Ай-тере. Бракованный подарок - Валентеева Ольга - Страница 2

– Да, – тихо ответила я. За пару дней будто разучилась говорить.

– Меня зовут Шарлотта, а это – Мэтью. Мы заберем тебя на учебу в один из лучших колледжей для одаренных. Там ты раскроешь свой потенциал иль-тере. Родители говорили тебе об иль-тере, милая?

– Да.

– Вот и замечательно, – неведомо чему обрадовалась Лота. – Значит, ты понимаешь, что уже сейчас должна учиться, ведь однажды у тебя проснется дар.

А я гадала, сколько Шарлотте лет. Двадцать? Двадцать два? Больше?

– Собирайся, мы подпишем бумаги, и ты поедешь с нами.

– Но меня должна забрать тетя Виви, я ее жду.

Сама мысль о том, чтобы ехать куда-то с чужими людьми, пугала.

– Твоя тетя не смогла приехать, – с сочувствием ответила Лота. – У нее трое детей, ей не прокормить еще одну, уж извини.

Тетя бы так со мной не поступила! Я расплакалась, Лота схватила меня за руку и потащила к выходу. Я по-прежнему не понимала, что происходит. Да и как могла понимать? Мне было всего девять, мир раскололся на части, я боялась засыпать, потому что во сне видела белого льва, лишившего меня самых близких людей.

Куда меня везут? Зачем? За панелью управления автомобиля сидел Мэтт, а Лота с кем-то болтала по телефону.

– Да, уже едем, – щебетала она. – Увидим, это трудно предугадать. Девочка, девять лет. Все как и договаривались.

Я сильнее вжалась в кресло. Было очень страшно. Так страшно, что зубы стучали. На миг даже показалось, что эти люди – хозяева льва и они натравили зверя на моих родителей. Я тихо всхлипнула.

– Не реви, – подмигнула Лота. – Вот увидишь, тебе понравится. Все воспитанники живут очень хорошо, девушки быстро выходят замуж и ценятся в обществе. Тем более такая маленькая девочка не может жить одна, а в колледже ди Хомфри о тебе позаботятся.

Только годы спустя я поняла, как мало знала на тот момент. Мы с родителями будто жили в своем изолированном мире. Мама твердила о моей избранности. Ей казалось, что меня могут похитить, и она не отпускала меня гулять одну. Папа потакал ей в этом. Из дома я выходила только вместе с родителями, не читала газет, лишь слушала музыку. И не знала многих элементарных вещей. Например, что «ди» – это приставка к фамилиям среднего класса. «Ле» – к фамилиям людей из верхушки общества, «эо» указывает на потомственных аристократов. А безродным беднякам и вовсе приставки ни к чему.

Вскоре автомобиль остановился перед высоким зданием из серого кирпича. Мне сразу здесь не понравилось. Показалось, что оно проглотит меня и больше не выпустит.

– Вот, Дея. – Шарлотта продолжала улыбаться, будто улыбка была нарисована на ее лице. – Ванесса ди Хомфри – прекрасный директор, у нее в колледже собраны лучшие педагоги. Тебе повезло, сюда не так-то просто попасть.

Повезло? Я так не думала, но выбора не было. Лота ввела меня в большой пустынный холл, а Мэтт остался снаружи. Если это колледж, то где же дети? Лоту не удивляло их отсутствие. Она вела меня вверх по широкой темной лестнице, а я разглядывала портреты в тяжелых рамах. Они будто глазели на меня со стен. Я поежилась, а Лота ускорила шаг. Вообще, первое впечатление от колледжа – как темно! Посреди белого дня на лестнице можно было переломать ноги.

Дальше ждал коридор и массивная деревянная дверь.

– Жди здесь, козочка, – приказала Лота и скрылась за дверью, чтобы минуту спустя поманить меня за собой.

За столом сидела женщина лет сорока в сером платье с белым воротничком под горло. Моя мама такие не носила. Волосы у женщины оказались серые, но не седые, а будто это был их естественный цвет. На кончике носа замерли очки, балансируя, как канатоходец на ярмарке.

– Вот она, наша Дея, – непонятно чему улыбалась Шарлотта, – а это Ванесса ди Хомфри, директор колледжа. Вы обязательно поладите. Госпожа ди Хомфри, Дея родилась в особенный период, поэтому мы надеемся, что у нее пробудится сила.

