Хроники Нарнии. Вся история Нарнии в 7 повестях - Льюис Клайв Стейплз - Страница 24

Великолепное это было зрелище, когда сани во весь опор неслись по направлению к Эдмунду: звенели колокольчики, гном щёлкал хлыстом, по обеим сторонам взлетал сверкающий снег.

– Стой! – приказала дама.

Гном так натянул вожжи, что олени чуть не присели на задние ноги, а затем стали как вкопанные, грызя удила и тяжело дыша. В морозном воздухе пар вырывался у них из ноздрей словно клубы дыма.

– А это ещё что такое? – воскликнула дама, пристально глядя на мальчика.

– Я… я… меня зовут Эдмунд, – пробормотал он, запинаясь. Ему не понравилось, как она на него смотрит.

Дама нахмурилась и сурово вопросила, сверля Эдмунда взглядом:

– Кто так обращается к королеве?

– Простите, ваше величество, – едва слышно пролепетал Эдмунд, – я не знал…

– Не знать королеву Нарнии! – возмутилась дама. – Ну ничего, скоро узнаешь! Ещё раз спрашиваю: что ты такое?

– Прошу прощения, ваше величество, но я вас не совсем понимаю. Не «что», а «кто» – школьник… учусь в школе, а сейчас у нас каникулы.

Глава четвёртая. Рахат-лукум

– Какой ты породы? – снова спросила колдунья. – Ты что, переросший карлик, который обрезал бороду?

– Нет, ваше величество. У меня ещё нет бороды.

Я мальчик.

– Мальчик! – воскликнула колдунья. – Хочешь сказать, что ты сын Адама?

Эдмунд стоял не двигаясь и молчал. К этому времени в голове у него был такой ералаш, что он не понял вопроса.

– Я вижу, что ты олух, кем бы ты ни был ещё, – промолвила королева. – Отвечай мне наконец, пока у меня не лопнуло терпение. Ты человек?

– Да, ваше величество, – пролепетал Эдмунд.

– А как ты, скажи на милость, попал в мои владения?

– Простите, ваше величество, я прошёл сквозь платяной шкаф.

– Платяной шкаф? Что ты имеешь в виду?

– Я… я отворил дверцу и… и очутился здесь, ваше величество.

– Ха! – сказала королева скорее самой себе, чем ему. – Дверцу! Дверь из мира людей! Я слышала о подобных вещах. Это может всё погубить. Но он всего один и с ним не трудно управиться.

С этими словами колдунья привстала с сиденья и взглянула Эдмунду прямо в лицо. Глаза её сверкали. Она подняла волшебную палочку. Эдмунд был уверен, что она собирается сделать с ним что-то ужасное, но не мог и шевельнуться.

И тут, когда мальчик окончательно решил, что пропал, она, видимо, передумала и проговорила совсем другим тоном:

– Бедное моё дитя! Ты, наверное, замёрз. Иди сюда, садись рядом со мной в сани. Я закутаю тебя в плащ, и мы потолкуем.

Эдмунду это решение пришлось не совсем по вкусу, но возражать он не решился, поэтому взобрался в сани и сел у её ног, а колдунья накинула на него полу плаща и, хорошенько подоткнув мех со всех сторон, спросила:

– Не хочешь ли выпить чего-нибудь горяченького?

– Да, пожалуйста, ваше величество, – едва выдавил Эдмунд, пытаясь унять стук зубов.

Откуда-то из складок плаща колдунья вынула небольшую бутылочку, сделанную из жёлтого металла, похожего на медь. Вытянув руку, она капнула из бутылочки одну каплю на снег возле саней. Эдмунд видел, как капля сверкнула в воздухе, подобно бриллианту, а в следующую секунду коснулась снега, послышалось шипение, и перед ним откуда ни возьмись возник покрытый драгоценными камнями кубок с неведомой жидкостью, от которой шёл пар. Карлик тут же схватил его и подал Эдмунду с поклоном и улыбочкой – не очень-то приятной, по правде говоря. Как только Эдмунд принялся отхлёбывать это сладкое, пенящееся, густое питьё, ему стало гораздо лучше: он никогда не пробовал ничего похожего, – сразу же согрелся с ног до головы.

– Скучно пить и не есть, – сказала королева. – Чего бы тебе хотелось больше всего, сын Адама?

