Малышка со шрамами (СИ) - Полынь Кира Евгеневна - Страница 7

- Все в порядке? – Спросил Леон, оказавшись рядом с нами.

Я взглянула на Луи.

Старик улыбался словно младенец. Ни капли сознания, только чистая  радость, у которой нет объяснения.

- Да….- Выдохнула я. – Все в порядке.

- Анна! – Вскрикнул Луи и засмеялся, даже не обернувшись в мою сторону, смотря куда-то в стену напротив. – Аха! Какая ты смешная, Анна!

- Пойдем. – Тихо сказал Леон. – Он вновь ушел в себя. Успела с ним хоть немного поговорить?

- Да, он был рад меня увидеть. – Воспользовавшись протянутой рукой, я поднялась на ноги и бросила еще один взгляд на старика.

Его песни всегда наводили ужас, но было еще кое-что, от чего мне хотелось встряхнуть его за плечи и потребовать ответы, но заметив капельку слюны, которая показалась на краю его сухих синеватых губ, я поняла, что это мне совсем не поможет. Значит…. Значит нужно ждать, когда пророчество сбудется.

Глава 6

Этот день пришел.

Как я не оттягивала эту мысль, но в сворачивающийся комок нетерпения неприятно стрелял по пальцам, заставляя меня бросать странные, даже для меня, взгляды в окна. Закрывая глаза, я каждый раз слышала ржание и топот лошадей, которые должны были означать его возвращение.  Но это только иллюзии.

Солнце уже давно поднялось над нашими головами, но спрятавшись за тяжелыми тучами, которые вот-вот рассыпятся снежной крошкой, не слепило, делая день хмурым и мрачным.

Я устраивалась на новом-старом месте, раскладывая свои не богатые пожитки, встречалась со старыми знакомыми, помогала Клавдии на кухне и ждала. Я определенно ждала его возвращения, покрываясь трусливыми мурашками, и сгорая от желания увидеть его лицо. Заметить все изменения за прошедшие годы, посчитать появившиеся морщинки, найти в глазах отпечатки прожитых лет. Без меня. Какой он сейчас?

Его образ расплывался в памяти не позволяя поймать, насладиться замершим моментом, упрямо намекая, что он нужен мне в реальности, чтобы понять все чувства, которые кипели внутри ядовитым варевом. Я  хотела увидеть его. Хотела и боялась. Смертельно. Словно стоит нам увидеть друг друга и весь мой спокойный мир распеться в крошку, растворяясь в грязи под ногами, и начнется отсчет чего-то нового, неизвестного и непредсказуемого.

Сегодня я старалась. Надела скромное, но с пышной юбкой, черное платье, с серебряной каймой по краю бархатной ткани. Не стала собирать волосы, оставляя волнистые пряди распущенными. Как он любил.  Не стала наносить макияж, оставляя лицо чистым, демонстрируя свою беззащитность. Не пришпилила одну из своих шляпок с вуалью, лишь накинув глубокий капюшон накидки на центр макушки. Что бы видеть все. Чтобы не прятать взгляд.

И когда, наконец, я услышала скрип тяжелых ворот и нетерпеливый топот лошадей, в груди все перевернулось. Все органы подпрыгнули и встали на свои места, собирая меня заново, но легче не стало.

Я бежала. Оглядываясь словно воровка, бегущая с места преступления, я бежала к нему навстречу, уверяя себя, что это лишь игра, правила игры которой, придумали не мы. Толкая дверь перед собой, я вышла во внутренний двор, чуть возвышаясь на помосте второго этажа.

Лошади оббежали круг, успокаивая разгорячённые легкие, и остановились в центре, заканчивая свой путь. Мне хватило секунды, чтобы мой взгляд нашел его среди других всадников. Нет, на нем не было дурацких ярких плащей, что так любили аристократы и монархи, не было и обруча в волосах, который был непререкаемым символом власти. Ему достаточно было себя самого, чтобы каждый понял кто перед ним, проваливаясь в землю от ауры силы.

Изменился. Кажется, стал еще выше, крепче, но жилистей. Прямая, как и всегда спина и уверенный разворот плеч, словно не в седле, а на троне. Выгоревшие за лето волосы чуть выше плеч не собраны, и от встречного ветра скрутились в отдельные прядки. Их все же тронула седина. Слегка, едва заметно, но мазнула своими серебристыми лапами. Лицо хмурое. Его брови жестко смотрят вниз, словно стрелы которые вот-вот сорвутся с тетивы от напряжения. Он обвел взглядом двор, убеждаясь, что все целы и здоровы и никто не бежит ему навстречу с криком о помощи и кивнул сам себе. Широкая челюсть с грубой густой щетиной, отросшей за несколько дней охоты, тоже была с серебристыми волосинками, которые я с легкостью заметила среди темных коротких волос.

