Истинная на его голову (СИ) - Белых Любовь - Страница 2

— Это твоя комната. — холодно отрезал он. Я поежилась от его перемены в голосе и взгляде. Он опять заставил меня насторожиться и подумать, что я сболтнула что-то не то, лишнее. Я чувствую себя глупой, рядом с этим мужчиной. Скорее всего так и есть. Несмотря на спортивное телосложение и несомненно уход за собой Итан — мой спаситель и благодетель, выглядел мужчиной 30–40 лет. Вполне разумно предположить, что в этом возрасте люди имеют семьи и детей, а я чувствую себя непроходимой тупицей…

— Извините… — пробормотала я.

— Мы же договорились, что ты обращаешься ко мне на ты, Клэри. — сделав шаг в мою сторону, он поставил рядом со мной чемоданчик с больничными принадлежностями: одеждой, расческой, зубной пастой и прочим, которые сам же и купил, и тут же отступил, глядя на меня насмешливо.

Легко ему сказать… А у меня язык не поворачивается ему ты-кать… Пришлось кивнуть.

— Извини.

— Ничего привыкнешь. — он еще раз окинул взглядом комнату, прежде, чем удовлетворительно кивнуть. — Через час приедет врач, лучше не засыпай. Я сейчас пришлю к тебе горничную, обращайся к ней по любым вопросам. Она поможет тебе обустроиться и принять ванну, если ты захочешь. Без разрешения врача стены дома не покидать, тем более без сопровождения. Ну все, не буду мешать, увидимся за ужином.

Я нерешительно застыла посередине комнаты, глядя на хлопнувшую дверь, за которой скрылся мужчина. Горничные, сопровождение — это казалось таким диким для меня. Я определенно не принадлежу его миру, и вряд ли вписываюсь в его образ жизни.

Осторожно усевшись на розоватое произведение искусства, которое язык не поворачивался назвать просто кроватью, я с восхищением отметила мягкость, оказавшегося подо мной матраца. Наконец-то! Хоть моя больница была не из дешевых, но больничная кровать успела вымотать и надоесть своей жесткостью, а вот эта мне по душе… Мягкая, мягкая… Наверное, как я и люблю. В любом случае моя тушка сегодня будет довольна, а бедные кости наконец отдохнут.

Стук в дверь раздался внезапно, заставив меня одернуть руку от мягкого, как бархат покрывала, которым была застелена кровать и съежиться. Когда стук повторился, я сжавшись от страха крикнула: "войдите", и с опасением уставилась на приоткрывшуюся дверь.

Миловидное пухленькое личико, как и его хозяйка, с интересом застыло на пороге, разглядывая меня с минуту. Я напряглась.

— Здравствуй, я Алевтина. Я буду тебе помогать. — тепло улыбнулась женщина, видимо сочтя достаточным лицезрение моей персоны, переключаясь на комнату.

Ведет себя так, словно тут и не работает и видит эту комнату впервые. Подозрительно. При всей ее пышной фигурке, укутанной в длинноватое черное платье с белым воротничком стоечкой и добродушной улыбке она мне показалась подозрительной личностью.

— Кларисса. — решительно представилась я, раздумывая, как бы поскорее выпроводить ее от сюда. — Спасибо, мне не нужна помощь, но я буду иметь в виду.

— Да? — горничная удивилась, но не спешила покидать так интересующую ее комнату. — А Итан сказал, что ты бы хотела принять ванну. Ты только после больницы? Бедняжка. — еще одна странность: почему она своего непосредственного работодателя называет по имени. И смотрит так… С жалостью и любопытством, что под кровать от нее спрятаться хочется. — Такая молоденькая, ты племянница Итана, да? Он предупредил, что скоро к тебе наведается врач, может тебе принести что-то?

Уцепившись за последний вопрос как за спасательную соломинку в череде ее бессвязного, как по мне, потока и набора слов, я интенсивно закивала:

— Чай! Зеленый! С мелиссой! Если можно, пожалуйста. — выдавив улыбку, попросила я.

— Конечно можно, деточка. — женщина всплеснула руками и почти скрылась за дверью, сорвав с моих губ вздох облегчения, — Погоди, а тебе можно точно чай с мелиссой, доктор разрешает? — Алевтина вернулась, так и не скрывшись из моего поля зрения. Что тут скажешь, счастье было близко.

— Можно. — тяжело вздохнула я.