– Рахат-лукума, если можно, ваше величество.

Королева вновь капнула на снег одну каплю из медного флакона – и в тот же миг капля превратилась в круглую коробку, перевязанную зелёной шёлковой лентой. Когда Эдмунд её открыл, она оказалась полна великолепного рахат-лукума. Каждый кусочек был насквозь прозрачный и очень сладкий. Эдмунду в жизни ещё не доводилось отведывать такого вкусного рахат-лукума. Он уже совсем согрелся и чувствовал себя превосходно.

Пока он лакомился, колдунья задавала ему вопрос за вопросом. Сперва Эдмунд старался не забывать, что невежливо говорить с полным ртом, но скоро думал только об одном: как бы запихать в рот побольше рахат-лукума, – и чем больше ел, тем больше ему хотелось, и ни разу не пришло в голову задуматься, почему колдунья расспрашивает его с таким любопытством. Она заставила его рассказать, что у него есть брат и две сестры, и что одна из сестёр уже побывала в Нарнии и встретила тут фавна, и что никто, кроме его самого, его брата и сестёр, ничего о Нарнии не знает. Особенно заинтересовало её то, что их четверо, и она снова и снова к этому возвращалась:

– Ты уверен, что вас четверо? Два сына Адама и две дочери Евы – не больше и не меньше?

И Эдмунд, набив рот рахат-лукумом, снова и снова отвечал:

– Да, я уже вам говорил.

Он забывал добавлять «ваше величество», но она, судя по всему, уже не обращала на это внимания.

Когда с рахат-лукумом было покончено, Эдмунд во все глаза уставился на пустую коробку – вдруг колдунья спросит, не хочет ли он ещё. Возможно, она догадывалась, о чём он думает, поскольку знала – а он-то нет, – что это волшебный рахат-лукум и тому, кто хоть раз его попробует, хочется ещё и ещё, и если ему позволить, будет есть до тех пор, пока не лопнет. Но она больше не предложила, а вместо этого сказала:

– Сын Адама! Мне было бы очень приятно повидать твоего брата и сестёр. Не приведёшь ли ты их ко мне в гости?

– Попробую, – буркнул Эдмунд, все ещё не отводя глаз от пустой коробки.

– Если ты снова сюда придёшь, – конечно, вместе с ними, – я опять угощу тебя рахат-лукумом. Сейчас я не могу этого сделать, магия больше не подействует. Другое дело – у меня в замке.

– Почему бы нам не поехать сейчас к вам? – спросил Эдмунд.

Когда колдунья предлагала сесть к ней на колени, он испугался, как бы не увезла куда-нибудь далеко, в неизвестное место, откуда он не сумеет найти дорогу назад, но теперь позабыл всякий страх.

– Мой замок очень красив, – сказала колдунья. – Я уверена, что тебе там понравится. Там есть комнаты, с пола до потолка заваленные рахат-лукумом. И вот что ещё: у меня нет своих детей. Я хочу усыновить славного мальчика и сделать принцем. Когда я умру, он станет королём Нарнии. Принц будет носить золотую корону и целый день есть рахат-лукум, а ты – самый умный и самый красивый мальчик из всех, кто мне встречался, поэтому я не прочь сделать тебя принцем… потом, когда приведёшь ко мне остальных.

– А почему не сейчас? – спросил Эдмунд.

Лицо его раскраснелось, рот и руки были липкие от рахат-лукума, и он не выглядел ни красивым, ни умным, что бы там ни говорила королева.

– Если я возьму тебя с собой, то не увижу твоих сестёр и брата. А мне бы очень хотелось познакомиться с ними. Ты будешь принцем, а позже – королём, это решено, но ведь тебе нужны придворные, которым ты мог бы доверять, люди благородной крови. Я сделаю твоего брата герцогом, а сестёр – герцогинями.

– Ну, в них-то нет ничего особенного, – проворчал Эдмунд, – и в любом случае мне ничего не стоит привести их сюда в другой день.

– Да, но, попав в мой замок, ты можешь про них забыть. Тебе там так понравится, что ты не захочешь уходить ради того, чтобы привести их. Нет, сейчас ты должен вернуться к себе в страну и прийти ко мне в другой раз вместе с ними, понимаешь? Приходить одному нет толку.