(не)хорошая девочка (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta" - Страница 7

— Вперед меня, — тихо шипит Хозяин краем рта. — И взгляд в пол. Не поднимать лица, ни в коем случае!

Когда я расскажу об этой истории Маринке — она будет орать. Громко. Потому что вряд ли послушная папина дочка Сонечка Афанасьева, за всю жизнь поспорившая с папой всего четыре раза, в её глазах может вот так без палева в эротическом прикиде и маске зайки шествовать к выходу из гостиницы на четвереньках и думать не о том, что, наверное, задница выглядит совершенно непотребно, а о том, что до дверей осталось семь метров. Шесть… Четыре…

— Вадим Несторович!

Голос Баринова — как гром среди ясного неба, как ушат ледяной воды прямо мне на уши. В холле. Он был в холле. Караулил? Уже нашел, что меня нет? Поэтому Вадим потребовал, чтобы я встала на четвереньки? А сработает ли?

— Что ж вы так орете, Сергей, будто у вас миллион украли? — прохладно цедит за моей спиной Хозяин, подтягивая цепочку и заставляя меня земереть.



В поле моего зрения появляются туфли Баринова. У меня вдоль по позвоночнику бегут ледяные мурашки. Сейчас он опустит взгляд, узнает меня и… И будет скандал. Прям капец какой грандиозный будет скандал… И скорей всего, Вадим меня защищать не будет.

— Вы уже уходите? — Тон у Баринова такой обходительный. — Мы думали — пробудете до утра.

Он не видит. Я стою на четвереньках в полуметре от него — и нет, абсолютно никакого узнавания. Что за магия вообще? Ему и в голову не может придти, что это могу быть я?

— Устал, — ровно откликается Хозяин. — Пришлете мне счет за моих друзей.

— Удачной вам ночи, — подхалимским тоном откликается мой драгоценный муженек.

— Сергей, — окликает Вадим, когда Баринов поворачивается, чтобы уйти. Будто нарочно меня мучает, я ведь только-только выдохнула, что пронесло.

— Да, Вадим Несторович.

До меня доходит… Я уже слышала это отчество сегодня, и в адрес Вадима… Боже… Нет, есть совпадения, неудивительно, что в Москве не одна тысяча Вадимов, но… Несторович — слишком редкое отчество. И у него конфликт с неким Афанасьевым? Нет, слишком дофига совпадений. И… Получается, в лифте он охранника нарочно оборвал пораньше, чем озвучили отчество? Неужели понимал, что я догадаюсь?

Капец, здравствуй, давно не виделись! Серьезно? А вот это уже даже круче, чем я могла подумать… И хуже… В тысячу раз хуже… Так, Соня, стоп, выйдешь из гостиницы — и будешь орать. Хотя бы в мыслях…

— Почему охрана так мельтешит? У вас случилось что-то? — придирчиво интересуется над моей головой Вадим, пока я впиваюсь зубами в нижнюю губу. Вот же надо было так влипнуть. И да, хорошая вышла прививка от любого интереса в сторону этого… Хозяина. Мое обкуренное либидо сразу же опустило свои бутончики. И правильно… Если мой отец узнает, что я разговаривала вот с этим человеком — меня придушат быстрее, чем я успею сказать слово “папочка”.

Баринов что-то блеет, что нет, ничего особенного. Ну… Не удивительно, что он не торопится спалиться в собственном позоре и сбежавшей жене. Удивительно, что он и его мать спутались с Дягилевым и его вечеринкой прямо в день нашей с Бариновым свадьбы. Или отец не знал, или… Или его послали. В конце концов, это гостиничный бизнес Бариновых открывал отцу новые перспективы, для них самих он был всего лишь крепкий партнер. Достаточный ли, чтобы отказаться от денег Дягилева? Ой, нет, кажется — нет.

— Вперёд, — тихо приказывает Дягилев, когда Баринов, отбрехавшись, отчаливает. — Доигрывай роль до конца. Или могу тебя мужу отдать. Хочешь?