Но мне нужны были глаза.

Я хотела их видеть, хотела вновь почувствовать на себе всю тяжесть его взгляда, чтобы стать той маленькой девочкой, которая едва ли не заикалась, пропадая в переливах малахита  с ореховыми прожилками. Я хотела.

Он спешился и отдёрнул в сторону плащ, отбрасывая его за спину, демонстрируя простой, но удобный наряд для охоты. Нет, не наряд. Просто одежду, костюм. Ничего не изменилось. Он все так же предпочитал удобство и комфорт показушности и самолюбованию.

Все такой же. Все такой же.

Я стояла на месте, словно меня намертво прибили к деревянному полу и, не моргая ловила каждое его движение. Как он сильными пальцами растягивает ремни седла, что бы снять с коня ношу, как аккуратно ставит упряжь в кучу соломы, и, хлопнув лошадку по спине, загоняет в конюшню.

Вот сейчас. Сейчас.

В воздухе пахло напряжением. Люди, которых было немного, с замиранием следили за этой сценой, в которой мы были главными актерами, и которую он еще не понял. Мне было все равно. Я просто хотела сделать шаг, но мое непослушное тело, вновь, как и много лет назад, трусило не в состоянии  сдвинуться с места.

«Обернись!» мысленно кричала я. «Обернись!»

Словно услышав мой крик, он резко распрямился и повернулся, рассекая меня на части одним лишь взглядом. Как и тогда…. И вот, меня снова нет, я снова потеряна и рассыпаюсь к его ногам стеклянной крошкой, которую он начал бы собирать голыми руками, не боясь порезать грубые пальцы.

Шаг. Еще шаг.

Каждый под его контролем, каждый одобрен и измерен. Я медленно спускаюсь по лестнице, под замершие взгляды людей, но для меня их здесь нет. Нет никого, только я, моя тоска и его глаза, жгучие и такие пугающие. Вот уже и земля. Нужно бы смотреть под ноги, но я не могу. Если я сейчас опушу глаза, я сломаюсь, разрыдаюсь и, свернувшись комочком, упаду прямо в грязь. Нет, я должна дойти. Нет! Добежать!

Я срываюсь с места, подхватывая ткань юбки и уже на расстоянии нескольких шагов, понимаю, что слезы застилают глаза, а руки мужчины напрягаются, едва сдерживая удушающие желание броситься навстречу.

Все!

Я врезаюсь в него и сразу же попадаю в самый опасный капкан его рук, смявших меня и так ловко нырнувших под плащ, скрывая от лишних взглядов, как сжались его пальцы на моей спине, оставляя горящие отпечатки даже сквозь платье, на месте сразу же занывших шрамов. От него пахнет морозом и лесом, свежестью, в которой хочется закончить свои дни, и я веду носом, шумно вдыхая аромат его кожи, прижимаясь лицом к плечу и груди. Хрипы подступают к горлу, и я закрываю глаза, пытаясь прогнать непрошеные слезы, но вместо этого еще сильнее трусь об него, не в силах подавить это дикое желание чувствовать его, касаться смертельно больно. Его грудь поднимается ровно, но я слышу, как неспокойно в груди бьется сердце, и пальцы с каждым ударом все сильнее вдавливают мое хрупкое, в сравнении с ним, тело.

Мне бы протянуть руки, взять его лицо в ладони и прижаться лбом, но я не могу. Я запустила пальцы за его спину и не в силах сдержать дрожь, которая перебирается на плечи, выдавая мое потрясение. Мне нужно! Мне жизненно необходимо чувствовать его рядом! Я живая! О, боги! Я живая!

Его дыхание опаляет мой лоб и тихий шепот, полный боли и скрытой злости, щекочет кожу:

- Анна…

Я должна прекратить, но я не могу, лишь сильнее вжимая себя в его крепкую грудь. По щеке скользит вырвавшаяся на свободу слеза и, сверкнув в тусклом свете на матовой коже, привлекает его внимание. Рывок и горячая рука одним мазком стирает ее, оставляя после себя след, который уже безостановочно прокручивается в моей голове. Одно быстрое движение грубоватыми пальцами, расплавляет меня прямо в его руках. Ладонь подхватывает мое лицо, аккуратно приподнимая его, заставляя открыть глаза и наконец, сделать то, что должна. То, что просило сердце.