— Ну ладно, я принесу. От одной чашечки ничего же плохого не случится, а там я сама спрошу у врача, когда он прейдёт. — заговорщицки мне подмигнув женщина резко подбоченилась. — Деточка, так, а может чего к чаю? У нас и пироги есть и эклеры, круассаны и даже тарталетки шоколадные. Итан такой сладкоежка. Худенькая такая…

— Чай, пожалуйста… — взмолилась я.

— Ну я принесу еще чего-нибудь, а там съешь, не съешь — твоё дело. Сейчас не хочешь, а может взглянешь и аппетит проснется.

Закатив глаза я рухнула на кровать, раскинув руки в стороны, наслаждаясь тишиной и одиночеством.

Да… К такому я была не готова… Толи еще будет.

На моё счастье Алевтина вернулась с изящным золотистым разносом, на котором стоял прозрачный заварник, миниатюрная чашечка с блюдцем и горой чего-то безумно калорийного даже на первый взгляд, и не одна. Следом за ней вошел в комнату высокий, представительный мужчина в белоснежной рубашке. Когда он представился Джастином и сказал, что он врач, моя челюсть окончательно упала на пол. Не похож он на врача… И смотрит как-то жалобно…

Может я умираю, а Итан не говорит мне о каком-то смертельном диагнозе?

По просьбе доктора я передала ему папки с документами и выписками из больницы, под заинтересованный взгляд Алевтины. Словно почувствовав его через свое плечо, мужчина вступил с женщиной в перепалку тут же, требуя освободить помещение. Я откровенно злорадствовала, что не одна я страдаю от назойливой и любопытной женщины, которую танком из этой комнаты не вывезешь. Но в конечном итоге, Джастин, решительно насупившись и вооружившись моими папками, все таки выставил Алевтину за дверь. Держу пари, что она все еще стоит под дверью.

Мне кажется, или у Джастина левый глаз дергается?

Осмотр прошел плодотворно, судя по утвердительным кивкам с самим собой осматривающего. Я послушно выполняла все, что он от меня требовал, стараясь отрешиться от происходящего. Находиться полуобнажённой перед мужчиной, еще и незнакомым, мне не понравилось. К моему счастью, он сменил мне повязку на шраме внизу живота и засобирался восвояси. Я тут же натянула на себя платье, желая поскорее прикрыть наготу.

— Подождите, пожалуйста… — опомнилась я, когда он уже собрал свой чемоданчик. — Это и всё? А моя память? Что с ней?

— Вашему здоровью ничего не угрожает. Ключица уже в норме, но может побаливать на погоду, после перелома. Шрам отлично заживает, но я сменил повязку на всякий случай. С памятью я вам ничем помочь не могу. Судя по предоставленным снимкам и результатам обследования угроза миновала. Но я бы настоятельно рекомендовал, как можно чаще гулять на свежем воздухе и хорошо питаться. При малейшем головокружении, недомогании, чрезмерной сонливости или резких головных болях тут же звоните мне. Мы проведем повторное исследование, чтобы исключить негативные последствия. Больше я вам ничем помочь не смогу. Всего доброго.

Оставшись одна в комнате я налила себе чая из еще не остывшего заварника, и все таки умяла пару трюфелей, заботливо принесенных Алевтиной. Накатившую сонливость я принялась пытаться анализировать и классифицировать.

Вот врач сказал — излишняя сонливость… А это какая? Как сейчас? Или нет? Или да?

Пока я вела подсчеты в своей голове мой мозг решил уйти в перезагрузку и я уплыла в спокойный сон, даже не озаботившись забраться под одеяло.

Разбудил меня настойчивый стук в дверь. Едва вынырнув из теплых и безмятежных объятий сна, я уже знала кто стоит за этой дверью и моим пробуждением! Алевтина, будь она неладна!

Но я ошиблась. После моего: "да-да", в комнату вошел встревоженный Итан. Бледно-голубая рубашка с коротким рукавом была расстегнута на верхние пуговицы, а волосы чуть влажные и взъерошенные, словно он только вышел из душа. Я испуганно дернулась на кровати, расправляя задравшееся во время сна платье, под его изучающим взглядом.

Вот почему он меня так пугает?

— Ты спала? Прости… — мужчина заметался на месте, раздумывая выйти ему из комнаты или все же остаться. Но ведь не просто так же он пришел?