Какая прелесть! Мои губы кривятся, но тем не менее он прав. Спектакль нужно доиграть, тем более что нет, к Баринову я все еще не хотела. Хотя выходит, что шило я меняю на мыло. Но это мыло хотя бы меня по кругу не пустило. Пока еще…

Ковер под ладонями заканчивается. Разъезжаются стеклянные двери перед моим носом. А в моем мире все встает на свои места, и становится совершенно оправданным это странное ощущение подвоха, что не все так просто, что отнюдь не благородство основная черта характера этого мужчины. И блин… Какая же я лохушка… Особенно лохушка в том, что допускала себе от него млеть…

— Можешь встать, — тон снисходительный, уже и он понимает, что карты вскрыты. И ржет над девочкой, которую попользовал, чтобы почесать самолюбие за счет её отца. Встаю. Повернуться получается не сразу. Ох, только бы сдержаться и не вцепиться ему в морду. Под камерами еще стою…

— Вы сразу эту хрень придумали, да? — тихо выдыхаю я, глядя в его насмешливые темные глаза. Стыдно ли ему? Да сейчас, Соня, размечталась. Плевать ему на меня. А вот вырядить под шлюшку дочь Афанасьева и посамоутверждаться за её счет… Получилось, да. А я, лохушка, ему это позволила.

— Почти сразу. Как только понял, что за зайку ко мне на балкон занесло, — усмехается Вадим Несторович Дягилев. Злейший конкурент моего отца…



5. Полымя

Честно говоря, я не успеваю устроить скандал. Я вообще никак не успеваю среагировать и даже прочувствовать собственными голыми ногами ноябрьский легкий минус, который вообще-то поддувал мне, пока я болталась на балконных перилах. Дягилев просто хватает меня в охапку, торопливо слетает с гостиничного крыльца, делает несколько шагов, а после запихивает на заднее сиденье уже стоящей у отеля машины, благо дверцу перед ним услужливо распахнул один из беллбоев.

— Что вы себе позволяете? — вскрикиваю я. Паника? Да что вы знаете о панике? Я вот сегодня познала оттенков восемьсот этой “дивной” эмоции.

— Я спасаю твою сладкую попку, зайка, — ухмыляется мужчина, падая на сиденье со мной рядом. — Или ты хотела остаться под камерами, выйти из роли и спалиться?

Ну… Примерно это я и хотела, наверное, желательно без палева, но было у меня подозрение, что “выйти из роли” и “не спалиться” под камерами было маловыполнимо. Либо то, либо другое. Все сразу бывает только в сказочной стране радужных пони, а я слишком взрослая и циничная, чтобы меня туда пустили.

— К твоему сведению, малышка Софи, твой новоиспеченный благоверный всегда пялится на моих девочек, — сообщает мне Дягилев таким тоном, будто это очень страшный секрет. — Наверняка пялился и на тебя. И если бы ты вдруг решила выйти из образа у входа — он бы все понял. И вполне мог нас догнать. Еще и с ментами какими-нибудь. А по закону я тебе никто и удерживать права не имею. Хоть мне и очень хочется. А Баринов — тебе муж все-таки. Ему бы тебя и отдали. Боря, двери заблокируй.

Я запоздало дергаюсь, соображая, что могла выскочить из машины, но замки щелкают, и все, я в западне. Мою же мать… Все что я могу — это забиться в угол на заднем сиденье и затравленно уставиться на Дягилева.

Он разглядывает меня и усмешка не сходит с его губ. Опасная, хищная, по крайней мере, именно такой она мне кажется.

Позорище. Такой шанс на побег упустила. А ведь я уже прочувствовала, насколько у него сильные руки, так что вряд ли смогу отбиться. Плюс у него еще и водитель имеется, так что рыпайся, не рыпайся, все будет так, как захочет Дягилев. Еще и стекла затонированы, фиг привлечешь внимание хоть кого-нибудь. Нет, побрыкаться, конечно, можно, но… Был бы прок… Ну, когда хоть этот дебильный марафон неприятностей закончится вообще? Только чуть-чуть выдохнула, а оказывается, что пиздец не перешел на запасный путь, не сменил конечную станцию назначения, он мчит ко мне на всех парах, и я сама дура, сама в него вляпалась.

— Смотришь на меня, будто это я тебя по кругу пустить собираюсь, — ехидно замечает Дягилев. Ни единого поползновения в мою сторону он не делает, но это только пока! Наверное…

— А вы не собираетесь? — Мой голос такой тонкий, как у мыши. — Не собираетесь меня…

Сил договорить слово “насиловать” у меня не хватает. Впрочем, кажется, Дягилев понимает это и так. Закатывает глаза.

— Знаешь, зайка, я могу, конечно, тебя все-таки трахнуть, — насмешливо и с легкой вкрадчивостью тянет он, — так и быть, тем более что ты вполне в моем вкусе. Но я это сделаю, если только ты меня очень хорошо попросишь.