– Так-так, милочка. – Госпожа ди Хомфри поднялась из-за стола. Оказалось, что она очень высокая. – Слушайте внимательно. Сейчас вас проведут в душевую, и вы хорошенько вымоетесь. Затем вам выдадут учебную форму. Вы должны сами следить за чистотой своих вещей. В нашем колледже есть ряд правил. Учиться прилежно, не портить имущество, не выходить из комнат после девяти вечера и до шести утра, не строить глазки юношам, не разговаривать громко, не шуметь, не разгуливать в фривольном виде. С остальными вы познакомитесь в процессе обучения. А теперь ступайте. Серж!

В дверях появился мужчина. Он был совсем обычным, но почему-то казался отталкивающим. Он смерил меня суровым взглядом и пошел прочь. Я восприняла это как приглашение следовать за ним.

– Даже не поклонилась, – послышалось за спиной. – Учить и учить.

Я не хотела, чтобы меня «учили и учили», но выбора не было. В пустой душевой было несколько открытых кабинок в ряд, и я вошла в самую дальнюю, чтобы быть подальше от Сержа. Он топтался у двери и что-то хмыкал. На полке я нашла мыло, а вот полотенца не оказалось. Однако пока я мылась, послышался еще один голос:

– Юная госпожа, вас ждет полотенце и платье. Я оставила их на стуле.

А Серж? Он ушел? Я выглянула – никого. Быстро вытерлась и оделась в серое платье, похожее на наряд директрисы, а полотенце захватила с собой. Серж нашелся в коридоре. Сумка с моими вещами, оставленная в автомобиле, стояла у его ног. Показалось, что замок приоткрыт. В вещах кто-то рылся? Но я молчала. Кусала губы и молчала.

– За мной, – скомандовал Серж.

Мы снова пошли по ступенькам вверх. Новый коридор с рядом дверей.

– Здесь живут девочки, – доложил мой провожатый. – Ваша комната номер пять. Прошу запомнить – номер пять! Заблудитесь, беда ваша.

И толкнул дверь. Внутри было тихо, и я сначала подумала, что там никого нет, но разглядела три двухъярусных кровати, а на них – стайку девчонок в серых платьях. Таких же, как то, что теперь красовалось на мне. Их было пятеро. Получается, я последняя, шестая.

– Ваша новая соседка, – безразлично сказал Серж. – Покажите ей все. И утром проводите на занятия.

Я сделала шаг вперед, и дверь закрылась за спиной. Крепче прижала к себе сумку с вещами. В ней было мое сокровище – котенок Мик.

– Здравствуйте, я – Дея, – представилась, как учили родители.

– Ну, привет, – ответила самая рослая и, наверное, старшая из девочек. – Я Кэтти, и я тут главная. Показывай, что у тебя есть.

– Не понимаю… – Я уставилась на них.

Кэтти подскочила и толкнула меня в бок, а другие девочки вырвали из рук сумку и высыпали ее содержимое на пол.

– Пустите, – кинулась я к ним. – Это не ваше!

– Тут все наше, – ответила Кэтти, подхватывая Мика. – Кот будет мой.

– Отдай! Это подарок мамы!

Я со слезами кинулась на обидчицу, но она с такой легкостью меня отшвырнула, что я упала и ударилась о железную ножку кровати. Стало больно и обидно, а девочки, не обращая на меня внимания, продолжали делить вещи. Полупустая сумка полетела в угол. Я снова подскочила и вцепилась в Мика, Кэтти потянула игрушку на себя. Раздался хруст, и голова оторвалась от туловища, а я взвыла.

– Сама виновата. – Кэтти швырнула игрушку следом за сумкой. – Испортила котенка. Дура.

– Дура, – поддержали ее девочки и рассмеялись.

– Спать будешь у двери, над Молли, – приказала Кэтти. – Ложись, сейчас выключат свет, а окон тут, как видишь, нет.

Я сунула сумку в ноги и забралась на верхний ярус кровати. Слезы так и катились по лицу. Даже раздеваться не хотелось. Свет действительно погас пару минут спустя. Я хотела домой. Хотела, чтобы все было как раньше, но понимала, что это невозможно, и теперь мое жилье – это комната со злобными соседками, в которой нет ничего моего. И никогда не будет.

Глава 2

Дни в приюте были похожими, как братья-близнецы. Нас будили рано утром, и мы шли в душ. Умывались, чистили зубы и отправлялись на завтрак. Еда была безвкусной, и я все время вспоминала мамины пирожки. Хотелось плакать, но пообещала себе, что больше не буду. Теперь я сама за себя, и слабой быть нельзя. Вот я и храбрилась, насколько хватало сил, но ночами, закусив уголок подушки, все равно ревела.