коридорам, заглядывая во все кабинеты, попадающиеся на пути, перебрасываясь парой слов с нынешними коллегами. Расточать улыбки и скромно опускать глаза, заслышав комплименты, было не в тягость, потому возвращаться в свой унылый уголок я не спешила.

Жену Громова встретила совершенно неожиданно и на мгновение потерялась. Сказочно красивая, она неторопливо шествовала по коридору с осанкой королевы. Уже войдя в роль беременной самки, раскачивала пока ещё сухонькими бёдрами, придерживала тонкой ладонью несуществующий живот — жест защиты будущей матери. Она защищала своё потомство, а мне отчего-то стало смешно. Девочка напомнила мне овцу. Существо, в принципе, милое, но безмерно глупое. И я понимала чувства Громова, когда он выбрал в супруги нечто подобное. Ведь бывалому кобелю не престало путаться с сучками вроде меня. С теми, кто видит его насквозь, с теми, кто на раз улавливает любую фальшь, кто не прощает ошибок и не позволяет уйти живым после их совершения. Всё правильно. Они выбирают амёбоподобных существ, что смотрят им в рот, верят откровенной лжи и прощают даже самые страшные обиды. Когда всё закончится, она его тоже простит. Разумеется, простит, ведь у них будет ребёнок и нужно постараться хотя бы ради него… Да! Именно так будет звучать его признательная речь, именно так прозвучат и её слова, когда овечка всё же снизойдёт до прощения, ведь она великодушная, практически святая.

Я слукавила, сказав, что Громов изменился. Возмужал, бесспорно, приобрёл положенный статусу лоск, но так и остался плохим парнем с шальным блеском в глазах. Слишком долго жил в этих условиях, чтобы растерять привычки, навыки, вот так вдруг. Это привлекало в нём таких милых домашних девочек и оставалось только выбрать.

Пройдя мимо, я намеренно задела овечку плечом и едва сдержалась от смеха, когда та попросила прощения. Вынуждена признаться, даже меня подкупала эта милота, потому я, извинения принимая, дружественно кивнула в её сторону. А как только кабинет супруга красавица покинула, туда же вошла без стука.