Няня поневоле (СИ) - Волкова Виктория Борисовна - Страница 50

— Не могу, — вздыхаю тяжело. Черчу на запорошенной плитке ботинком, раздумывая. — У нас малыш дома с моей матерью остался. Нужно возвращаться.

— Да знаю я, — пожимает плечами Петр Иванович, всем своим видом показывая — «какие проблемы?». — Галя утром Лене позвонит. Ты поговоришь с матерью с ее телефона. Пусть привезет ребенка. Сопровождение у Ивана попросим. Своих не задействуй. Знают двое…

— Мои не выдадут, — киваю на избушку, куда отправились ночевать Ступа и Трофим.

— В твоем окружении есть засланный казачок. Ты никогда не задумывался, почему Синявкину удалось выкрасть Веронику? И как документы на участок попали к нему в руки?

— Вы, я вижу, в курсе всех моих дел, — усмехаюсь невольно. Ловлю себя на мысли, что мужик прав. Пока я не найду предателя, Линара и дети будут под угрозой. А этого я допустить не могу. И если меня грохнут, то и моей семье придется несладко. Нужно выстоять, во что бы то ни стало. Победить Шмелева. Пусть забудет о существовании Линары. Перестанет тянуть свои лапы к моей женщине.

— Конечно, в курсе, — отмахивается Петр. — Галка пару раз в год в Никитск ездит. С Леной там встречается…

— Зачем? — перебиваю я обалдело.

— Ну как, — вздыхает мой собеседник. — На Лехин день рождения и в день смерти они вместе на кладбище ездят.

— А-а, — мычу я, припоминая старые разговоры. Сколько не предлагал, мать всегда отказывалась.

— Я позже, сыночек. Сама наведаюсь.

— Даже в башке не укладывается, как они могут общаться, — оброняю мягко. — Такие вещи женщины обычно не прощают.

— Так Лена с Галкой дружили с первого курса института. Вот кто у кого Леху увел, не знаю. Только не смогли они обе от него отказаться. Санта-Барбара, блин. Да и он… султан хренов!

Курим, скупо улыбаясь. Молчим, думая о своем.

— Наверное, ваш план самый подходящий, — замечаю степенно, стараясь не выйти за рамки приличия. — Мы с радостью воспользуемся вашим приглашением. Останемся на несколько дней.

— Да-а! За неделю я думаю все рассосется.

Вернувшись в спальню, застаю Линару стоящей около окна. В свете уличного фонаря вижу бесформенный силуэт завернутой в одеяло женщины. Взгляд цепляет прямую спину и гордо вскинутую голову. Королева!

В полшага оказываюсь рядом. Линара поворачивается на звук шагов. Тянется ко мне. Обвивает руками шею.

— Не спится? — спрашиваю, обнимая. Целую лицо, глаза, губы. Прокладываю влажную дорожку по шее. Обвожу языком ключицы, устремляясь чуть ниже, к идеальным полусферам. Опускаю руки на еще плоский живот. И самому себе хочу отвесить смачный пинок. Придурок, блин! Бросил девчонку в самый ответственный момент. Вместо того чтобы вдвоем втихаря радоваться чудесной новости, я за каким-то фигом поперся в Израиловку. Как-то все у нас произошло по-дурацки. Понесла же меня нелегкая к Педагогу. Хотел вопрос порешать по-быстрому. Пальнуть по Шмелю из пушки. А за это время события вышли из-под контроля.

— Как себя чувствуешь? — шепчу, оглаживая налившуюся грудь. — Прости меня, девочка. Я такой дурак…

— Разберемся, Сережа, — лепечет Линара. — Главное, что мы вместе. Я люблю тебя, — плачет она, обнимая.

— Ну, котенок, — бурчу, прижимая ее к себе. Чувствую, как к груди прижимаются упругие магарасы и влажный нос. Линара шмыгает, а потом и вовсе начинает реветь.

— Мы вместе, любимая, — заверяю, осыпая поцелуями. — Я тебя никому не отдам. Никакому Шмелю. Пусть хоть против меня всю полицию мира настроит.

— Он может, — кивает Линара, смотрит на меня заплаканными глазами. И у меня внутри все обрывается от этих слез и предчувствия беды.

— Только я, знаешь, что про него узнала? — вытирает глаза Линара. — У него есть компании в оффшорах. Они открыты на мое имя. Туда обычно выводятся капиталы. Поэтому Федор хочет меня вернуть. Получается, все его кубышки — мои!

Вглядываюсь в серьезное лицо женщины, которую по праву считаю своей женой. По мокрому от слез лицу пробегает тень. Будто Линара хочет сказать еще что-то, а потом снова возвращается к этим оффшорам.

— Узнать бы, где именно они находятся, — вздыхает она.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А ты у меня богатенький буратино, — хмыкаю весело. И подхватив жену на руки, кружу по комнате. Линара прижимается ко мне всем телом. Слышу чуть сбившееся дыхание, легким ветерком касающееся моего горла. Чувствую, как бьется сердце Линары. И сам не могу вздохнуть. Аж дух захватывает от осознания. Моя любимая рядом.

Осторожно укладываю ее на постель и сам пристраиваюсь рядом.

— Тебе нужны эти деньги? — спрашиваю натянуто. Линара не алчная бабенка. Но кто его знает. Миллионы евро наверняка вскружат голову. И тогда хана мне…

— Нет, — мотает головой. — Мне нужен ты. И наши дети. А деньги… Я в них ничего не понимаю. Если придумаешь, как их оставить, тогда сам и занимайся.

— Нет, — рыкаю, не сдержавшись. — Нам с тобой и нашим детям хватит моих капиталов. Но я воспользуюсь твоей информацией. Вобью гвозди в крышку гроба Федора Ильича. Финмониторинг, небось, будет сперва искать счета на его имя. И только время потеряет. Гадское насекомое успеет их еще куда-нибудь перебросить. И снова останется белым и пушистым.

— Может, лучше поторговаться? — сомневаясь, спрашивает Линара.

— Нет, — сжав зубы, растягиваю губы в улыбке. — Никаких переговоров с этой тварью. Я вообще не понял, зачем он увез тебя из больницы? Знал же, что ребенок не от него… В такой ситуации развод — самое разумное решение.

— Он против развода. Хочет от меня детей. Я поэтому и сбежала, — уткнувшись лицом мне в грудь, признается Линара. — Тогда, полгода назад, Федор решил меня осчастливить потомством. Вот только я не захотела…

— Правильно сделала, — нежно целую жену в висок. — Только зачем ему понадобилась моя дочка…

— Шантажировать меня. Держать в полном подчинении. Шмелев умеет манипулировать людьми.

— Вот же тварь, — бросаю я, не сдерживаясь. — Хорошо хоть задрых к Щелбанчику. А то бы я ему по башке бы настучал.

— Я ему дала таблетку эфедрала. Это снотворное сильное. На Федора действует безотказно. Его как-то укусила пчела, и началась жуткая аллергия…

— Чтоб ему на земляных ос нарваться, — хмыкаю негодующе и добавляю со вздохом. — Молодец, вовремя сориентировалась.

— Ненавижу его, — тихо признается жена. — Как в плену была все пять лет.

— Зачем ты за него только замуж вышла?

— Можно подумать, меня кто-то спрашивал, — жестко бросает Линара и делает попытку отвернуться.

Ага, сейчас, милая!

— Иди ко мне, — шепчу примирительно и чувствую, как натягиваются боксеры. Совершенно некстати. Но что поделать, если я хочу Линару всегда и везде. — Вот выдумала обижаться. Провалился бы этот Шмелев…

— Хорошо бы, — печально кивает Линара. — Я даже согласна из дома не выходить.

— Это лишнее. — Я сумею тебя защитить. Чего бы мне это ни стоило!

- улыбаюсь я и мысленно пытаюсь унять стояк. Но куда там! Когда Линара рядом, Змей Горыныч поднимает голову.

— Соскучилась по Марку, — вздыхает любимая. — Завтра уже будем дома. Затискаю его. Зацелую.

— Мама нам его сюда привезет, котенок, — предупреждаю тихонько. — Пока возвращаться нельзя. Неизвестно, что в голову Шмелеву придет. Да и та информация про оффшоры должна добежать до нужных людей. А это время.

— Марк будет с нами? — недоверчиво переспрашивает Линара.

— Да, — киваю улыбаясь.

— И ты никуда не уйдешь? — уточняет она.

— Никуда, — заверяю поспешно. А сам думаю, как бы изловчиться и признаться Линаре в подробностях зачатия Марка. Как объяснить, зачем мне это потребовалось? Как рассказать любимой о чувствах к другой женщине? Я любил Веронику. Безумно и преданно. Даже помыслить не мог, что она может уйти от меня. Ушла. Навсегда. И мне долгое время казалось, что я не смогу полюбить другую.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Лихорадочно пытаюсь подобрать слова и никак не могу связать их воедино. Ступор какой-то напал, мать вашу…

— Давай спать, — печально вздыхает жена, сворачиваясь клубком. Накрываю ее одеялом и, тихонечко достав айфон, пишу сообщение в Телеграм. Если Славке удастся выявить все макли Шмелева, то тогда каждый обретет свое счастье. Федору Ильичу достанется телогрейка и кайло, Славке — звезды на погоны. А нам с Линарой — штамп в паспорт и мирная жизнь.